— Да вы что? — опешила завуч. — Не может быть! Леша такой тихий, спокойный парень был. Никогда бы не подумала. А кого убил?
— Виктора Шуваева, — ответила я. — Наверное, вы знаете про это дело?
— Конечно, — подтвердила она. — Только поверить не могу, что Леша способен на такое. Он был спокойным, неконфликтным. С успеваемостью все было в порядке — хорошист. Любимая девочка со школы, Олеся. Тоже в нашем классе училась. Они дружили, потом поженились. У них сейчас семья.
Я поняла, что единственный человек, который может сообщить что-то о явке с повинной Алексея, это его жена. Ведь она знала супруга так много лет, очевидно, и об убийстве что-то да знала бы. Не мог человек скрывать от всех такую сильную зависимость и преступление.
Адрес супругов Носковых в моей базе отыскался сразу. Свежая высотка в Октябрьском районе Самары очень контрастировала с той замызганной пятиэтажкой, где жил в детстве герой будущей статьи. Нет, Алексей не вырвался из грязи в князи, но за 10 лет все-таки добился какого-никакого успеха в виде руководящей должности в крупной компании, квартиры в новостройке и приличного автомобиля.
Соседи рассказали мало: спокойные, тихие, ссор и конфликтов не было. Поселились недавно на третьем этаже. Внимание к себе не привлекали. Одним словом, образцовая семья.
На часах было около 19.00, и я думала, Олеся уже должна вернуться с домой — женщина работала бухгалтером в строительной компании. Я позвонила в дверь, однако никто не открыл. Мобильного Олеси у меня не было, да я и не стала бы звонить. Это всегда крайняя мера. Поэтому принялась терпеливо ждать в подъезде. Прошел час, второй, третий. Я выкурила несколько сигарет, перечитала бесплатные газеты, которые валялись возле почтовых ящиков, опросила всех соседей и обошла по кругу лестничную клетку несколько раз. Олеси все не было. Я ждала, глядя в окно, словно мать непутевого сына, и наконец услышала, как к дому подъехала машина.
Из автомобиля никто не выходил минут двадцать. Я дала себе слово, что жду еще десять и ухожу, и в этот момент случилось чудо: дверь машины открылась и из нее выпорхнула блондинка. Быстрой походкой она направилась к подъезду. Я сразу поняла, что это Олеся. То ли чутье, то ли описание соседей, но тут же екнуло — она.
Женщина прошмыгнула к двери, не замечая меня. Я обратила внимание, что Олеся была подшофе. Выглядела дама очень эффектно: высокие каблуки, обтягивающее бордовое платье, белокурые волосы аккуратно уложены в замысловатую прическу. Я поймала себя на мысли, что она совсем не похожа на женщину, которая горюет, что ее муж находится в тюрьме.
Я приблизилась, когда она готовилась открыть дверь, целясь ключом в замочную скважину.
— Олеся, здравствуйте. Меня зовут Екатерина. Я из газеты «Комсомольская правда». Ваш муж сейчас в тюрьме, и я хотела бы поговорить с вами по поводу его признания в убийстве.
— Я не буду с вами разговаривать, — ответила она и в эту же секунду закрыла дверь перед моим носом.
Ты приложил максимум усилий, а в конце потерпел фиаско.
Я пребывала в полной растерянности, однако поговорить с Олесей нужно было обязательно, ведь только она могла пролить свет на ситуацию и ответить на главный вопрос: зачем ее муж сознался в убийстве? Я решила не сдаваться и приехать завтра утром.
«Отказать во второй раз сложнее, — подумала я. — К тому же такой напор станет абсолютно неожиданным. Возможно, получится перекинуться хотя бы парой фраз».
На часах еще не было и восьми утра, а я уже стояла в подъезде и вновь ждала Олесю. От соседей я узнала, что примерно в это время она выходит на работу. В этот раз ждать пришлось недолго. Дверь открылась, и из квартиры вышла жена Алексея. Выглядела она не так эффектно, как вчера. Видно, что женщина недавно проснулась и торопится на работу.
Закрыв дверь, Олеся повернулась к лестнице. Она не ожидала меня увидеть, поэтому на мгновение замерла и окинула меня полным недоумения взглядом.
— Господи! — воскликнула она. — Да что вы от меня хотите?!
И побежала вниз. Я поспешила следом. Она остановилась на улице у подъезда, чтобы дождаться такси.
— Вы так и будете меня преследовать? — спросила Олеся, и я почувствовала, что женщина готова к беседе. Я научилась различать полутона и интонации. Если бы не хотела вести диалог, первой бы не обратилась.
— Я всего лишь хочу поговорить, — отозвалась я. — Ваш муж сознался в двойном убийстве спустя десять лет. Ему грозит большой срок. Вы единственный человек, который знает правду.
Она слушала меня и усердно рылась в сумке. Потом достала сигарету и собиралась закурить, но никак не могла найти зажигалку.
— Может, есть прикурить? — спросила Олеся, и в тот же миг я любезно протянула зажигалку.
Она глубоко затянулась и посмотрела на меня.
— Я знаю, что он сделал это мне назло, — начала Олеся, выдыхая дым. — Это месть, и только. Никого он не убивал. Так и напишите. Он мне тупо мстит!
— За что? — удивилась я. — Все говорят, у вас образцовая семья. Зачем мужу вам мстить?
— Знаете, жизнь по-разному поворачивается, — задумчиво отозвалась она. — Я пошла в автошколу, где встретила другого мужчину и влюбилась. Сказала Леше все честно. И началось. Он бросил мне вслед: «Будь счастлива, больше меня никогда не увидишь». Ну, а потом… Потом вы все знаете. Он пошел в милицию и все это рассказал. Господи, какой придурок.
— Как вы считаете, он действительно совершил убийство? — спросила я. — Или это все придумано вам назло?
— Не верю я, вот честно. Думаю, знаете как было. Убил кто-то из его дружков-наркоманов. В нашем городе таких было много. Я знаю, Леша тоже баловался по молодости. Видимо, кто-то из них убил Шуваевых и рассказал в красках. Он запомнил, а потом взял и выдал.
— А вы с мужем не пытались говорить после задержания? — поинтересовалась я. — В СИЗО не ездили?
— У меня после этого неприязнь к нему, — ответила Олеся. — Знаете, он ни о ком не подумал. Хотел мне отомстить, а на остальных плевать. Как будет жить наша дочь с грузом, что ее отец — убийца? Что теперь родителям делать? Он о нас подумал? Нет! Бедные старики, честные порядочные люди, его мама — тяжелобольная женщина. Как они все это вынесут? И чего добился? Теперь будет корчить из себя героя на зоне. Он же крутой, сознался в двойном убийстве!
— Вам он об этом преступлении ничего и никогда не рассказывал? — уточнила я.
— Никогда! — отрезала Олеся. — Мы с ним знаем друг друга очень давно. В юности встречались, расставались. Но всегда общались, и я знала его как облупленного. Это все равно бы всплыло, понимаете?
Подобное признание сбило меня с толку. Когда я читала материалы следствия, то никаких сомнений, что Алексей убийца, у меня не возникло. Хотя в начале оперативники тоже не поверили. Однако позже их поставило в тупик то, что он вспомнил все тонкости и детали. Чего только стоит нюанс с медом, который он якобы попробовал после убийства. Едва ли такую деталь можно узнать от друзей-преступников.
Но из песни слов не выкинешь, и я, конечно, опубликовала в материале точку зрения Олеси. К тому же мотив мести действительно выглядел более чем правдоподобным. Статья получилась резонансной. Помню, на сайте газеты велось бурное обсуждение истории. Правда, новость живет один день, и вскоре про современного Раскольникова забыли.
Вернуться к теме пришлось, когда приблизился день суда. Разумеется, я не могла не поехать. Слушали дело Алексея Носкова в областном суде. Помню, как по длинному коридору вели предполагаемого убийцу.
Алексей — высокий, 190 см точно. Потолки в облсуде низкие, и он буквально упирался в них. Выглядел мужчина изможденным, худым, глаза потухшие, пустые — будто все равно ему, куда ведут и зачем. Плевать, какой будет приговор. Алексея завели в комнату, где он должен был ждать начала слушаний.
Я стояла возле дверей зала судебных заседаний. Рядом расположился мужчина в костюме и с портфелем. Я узнала в нем адвоката Олега Захарчука, которого раньше часто встречала. Он регулярно выступал защитником в громких процессах. Я знала, что благодаря раскрученному имени гонорар у него немалый. Вот только зачем Носкову такой защитник? Он же во всем сознался и даже не против оказаться в тюрьме. Звучит, конечно, странно. Но правдиво.
Я решила не терять времени даром и подошла к адвокату. Обычно защитники охотно общаются с прессой. Это всегда отличный источник информации для журналистов. Нет, не думайте, что они хотят делиться по доброте душевной — для каждого адвоката упоминание в СМИ является условным бонусом. Если имя защитника часто мелькает в прессе, приток клиентов гарантирован. Потому адвокаты с удовольствием давали нам комментарии.
— Олег Константинович, я Екатерина из «Комсомольской правды», — представилась я. — Мы с вами уже виделись на других процессах. Хотелось бы пару вопросов по делу Алексея Носкова.
— Да, конечно, — сказал он, тут же приосанился и поправил галстук.
— У вас в этот раз очень необычное дело, — начала я. — Вы представляете интересы человека, который сам не скрывает, что убил, и даже не против оказаться за решеткой. Как будете выстраивать защиту?
— Тут очень непростое дело, Екатерина, вы правы, — задумчиво ответил адвокат. — Явка с повинной в российском праве — царица доказательств. Но конкретных улик, кроме показаний самого Носкова, в деле нет. А он все твердит: «Я всех зарезал, я их убил». Честно, сам я так и не понял — убил он или нет. Меня наняла его супруга. Она уверена, что он не убивал и просто мстит ей.
— Как вы намерены доказывать невиновность или добиваться смягчения наказания? — спросила я.
— Для начала запросил суд присяжных, — ответил он. — Возможно, они тоже посчитают, что убивал не он. Вообще, я думаю, зря он все-таки сознался. Еще немного, и срок давности по статье прошел бы. Никто искать бы не стал.
Перед залом заседаний начали собираться люди. Большинство из них родственники Алексея Носкова и знакомые. Отца не было. Поддержать сына пришла мать — Ольга. Худощавая женщина лет шестидесяти. Она очень переживала, что пропустила момент, когда сына повел конвой. Я пыталась с ней заговорить, но она наотрез отказалась.