Из десяти слов Кирилл врал одиннадцать, но делал это настолько убедительно, что число его «побед» росло, как на дрожжах.
Однажды Маманов обкурился «дури» до такой степени, что уснул у Замахалы прямо в постели.
И она не могла его никак разбудить, как не старалась. Убежала в другую комнату, к подруге.
Когда вернулся муж, то обнаружил обкуренного в умат Маманова.
Скандал был грандиозный, он бегал за Стеллой с ножом.
Насилу его утихомирили.
Иногда мы брали Кирилла на торговлю.
Едем по бескрайним полям германщины. Небо высокое и чистое, облака в форме причудливых игрушек словно подмигивают нам своими большими и молочными глазами.
Воинская часть очень далеко в лесу, поэтому надо проезжать мимо полей и пашен.
Высоко-высоко в небе наматывает круги сокол. И как будто следит за нашим автобусом.
Маманов многозначительно поднял палец вверх и, глядя на сокола, сказал:
– Полюет!
Сокол тоже хотел жрать, очевидно мышку-полёвку.
В одном из дальних гарнизонов частенько ночевали у одного молоденького лейтенанта.
Он был тоже из Баку и Маманов ему безбожно врал про возможные и даже невозможные виды бизнеса.
Рассказывал и про широкие перспективы послеармейского сотрудничества.
Лейтенант и его жена слушали Маманова, открыв рот.
Но Кирилл очень часто обкуривался «дури» на торговле до потери пульса.
Он обладал удивительным чутьём и находил своих земляков с «травой», где угодно.
После таких выкрутасов мы со Стецько перестали брать его в «лес».
А лейтенант ещё долго спрашивал.
– Где же Кирилл Маманов?
– Почему больше не торгует с вами?
В конце концов Степану это категорически надоело, и он сказал лейтенанту:
– У Маманова оказался дядя в Нью-Йорке и он уехал жить к нему.
– И теперь Маманов открыл свой собственный кинотеатр на Брайтон Бич.
Молодой лейтенант поднял палец вверх, точь-в-точь как Маманов, и сказал:
– Голова!
Квартира
Через некоторое время фрау Мюллер заселила в общагу цыган. «Пропал дом».
Цыгане срали на пол прямо в душевой и пиздили коврики для вытирания ног.
Надо было срочно съезжать с общежития на квартиру.
Стецько к тому времени жил в двухкомнатной квартире в центре Западного Берлина.
Заплатил маклеру немалые деньги, с жильём были просто катастрофические проблемы.
За нормальную квартиру в центре города и с приемлемой квартплатой маклера брали немалые деньги.
Даже с деньгами найти жильё было очень и очень проблематично.
В городе был квартирный бум. Желающих много, а жилья мало.
У владельцев недвижимостью и домами дела вершили секретарши, которые наживались на этом.
Да и с немецким языком у многих «лесников» были проблемы.
Попасть на приём к владельцу жилья было практически нереально.
Но и платить маклерам и секретаршам безумные деньги не было никакого желания.
Складываю свои пожитки в сумку «спортивку», и с кроссовками через плечо наперевес пытаюсь прорваться на приём к владельцу большого и многоэтажного жилого дома.
Секретарша и маклер, которые «делают» квартиры в этот дом, не пускают меня дальше коридора.
Тогда я прячусь в туалете, и дождавшись обеда, когда вся эта кодла уходит перекусить, буквально вламываюсь в кабинет владельца недвижимостью.
В большом кабинете, за большим столом сидит маленький и седой человечек.
Он похож на гнома из сказки.
Его еле видно из-за кресла.
Он поднимается и грозно спрашивает:
– В чём дело?
Пытаюсь что-то сказать на своём тогда ещё ужасном немецком, как Гном спрашивает:
– Ты говоришь на иврите?
– Конечно!!! – буквально взрываю воздух оглушительным криком.
Гном приехал из Израиля почти пятьдесят лет тому назад и заработал на недвижимости состояние.
Он расспрашивает про причины моего отъезда с исторической Родины.
Рассказываю ему свою историю, не без приукрашивания.
«Ради красного словца не пожалеешь и отца».
– А почему у тебя кроссовки за плечами, и что это за сумка?
– Так ведь цыгане живут и нас в общаге, вот и ношу всё своё с собой…
Если у Гнома и были сомнения, то подробности про жизнь с цыганами их развеяли.
Он так растрогался, что ментелем выписал мне ордер на квартиру, который я подписал, не глядя.
Когда вышел из кабинета, то увидел перекошенное от злобы лицо секретарши и маклера.
От недополученной прибыли у них свело зубы.
Но мне было глубоко насрать, и через неделю я вселился в однокомнатную квартиру почти в центре города.
Небольшая, но зато своя!
С энтузиазмом начал ремонт и отправился закупать мебель и всяческие стиральные и посудомоечные машины.
Турист с Украины попался очень толковый, и пока мы со Степаном торговали в «лесах», буквально за месяц сделал косметический, но очень уютный ремонт.
Через месяц из мебельного магазина привезли огромный кожаный диван чёрного цвета.
И два таких же кресла.
В углу я поставил большой телевизор «Сони» с максимально возможным экраном.
Холодильник «Бош», о трёх камерах, важно гудел на кухне.
Посудомоечная машина пристроилась в углу, как бедная родственница.
На новоселье пришли Стецько с женой и Владимир Семёнович.
Гетман оглядел небольшую квартиру, забитую мебелью с большими электроприборами и мрачно пошутил:
– «Сбылась мечта идиота».
– Я – идиот!
А тот из нас, кто хоть немного не идиот, пусть первый бросит в меня камень.
Новые времена стремительно надвигались, и я оказался к ним готов.
Мама
В полшестого утра зазвонил телефон. Ох, и не люблю я эти утренние телефонные звонки.
– Мама умерла… завтра похороны…
Папа звонил из Москвы. Мама давно и тяжело болела, и, несмотря на лекарства, которые передавал, сделать ничего было нельзя.
Морально давно был к этому готов, но смерть всегда приходит неожиданно.
Надо было поставить российскую визу и купить билет на самолёт.
Как назло, Степан был с женой на Украине, нужна была машина, и помощи ждать было практически неоткуда.
По пути в российское посольство случайно встретил на улице одного из родственников Сухаря – «лицо кавказской национальности».
Тенгиз оказался настоящим человеком, и ту помощь, которую он мне оказал в тот день, невозможно описать даже словами.
Ему я благодарен на всю жизнь. Тенгиз возил меня целый день на своей машине, отбросив все дела.
Сначала поехали в российское посольство. Там была огромная очередь, но Тенгиз договорился с земляком охранником и меня пропустили.
Консул оказался золотой человек, дай Бог ему здоровья.
Нужна была заверенная телеграмма от врача, но её не было.
Консул поверил на слово.
– Но с условием!
– Ты должен привезти из Москвы копию свидетельства о смерти.
Затем он вызвал секретаршу:
– Срочно напечатайте визу на машинке!
Я остался ждать, через пятнадцать минут документ был готов.
Виза выглядела, как портянка, и разворачивалась на три части.
Тенгиз быстро завёл свой «Опель», и мы поехали в турбюро.
На наше счастье, был билет на самолёт до Москвы – вечерний рейс.
Тенгиз отвёз в аэропорт и проводил до стойки регистрации. Мы обнялись на прощание.
Был вечер, а поздно ночью меня встретил в Шереметьево Гера Патлатый.
На другое утро маму похоронили.
«Амаретто»
После похорон сделал папе приглашение в немецком посольстве, он стал собираться на переезд в Германию.
На постоянное место жительства.
Гера пригласил к себе в «офис». Шёл 1993 год, Гера Патлатый был крутым «бандюком» и входил в состав Солнцевской ОПГ.
Большой «офис» на Ленинском проспекте забит компьютерами и «братками».
Гера познакомил меня со всеми.
Рожи конкретные – называли Геру не иначе как Батя или Пахан.
Патлатый предложил поставлять алкоголь к нему на «фирму» и обещал наладить беспроблемный сбыт.
Мы ударили по рукам, и я улетел в Берлин – готовить первую фуру ликёра «Амаретто» для поставки в Москву.
Первая и как оказалась последняя фура с ликёром прибыла в Москву поздней осенью.
Но за это время доллар в России так стремительно взлетел вверх, что продать «Амаретто», даже по закупочной цене стало практически нереально.
Но Гера не унывал и пригласил меня отужинать в ресторан «Олимп», который находился прямо на территории стадиона «Лужники».
Кабак оказался непростой – почти весь забит «братками» и «лицами кавказской национальности».
Через некоторое время за столик подсел знакомый Патлатого.
Он пообещал за небольшой процент уговорить какого-то «коммерсанта» купить весь товар.
Весь ликёр хранился у Геры на складе, склад был на территории «офиса».
Не прошло и недели, как подъехала фура от «коммерсанта» и весь ликёр перекочевал туда.
Вместо марок или долларов нам заплатили рублями, и Гера отправил меня в ближайший обменный пункт, дав двух охранников с «волынами».
После всех подсчётов образовался минус в несколько тысяч марок.
Патлатый сказал:
– Ты ещё хорошо отделался.
– Предлагаю съездить «отдохнуть» в подмосковный дом отдыха!
– Я «угощаю», – подмигнул Гера.
Там я познакомился со Светланой из Пензы и у нас закрутился бурный роман.
Светлана родилась со мной в один день и была моложе ровно на десять лет.
Гера, как всегда, предложил мне:
– Женись!
Дело в том, что примерно пятнадцать лет назад встречали Новый год дома у Патлатого.
Вместе со своей будущей первой женой. Рано утром Первого января он спросил: – Понравилась девушка?
И, не дождавшись ответа, сказал ту же фразу: – Женись!
Но теперь дело обстояло намного сложней, Света была замужем. На следующий год она приехала в Германию по приглашению и прямо в койке сказала:
– Сделай мне предложение!
– Нет, не могу…
Отказался, элементарно струсил – может, и зря…