– Заказывай десять контейнеров!!!
Герр Вольф с уважением проводил до самых ворот фирмы:
– Я лично буду прилетать в Берлин за наличкой.
Показалось, что на прощание хозяин смахнул скупую немецкую слезу.
А ведь не производил он впечатление сентиментального человека, никак не производил…
Машина села на жопу от перегруза, и мы отправились домой.
Модус встречал нас, как родных, сложив ручки на животе – и улыбался во всё своё «лицо добрячка».
Денег он Стецько заплатил, как обещал – а за перегруз машины и амортизацию платить категорически отказался.
– Но мы же не договаривались, – тихонечко сказал Геша.
С тех пор Степан невзлюбил Модуса. И часто припоминает эту историю, хотя прошло много лет.
Помимо «ключей» прибалты покупали различные «головки» для разборки двигателя и карбюратора.
Весь товар поставлял герр Вольф. Он был очень рад совместному сотрудничеству и, переупаковывая толстые пачки налички у Модуса в магазине, приговаривал:
– Я всего лишь маленький поставщик господина Модуса!
Геша улыбался своей тихой улыбкой, прикидывая в уме барыши – нынешние и будущие.
Постепенно я познакомился с прибалтами поближе. Многие оптовики были симпатичные барышни из Вильнюса и Каунаса, и у нас завязались тёплые, даже дружеские отношения.
Барышни доверяли мне суммы немалые, и я лично закупал различный товар в многочисленных русских и турецких магазинах.
Весь товар нужно был свозить к автобусу «Икарус», он парковался недалеко от магазинов, под мостом.
Все магазинщики меня знали, и давали товар со скидкой – заработок был нормальный, но как довести такое количество под мост?
Тогда я брал железную тачечку, на которой возили тяжёлые кастрюли и «ключи», и в несколько десятков приёмов свозил этот груз под мост.
Но тачечку надо было где-то брать, ведь у меня не было своего магазина.
А сами магазинщики использовали их в любую минуту и повсеместно.
Некоторых давила элементарная жаба, от того, что я забирал у них заработок.
Поэтому тачку мне не давали, а посылали на хуй.
В одном из магазинов, работала семейная пара с Питера.
Это были злейшие конкуренты Модуса, постоянно «ломали» друг другу цены и переманивали клиентов.
Вовчик по прозвищу «Одеколон» – работал раньше парикмахером, и его супруга Марьяна – «шановна пани».
Могла запросто дать в морду или послать по матушке.
Они всегда давали мне тележку, лишь бы поднасрать Геше.
Весь в поту, как тягловая кобыла, свозил картоны под мост, где уже ждали прибалты – оптовики.
Надо сказать, что конкурирующие магазины, на что только не шли, чтобы переманить клиентов на свою сторону.
Модус покупал водку и закуску, и поил и кормил поляков и прибалтов до опупения, пока те не падали под прилавок.
Вовчик «Одеколон» был похитрее и просто продавал товар ниже закупочной цены.
Этим он «прикармливал» клиентов, чтобы получить от них прибыль, но чуть позже и за счёт других товаров.
Про Марьяну – «шановну пани» даже ушлые поляки говорили:
– Очень «мундра»!
Однажды в русском ресторане, где гуляли одновременно несколько владельцев магазинов, она устроили драку.
Полезла на разборки к Модусу, еле её оттащили.
Вовчик не мог с ней справиться, а Марьяна, уже уходя, разбила стеклянную дверь и запачкала норковую шубу.
Ёбнулась прямо в лужу возле ресторана.
Геша тихо улыбался, глядя на этот бардак, а на утро все знали, почему магазин «Одеколона» закрыт.
– Слыхали?
– Вова «Одеколон» всю ночь отстирывал шубу, рыдая горькими слезами.
Многие владельцы магазинов так ненавидели друг друга, что не могли и думать, чтобы купить товар у конкурента.
Тогда на помощь приходил ваш покорный слуга.
Всегда готов помочь, тем более в таком сложном бизнесе, как оптовая торговля.
Чтобы прибалтийские барышни не ушли от меня к Модусу или «Одеколону», приходилось идти на всевозможные уловки.
Приглашал девиц в гости, был ещё не женат. Брал с собой Стецько, он уже развёлся.
Устраивали пьянки-гулянки и танцы-шманцы до упада.
После такого ангажемента барышни не хотели, да и «морально» не могли брать товар у магазинщиков.
Только у меня.
– «Как честный человек, я обязан на вас жениться» – но этого не сделал.
Хотя одна барышня из Вильнюса была очень настойчива, и требовала в категорической форме:
– Немедленно познакомь меня с папой!
Папе тогда было всего под восемьдесят, и он иногда помогал мне «покараулить» товар.
Чурбан покупал товар у Модуса, а я у турок.
Но Чурбан об этом не знал.
Магазин турка находился на другом конце Привокзальной улицы, и Чурбан не успевал туда дойти или доехать.
У турок «Роберты» стоили дешевле, чем у Модуса – и я решил на этом «сыграть».
Юра быстренько согласился купить почти полконтейнера этих игрушек.
Назначаем встречу у нейтрального магазина, оставляю папу сторожить товар, а сам на тележке вожу картоны с другого конца улицы, и складирую их около дороги.
Но Юра Чурбан решил меня перехитрить и пришёл на «стрелку» на час раньше, дабы проследить, откуда я привожу товар на тачечке.
Но не тут-то было, я пришёл на два часа раньше, и пока папа стоял на охране имущества перевёз все картоны к нейтральному магазину.
– Это лоховская! – заорал Чурбан.
– Ты ведь возишь товар от турок и продаёшь мне.
– Ну, и?..
– Дал слово – держись!
От каких конкретно турок, Юрчик так и не узнал, поэтому пришлось расплатиться согласно предварительной договорённости.
Ему стало стыдно перед папой, в Ташкенте уважали старших.
Белые грибы
За трудами и заботами на улице Привокзальной не забывалась и личная жизнь.
К тому времени Люба стала моей женой, и поехали к её сестре, с которой меня когда-то познакомила Алиса.
Ехать километров четыреста от Берлина, почти на чешской границе.
Рано утром за грибами, в пять часов подъём и по заветным местам, пока немцы срезать не успели.
Иначе только и будешь находить белые кругляшки от свежесрезанных белых.
Но до этого замечательный завтрак.
Брынза.
Пятьдесят процентов овечья, пятьдесят процентов козья. Не знаю про Россию, но в Германии она продаётся повсеместно.
Завариваешь крутым кипятком, затем даёшь отстояться минут десять.
После воду сливаешь, придерживая вилкой, чтобы брынза не упала в раковину.
Далее наливаешь ароматный кофеёк из кофейной машины – автомата в большую кружку и закусываешь всё пиршество брынзой, которая тает на языке, при этом сохраняя свой свежайший вкус.
Вкус горного воздуха, свежего молока и лучших времён, наступление которых обещал Остап Бендер.
Итак.
Ножичек вострый наперевес, и пошёл шерстить боровички-белые.
Вот он красавец, на триста грамм, чуть-чуть зарылся в мох, да листиком берёзовым прикрылся.
Но у нас не забалуешь – опаньки и в лукошко.
А радость такая от находки накатывает, как будто Алекс «коням» со штрафного в самый угол положил.
Душа поёт!
Там их можно, если повезёт, за два-три часа штук сто, сто двадцать срезать.
И, бывает, до того обнаглеешь – даже подосиновики красноголовые не берёшь.
Белые красавцы, ядрёные – шляпка ярко коричневая, ножка как тумбочка.
Размером сантиметров пятнадцать-двадцать, да с сеточкой узорчатой на ноге.
Когда жарить начинаешь, то запах такой – «Шанель номер пять» скромно откуривает писю с особым цинизмом.
Лучку побольше, маслице постное – чтоб аж шипело и скворчало.
Сковородка огромная, как сомбреро – с верхом корячится и зазывно просит откупорить «Абсолют» запотевший однолитровый.
Ну, а дальше, как пойдёт…
Главное – с картошечкой молодой, с укропчиком, не переборщить.
В меру её, в меру – чтоб вкус свежих белых грибочков не отбила.
Пока суд да дело, и грибочки ещё жарятся, можно и пива холодненького из холодильника откупорить.
Вообще-то белые грибы – удовольствие не из дешёвых.
От маленькой баночки в 250 грамм маринованных белых в шикарном «КаДеВе», до одного килограмма свежих грибов в «Метро».
Другое дело, что это дорого для экономных и практичных немцев, которые зачастую предпочитают лисички, в основном из-за цены.
Белый гриб называется по-немецки «Штайнпильц» – Каменный гриб.
Не теряет цвет, очень прочный и стойкий. Попадаются червивые, но редко.
Среди бюргеров пользуется заслуженным уважением и любовью.
Практически во всех ресторанах выше среднего есть в меню в различных ипостасях.
Например – парная телячья отбивная на гриле с гарниром из свежих, с прожаренной хрустящей корочкой молодых белых.
Берутся именно молодые белые, примерно пять-семь сантиметров.
Цена порции может доходить до тридцатника евро, что по берлинским ценам немало.
И приятного аппетита, как говорится!
Однажды в «Хилтоне»
На вешалке целых два халата, махровые и белые – расписные с вензелем и даже профилем гламурной Пэрис Хилтон.
Идём в сауну, до футбола ещё восемь часов.
Попарились, поплавали в бассейне. А халаты забыли на мраморной скамейке.
При выписке говорю:
– Оба халата остались в сауне, возле бассейна.
Дежурный вытянулся, да как рявкнет по-немецки:
– Яволь, майн герр.
Сказать, что мы растерялись – не сказать ничего.
Дело было во Франции, где категорически не хотят и не могут говорить даже по-английски, не говоря уже про немецкий язык.
Не коллаборационисты они – националисты галимые.
А дальше на ломанном английском добавляет:
– Включено-с в стоимость двухместного номера.
– И так во всех отелях сети «Хилтон».
И тут же любезно предлагает нам два запечатанных в целлофан халата:
– Можете забрать домой как подарок.
Нетрудно догадаться, что мы не особо сопротивлялись.
Один и сейчас гордо весит на вешалке и совершает перманентные вылазки с хозяином в немецкую сауну.