Мне нравится эта новая среда, но все же в таких обстоятельствах крайне трудно что-либо писать, причем на столь высоком уровне, чтобы читатели это оценили.
И в то же время есть два режиссера-документалиста, ждущих, когда я пришлю им серию видеофрагментов. А писать у меня пока возможности нет. Я как бродяга, которому только что удалось снять комнату в незнакомом районе в чужом городе».
В этом эссе представлены аспекты философских идей, аргументы и коллективные интерпретации, разработанные автором и переводчиком. Оно знакомит читателей с развивающейся теоретической базой и аналитической методологией, что лежат в основе книги. Это продолжение тем и проблем, поднятых в примечании переводчика, помогающих в чтении и понимании книги и, следовательно, погранично-промышленного комплекса Австралии (на самом деле, эти темы и проблемы актуальны для приграничных режимов всех государств). Это также только начало более глубокого и многогранного проекта, который мы называем Теорией Тюрьмы Манус.
Важно кратко изложить выбранные темы и концепции, поскольку они вдохновлены исследовательской подготовкой, интеллектуальной работой и видением Бехруза Бучани. Я показываю, как его творчество и позиция ученого соотносятся и с академическим дискурсом, и с активизмом, и как он бросает вызов общепринятым представлениям о беженстве в целом и о явлении заключенных беженцев в частности.
Один из основных вопросов, волнующих Бехруза, – то, как эта книга будет восприниматься и оцениваться, а также с помощью каких методов и критериев ее будут интерпретировать и анализировать. В этом эссе я предлагаю возможные способы понимания книги, которые берут начало в образе мышления, культуре и жизненном опыте Бехруза.
Одна из центральных тем нашей Теории Тюрьмы Манус – то, как структура Тюрьмы Манус с ее многомерными практиками, в рамках обширного погранично-промышленного комплекса, организована для подавления поисков истины и понимания. Другими словами, идеология Тюрьмы Манус препятствует или исключает возможности познания; познания в тонких и многогранных аспектах о насилии и жестокости, а также об уникальном жизненном опыте заключенных. Бехруз убежден, что широкая общественность до сих пор не осознает ужасы систематических пыток, встроенных в саму систему задержания. Основная цель книги – раскрыть и донести этот факт.
Беженцы из Тюрьмы Манус содержались бессрочно без предъявления обвинений, но им также было отказано во вступлении в сообщества, работающие над решением социальных проблем. И даже в рамках работы над своим освобождением их роли были ограничены.
В отношении стратегий и инициатив по сотрудничеству между беженцами и такими сообществами существует дисбаланс. Понимание проблем беженцев и осведомленность о них страдают из-за значительного разрыва в образовании, жизненном опыте и культурном коде. Свидетельства задержанных беженцев – это ключевая информация и критически важный инструмент для анализа логики пограничной политики и ее широкого социально-культурного влияния. Однако ограниченность опыта и социально-политического воображения людей с привилегией граждан иногда искажает осмысленный и доверительный диалог с заключенными, пострадавшими из-за пограничной политики. В результате этого фундаментального разрыва возникают и взращиваются разные формы несправедливости, как в правительственных, так и в неправительственных учреждениях.
Бехруз: «Это чрезвычайно увлекательно. Это нужно рассматривать с точки зрения эпистемологии[101]… Вы понимаете, о чем я говорю? Вот в чем дело: беженцы, содержащиеся в Тюрьме Манус, изменили свое восприятие и понимание жизни, трансформировали свое понимание бытия, усовершенствовали свое представление о свободе. Они очень сильно изменились – полностью преобразились как личности… Это произошло с каждым из них. Этот процесс был тревожным и болезненным, и некоторые из них стали законченными циниками и пессимистами по отношению к миру и жизни. Но в любом случае все они по-своему уникальны; они стали людьми с ярко выраженной творческой жилкой, у них проявились беспрецедентные творческие способности. И, на мой взгляд, быть свидетелем этого феномена – невероятный опыт».
Чтобы осознавать и пресекать индивидуальные и структурные формы дискриминации, описанные в этом эссе, необходимо признавать и корректировать то, что мы называем «позицией за/против беженцев». Это парадоксальная позиция, когда в отношении беженцев одновременно проявляются поддержка и противодействие. Это может происходить в разных формах и проявляться на разных уровнях – от индивидуальных практик до политических решений. Такая противоречивая логика может возникать из-за неравного сотрудничества, межсекторальной дискриминации[102] и недооценки интеллектуального потенциала беженцев, когда эти факторы не учитываются в этических принципах организаций и действиях, связанных с помощью беженцам. Та же система, что породила Тюрьму Манус, создала и различные проявления этой двусмысленной позиции; в большинстве случаев становится возможным и приемлемым различным образом выступать как за беженцев, так и против них, и это противоречие оправдывается через логику институциональных и социальных норм, принятых в обществе.
Все это по-разному вредит как беженцам, так и взаимопониманию. Показания беженцев с острова Манус могут не принимать всерьез либо их свидетельства и действия воспринимают в искаженном свете, используя против них. Они не участвуют в дискуссиях, в создании и применении концепций и обсуждении тем, влияющих на восприятие обществом явления Тюрьмы Манус и, в некоторых случаях, на их собственное самопонимание и самоощущение. Кроме того, практики и структуры с различными целями и задачами могут всячески отвергать, искажать и ослаблять статус беженцев из-за социокультурного и образовательного разрыва и нехватки ресурсов. В итоге, когда в структурах, организациях и действиях отдельных людей выявляются, но не исправляются подобные проблемы, возникают такие факторы, как соучастие и отказ от ответственности.
Одна проблема в том, что конкретные сообщества беженцев – в данном случае мужчины из Тюрьмы Манус – исключены из обсуждений, которые касаются их жизней. Другая – в доминирующем и часто бессмысленном подходе, требующем множества обоснований, чтобы вписаться в набор критериев, несовместимых с освобождением от дискриминации (эти критерии никогда не служат поддержке беженцев и обретению ими прав, а вместо этого усиливают их маргинализацию и стигматизацию). Следовательно, весь дискурс страдает от того, что продиктован косными и устаревшими представлениями о том, что является законным, истинным и правильным поведением для беженцев. Таким образом сохраняются нормы, основанные на консервативном и колониальном образе мышления и действий. И эти стандартные установки ограничивают беженцев, поддерживая стереотипы о том, какими они должны быть и как себя вести.
Погранично-промышленный комплекс – коварный и всеохватывающий, так что все граждане в разной степени становятся его соучастниками. Поэтому, чтобы добиться успеха, активизм должен включать в себя тактики и стратегии, направленные непосредственно на демонтаж системы, и избегать подходов, рассматривающих активизм как самоцель.
Следующие тропы[103] используются для представления беженцев, часто принижая их опыт и способности, и служат для исключения их из дискурса и движений за справедливость. Эти тропы основаны на дихотомии дефицита / избытка, в которой беженцы противопоставляются гражданам:
• Человек из клетки, бегущий на Запад;
• Отчаявшийся проситель;
• Борющийся победитель – боец;
• Трагическая и несчастная жертва;
• Сломленный человек;
• Мистический мудрец – обманщик, изворотливый и таинственный.
Каждый троп может использоваться по-разному, а иногда они сочетаются друг с другом. Такие тропы потенциально сводят весь богатый и сложный жизненный опыт беженцев до изложенных покровительственным тоном упрощенных и стереотипных описаний, где сами беженцы выступают лишь объектом повествования, лишенным права рассказывать свою историю и выражать свое мнение (это не конечный список тропов, он может меняться и дополняться).
Бехруз: «После того как я посмотрел «Время пьяных лошадей» Бахмана Гобади[104] (2000), я подумал, что, если когда-нибудь сниму фильм, он выйдет именно таким».
Книга Бехруза – это вклад в курдскую литературную традицию и курдское сопротивление. Для верного понимания его текста необходимо учитывать контекст и такие факторы, как стили и структуры, веками присущие курдскому творчеству, коллективные воспоминания об исторической несправедливости и политическую историю курдов, а также их концепции бытия и становления, связанные с их землей. Эта книга – значимое произведение как австралийской, так и персидской литературы, но самые яркие элементы в ней – образ жизни, мышления и действия коренных курдов. Чтобы помочь читателю лучше понять точку зрения, замысел и видение автора и стимулировать вдумчивое чтение, нам нужно расшифровать схему из этих элементов, техник и динамик. Ниже приведен список направляющих принципов, которые могут стать контекстной схемой для чтения:
• наследие коренных курдов;
• пробуждение чувств, воспоминаний, ассоциаций;
• самоопределение народа;
• сохранение культурного наследия;
• деколонизация и освобождение;
• межсекторальная и межнациональная риторика;
• ужасающий сюрреализм;
• новые знания.
В примечании переводчика я описываю жанр Бехруза как «ужасающий сюрреализм». Реальность сливается с мечтами и творческим переосмыслением природной среды, ужасающих событий и архитектуры. Реальность также представлена в форме свободного ассоциативного ряда, потока сознания, затрагивающего не только автора, но и других людей.