– Вы ведь знали, кто я?
– А то!
– А я, – спокойно ответил Мегрэ, – знал, что вы знаете.
– Значит, вы догадывались, что вам достанется? А если бы вас отправили на тот свет?
– Присаживайся.
– Хорошо. Можете мне «тыкать», я не против.
Мегрэ к этому еще не привык, но он знал, что здесь так принято.
– Мне многое известно, поэтому я уверен, что мы сможем найти общий язык.
– Это меня удивило бы.
– Граф мертв.
– Вы полагаете?
– В ночь с 15 на 16 апреля ты привез графа на своей машине на улицу Шапталь и ждал его, не заглушая мотора.
– Не помню такого.
– Открылось окно, закричала женщина, затем раздался выстрел. Тогда ты направился в сторону улицы Фонтен, объехал квартал. Некоторое время постоял на улице Виктор-Массе, затем еще раз проехал по улице Шапталь, чтобы посмотреть, не вышел ли Боб.
Дэдэ смотрел на него с безмятежной улыбкой.
– Продолжайте, – сказал он. – У вас не будет сигаретки? Эти свиньи забрали все, что было у меня в карманах.
– Я курю трубку. Ты знал, зачем граф отправился в особняк.
– Говорите, говорите.
– И ты понял, что случилось нечто скверное. На следующий день, просмотрев газеты, ты ничего особенного не обнаружил. А граф так и не вернулся. Через день – опять тишина.
– Вы меня заинтриговали.
– Ты снова проехал по улице. Затем, догадавшись, что произошло, ты отправился к Ришару Жандро. Но не домой, а в контору.
– И что же я ему, по-вашему, сказал?
– Что за определенную сумму – допустим, в пятьдесят тысяч франков – ты будешь молчать. Поскольку ты знал, зачем Боб отправился на улицу Шапталь, и тебе известно, за что его убили.
– Это все?
– Все.
– И чего вы от меня ждете?
– Ничего. Просто расскажи, что знаешь.
– И что же вы хотите услышать?
– Граф знал семейство Жандро. Он не раз приходил к девушке. Они были любовниками?
– Вы его хоть раз видели?
– Нет.
– Если бы видели, то не задали бы этого вопроса. Он был не из тех, кто упустит такую возможность.
– Они ведь планировали пожениться, не так ли?
– Знаете, а вы мне симпатичны! Я как раз сказал об этом Люсиль: жаль, что этот парень полицейский! Что за идея – податься в сыщики, при вашем-то телосложении и любви к труду!
– Ты что, предпочитаешь тюрьму?
– Чему?
– Если все расскажешь, тебе, возможно, простят то, что ты шантажировал Ришара Жандро.
– Думаете, он подаст на меня жалобу?
– Можно также забыть о покушении на убийство, жертвой которого я стал.
– Послушай, Жюль. У нас с тобой неравные шансы. Не болтай попусту, у меня от этого все внутри переворачивается. Ты славный малый. Может, когда-нибудь встретимся, пропустим вместе по стаканчику. Но здесь мы в разных условиях. Наивный ты человек! Оставят тебя в дураках, как нечего делать!
– Кто?
– Какая разница! Хочу тебе только сказать, что Боб был классным парнем. У него были свои взгляды на жизнь. Кого-то он терпеть не мог, конечно. Но он не был способен на подлость, заруби себе это на носу.
– Он мертв.
– Возможно. Ничего об этом не знаю. А если даже и знаю, это никого не касается. А теперь добавлю по-дружески: оставь ты это дело! Понимаешь? Бросай, Жюль! Ничего я не скажу. Все эти уловки не для тебя. От нас с тобой ничего не зависит. Я ничего не знаю, ничего не видел и ничего не слышал. Пятьдесят тысяч франков? Могу повторить сколько угодно раз: я их выиграл на скачках в Лонгшаме. А насчет того, что мне не выйти отсюда – это мы еще посмотрим!
Он произнес это с легкой усмешкой.
– А теперь, будь человеком, не слишком досаждай бедняжке Люсиль. Она действительно любила Боба. Понимаешь? Можно заниматься проституцией и при этом любить своего мужчину. Не мучай ее, и, возможно, однажды я тебя отблагодарю. Это все.
Он встал со стула и сам направился к двери.
– Дэдэ! – позвал Мегрэ, тоже поднимаясь из-за стола.
– Все! Замолкаю. Больше ни слова.
Дэдэ открыл дверь, позвал полицейских.
– Мы закончили, – сообщил он с насмешливой улыбкой.
Бригадир спросил у Мегрэ:
– Женщину привести?
Она отказалась садиться и, выпрямившись, встала у стола.
– Вы знаете, при каких обстоятельствах погиб Боб?
Она вздохнула:
– Мне ничего не известно.
– Он был убит в особняке на улице Шапталь.
– Вы так считаете?
– У него была еще одна любовница.
– Я не ревную.
– Почему вы не хотите говорить?
– Потому что мне нечего сказать.
– Если бы вы знали, что Боб жив, вы бы не поехали в Бельгию.
Она молчала.
– Почему вы не хотите, чтобы убийца Боба был наказан?
Она закусила губу и отвернулась.
– Для вас важнее несколько банковских купюр, чем месть за Боба?
– Вы не имеете права так говорить.
– Тогда говорите вы.
– Я ничего не знаю.
– А если я вам помогу?
– Я ничего не скажу.
– Вы здесь уже с кем-то беседовали?
Теперь он, кажется, начинал понимать. Его заставили столько ждать вовсе не потому, что комиссар был занят. Наверху Служба криминалистического учета вела переговоры с набережной Орфевр.
И вообще, был ли Дэдэ в отделе антропометрии? Проходила ли Люсиль медицинский осмотр? Теперь он в этом сомневался.
А не сомневался он в одном: кто-то из сыскной полиции их уже допросил.
Когда Мегрэ прибыл сюда, прошло не меньше часа с тех пор, как Ле Брет покинул бульвар Ришар-Ленуар.
В это было сложно поверить, но разве сам Дэдэ не дал понять Мегрэ, что его обвели вокруг пальца?
Он вышел из кабинета, и ему показалось, что полицейские стараются сдержать улыбку. Как нарочно, дежурный комиссар вернулся именно в этот момент.
– Ну что, дружище? Можно поздравить? Они заговорили?
– Что вы собираетесь с ними делать?
– Пока не знаю. Жду распоряжений.
– От кого?
– Сверху, как обычно.
– Благодарю вас.
Оказавшись на набережной под проливным дождем, Мегрэ чувствовал себя настолько подавленным, что снова был готов написать заявление об отставке.
«Наивный ты человек!» – сказал ему Дэдэ с ноткой сочувствия в голосе.
А ведь Мегрэ так мечтал стать частью этого учреждения, откуда теперь вышел с низко опущенной головой и отвращением в сердце!
Он зашел в ресторанчик «Дофин», где за кружкой пива всегда сидели несколько инспекторов с набережной Орфевр. Он знал их в лицо, но сам был для них пустым местом.
Сначала он проглотил одну из пилюль, которые дал ему доктор, в надежде, что это придаст ему сил, а затем сделал большой глоток спиртного.
Он смотрел на них, небрежно сидящих за столом, уверенных в себе, и думал о том, что они имеют право бывать повсюду, что они все знают и обмениваются информацией о текущих делах.
По-прежнему ли он хотел стать одним из них? Разве он только что не убедился, что все это время его представление о полиции было неверным?
После второй рюмки он был готов отправиться прямиком к своему покровителю, шефу полиции Ксавье Гишару, и высказать все, что накопилось у него в душе.
Его обманули. Ле Брет в его спальне выудил из него все сведения. У дверей его ждала машина. Наверняка он сразу отправился на набережную Орфевр, уж ему-то там не пришлось ждать, сидя на скамье.
«Мой секретарь не на шутку разошелся. Он сует нос не в свое дело, у нас будут неприятности».
Кто знает, может, он обратился выше, к префекту полиции, например, или даже к министру внутренних дел?
А может быть, министр внутренних дел тоже был частым гостем в особняке на улице Шапталь?
Теперь Мегрэ был уверен, что ему поручили это дело – да еще с такими рекомендациями соблюдать осторожность! – только для того, чтобы он расшиб себе лоб.
«Хотите допросить Дэдэ? Почему бы и нет? Пожалуйста, мой друг».
Только перед этим владельца гаража как следует обработали. Один Бог знает, что ему пообещали в обмен на молчание. Это было несложно. Он привлекался уже не в первый раз. Что касается Люсиль, то в случае, если она отказалась бы молчать, ее всегда можно было бы запереть на какое-то время в Сен-Лазарской тюрьме.
«Наивный ты человек».
Мегрэ горько усмехнулся.
Они все втоптали в грязь, осквернили его полицию. Мегрэ не задевало, что у него отобрали собственный маленький триумф. Все это было гораздо глубже и больше походило на разочарование влюбленного.
– Официант!
Он хотел было заказать третью рюмку, но передумал, расплатился и встал из-за стола с ощущением, что те четверо провожают его насмешливым взглядом.
Он понимал, что отныне в его присутствии все будет подтасовано заранее. Что ему оставалось делать? Только отправиться к флейтисту. Поскольку в его игре единственным козырем был музыкант. Ведь в первый день именно о Жюстене Минаре Ле Брет велел собрать информацию.
Если Мегрэ начнет выражать свое негодование, все еще решат, что он повредился в уме от удара по голове.
Он сел в проходивший мимо автобус и остался стоять на площадке с насупленным видом, ощущая запах мокрой шерсти от своего пальто. Ему было жарко. Может, у него поднялась температура?
На улице Шапталь он чуть не повернул назад, вспомнив о Помеле, хозяине «Старого Кальвадоса», который тоже смотрел на него сверху вниз.
Кто знает, может, все они были правы? Возможно, он ошибся на свой счет и у него не было никакого призвания к профессии полицейского?
Тем не менее он прекрасно знал, что бы сделал, будь у него развязаны руки! Он обшарил бы все закоулки этого дома, на который сейчас смотрел с тротуара, изучил бы всех его жильцов, и никто больше ничего от него не утаил бы, начиная от покойного старика Бальтазара и заканчивая Лиз Жандро или Луи.
Узнать, что именно случилось в особняке в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое, – отнюдь не самое главное, поскольку это был просто закономерный результат. Изучив намерения и помыслы каждого обитателя дома, он без труда восстановил бы все их передвижения и действия.