И до сих пор понять не в силах:
Вносили люди чью-то мебель,
Потом в раздумье выходили.
А все же много там осталось,
И тишь сентябрьская стынет…
Так, может, снова нам хоть на день
Сбежать в Томашув, мой любимый.
Глаза мои поют с мольбою:
«Ду хольде кунст».
И сердце рвется, и надо ехать,
Дал уж руку.
В руке моей она спокойна,
И уезжаю, тебя оставив.
Как сон, беседа наша рвется,
Благословляю, проклинаю:
«Ду хольде кунст» —
И все, без слова…
А может, там с тобой в Томашув
Сбежать хоть на день, мой любимый.
Там, может, в сумерках янтарных
Все тишь сентябрьская стынет.
Из ясных глаз моих ложится
Слезою след к губам соленый.
А ты молчишь, не отвечаешь
И виноград ты ешь зеленый.
У нас на Валдае дожди
В. М.
А у нас на Валдае дожди,
От земли и до неба дожди.
Ты меня этим летом не жди —
Между нами стеною дожди.
И в лесу дождевые межи,
И под серою дымкой Ужин…
Может, все ж мне вернуться, скажи,
К вам, покуда не стал я чужим.
Забываю, как солнца тепло,
Я улыбку твою и черты.
Кабы к нам тебя вдруг занесло,
То достало бы нам теплоты.
А пока над Валдаем туман
И над лесом колдуют ветра,
Криков птичьих полночный обман
И надежды просвет до утра.
Голубая звезда над Чегетом
Г. Б. Ф.
Голубая звезда над Чегетом
В снежно-звездной морозной пыли.
А друзья разбежались по свету —
Ты видна ль им в нездешней дали?
Этой жизни коротенький промельк
У горы, у звезды на виду —
Я живу в обезлюдевшем доме
На безлюдья синеющем льду.
И беседой ночной не согрета,
Тихо катится ночь в пустоте,
И к утру догорает комета
С дымом горечи на хвосте.
Но рассветного часа усталость
Не смиряет полночную боль.
Если б знали мы, сколько осталось
Нам топтать снеговую юдоль?
Если б знали, что ждет на рассвете,
Если б знали, где кроется свет…
Но безмолвно кружится планета
В зимнем кружеве синих планет.