Он постучал в дверь бара «Пиквик», ему открыла одна из уборщиц.
Как он и предполагал, работники ужинали, устроившись за сдвинутыми столами, на которых были видны остатки курицы, куропаток, салатов – всего, что не съели клиенты. Тридцать голов повернулись к комиссару.
– Жозе давно ушел?
– Давно! Сразу после того, как…
Но метрдотель узнал комиссара, которого сам обслуживал, и толкнул локтем говорящего.
Мегрэ не стал разыгрывать комедию.
– Его адрес! И точный, ясно? Иначе у вас будут проблемы.
– Я не знаю… Только хозяин…
– Где он?
– В своем доме, в Ла-Варенн.
– Дайте мне журнал регистрации.
– Но…
– Быстро!
Несколько человек сделали вид, что ищут журнал в ящиках маленького стола, стоящего за оркестровой площадкой. Мегрэ оттолкнул их и сразу же нашел то, что искал:
«Жозе Латури, улица Лепик, 71».
Он вышел так же, как вошел, тяжелой поступью, пока встревоженные официанты рассаживались по своим местам.
Мегрэ был в двух шагах от улицы Лепик. Но дом 71 находился выше, и нужно было долго подниматься по крутой улице. Комиссару пришлось дважды останавливаться, потому что у него перехватывало дыхание.
Наконец он оказался перед дверью, ведущей в меблированные комнаты в стиле отеля «Босежур», только еще более убогие. В ответ на звонок дверь открылась автоматически. Он постучал в круглое окошко, и через некоторое время ночной консьерж вылез из своей кровати.
– Жозе Латури?
Мужчина бросил взгляд на доску с ключами, висевшую у изголовья его раскладушки.
– Не возвращался! Его ключ здесь.
– Давайте сюда! Полиция.
– Но…
– Шевелитесь!
Странно, но факт: никто не осмеливался возражать ему этой ночью. А ведь сегодня в нем не было ни присущей ему суровости, ни жесткости. Возможно, люди интуитивно чувствовали, что его нынешнее спокойствие куда хуже.
– Какой этаж?
– Пятый!
В длинной узкой комнате стоял затхлый запах. Постель была разобрана. Жозе, как большинство ему подобных, должно быть, спал до четырех часов дня, а позже комнаты в гостиницах уже не убирают.
Старая пижама с изношенным воротником и вытертыми на локтях рукавами небрежно брошена поверх простыни. На полу – пара туфель, которые, судя по смятым задникам и дырявой подошве, служили домашними тапками.
В потертой дорожной сумке из искусственной кожи лежали лишь старые газеты и черные залатанные брюки.
Над туалетным столиком – кусок мыла, баночка с кремом, таблетки аспирина и упаковка снотворного.
На полу валялась какая-то скомканная бумажка, которую Мегрэ поднял и старательно разгладил. Ему даже не понадобилось подносить ее к носу, чтобы понять, что в ней был героин.
Спустя четверть часа комиссар, обыскав всю комнату, обнаружил дыру в обивке единственного кресла, просунул туда палец и один за другим вытащил одиннадцать пакетиков того же наркотика, по грамму каждый.
Он сложил их в свой бумажник, спустился по лестнице. На площади Бланш Мегрэ подошел к полицейскому, дал ему необходимые инструкции, и тот занял наблюдательный пост возле дома 71.
Мегрэ хорошо помнил того молодого человека с черными волосами: не очень здоровый на вид жиголо с неуверенным взглядом, который от волнения задел его столик, когда возвращался на свое место после встречи с Моретто.
Он настолько боялся вернуться домой после случившегося, что бросил все свои пожитки и одиннадцать пакетиков, продав которые вполне можно было заработать целую тысячу франков.
Этот рано или поздно попадется: смелостью он явно не отличался и сейчас наверняка где-нибудь дрожал от страха.
Пепито был гораздо хладнокровнее. Возможно, он уже ждал на вокзале отправления первого поезда. А может, подался в пригород или попросту переехал в другой отель.
Мегрэ поймал такси и хотел было назвать адрес «Маджестика». Но подумал, что там, наверное, еще не закончили. То есть тело Торранса еще находилось в комнате.
– Набережная Орфевр.
Проходя мимо Жана, он понял, что тот уже в курсе дела, и отвернулся, словно был в чем-то виноват.
Он даже не подошел к своей печке. Не снял пиджак, не отстегнул воротничок.
В течение двух часов он сидел неподвижно, положив локти на стол, и только когда стало светать, он решил прочитать записку, которую ему, должно быть, принесли ночью.
«Комиссару Мегрэ. Срочно.
Мужчина в вечернем туалете в половине одиннадцатого вечера вошел в отель «У Сицилийского короля» и пробыл там десять минут. Уехал на лимузине. Русский не выходил».
Мегрэ не шевелился. А новости продолжали поступать. Сначала раздался телефонный звонок из комиссариата квартала Курсель.
– Некто Жозе Латури, работавший танцором, был найден мертвым возле ограды парка Монсо. Ему нанесли три ножевых ранения. Бумажник не взяли. Когда и при каких обстоятельствах было совершено убийство, неизвестно.
Как раз это комиссару было известно! Он сразу представил себе, как Пепито Моретто идет следом за молодым человеком, выходящим из «Пиквика». Посчитав Жозе чересчур взволнованным и способным тем самым выдать себя, он убил его, даже не сочтя нужным взять бумажник и документы. Возможно, этим он бросил Мегрэ вызов?
Казалось, убийца говорил: «Хотели выйти через него на нас? Ну так получайте!»
Половина девятого. В телефонной трубке раздался голос управляющего «Маджестика»:
– Алло!.. Комиссар Мегрэ? Это невероятно, неслыханно!.. Несколько минут назад позвонили из семнадцатого номера. Из семнадцатого! Вы помните? Это там, где…
– Освальд Оппенгейм, да… И что?
– Я отправил официанта… Оппенгейм, лежа на кровати как ни в чем не бывало, потребовал принести ему завтрак…
Глава 10Возвращение Освальда Оппенгейма
Мегрэ сидел без движения два часа. Когда он собрался встать, то с трудом смог пошевелить руками; ему пришлось звонить Жану и просить его помочь надеть пальто.
– Вызови мне такси.
Несколько минут спустя он уже входил в дом доктора Лекурба на улице Месье-ле-Пренс. В приемной ждали шестеро пациентов, но его провели через квартиру и приняли, как только освободился кабинет.
Вышел он оттуда через час. Весь его торс будто одеревенел. Круги под глазами были такими темными, что сам взгляд Мегрэ изменился, словно ему нанесли грим.
– Улица Сицилийского короля! Я скажу, где остановиться.
Издали он увидел двух своих инспекторов, прогуливающихся напротив отеля. Выйдя из машины, он направился к ним.
– Не появлялся?
– Нет. Один из нас двоих всегда был на посту.
– Кто выходил из отеля?
– Низенький сгорбленный старичок, двое молодых людей, женщина лет тридцати…
Мегрэ пожал плечами, вздохнул:
– У старика была борода?
– Да…
Он молча развернулся, поднялся по узкой лестнице и прошел мимо комнатки хозяина. Минуту спустя он уже стучал в дверь номера 32. Женский голос что-то ответил на незнакомом языке. Дверь открылась, и он увидел полуодетую Анну Горскину, только что вставшую с постели.
– Где твой дружок? – спросил он.
Мегрэ говорил сквозь зубы, давая понять, что у него нет времени и что он не станет утруждать себя осмотром комнаты.
Анна Горскина крикнула:
– Убирайтесь! Вы не имеете права!
С флегматичным видом комиссар поднял с пола знакомый тренчкот. Но создавалось впечатление, что он ищет что-то еще. Взгляд его упал на лежащие возле кровати серые брюки Федора Юровича.
При этом мужских ботинок в комнате не было.
Еврейка, надевая свой пеньюар, окинула его гневным взглядом.
– Вы думаете, раз мы иностранцы…
Мегрэ не дал ей выплеснуть на него свою ярость. Он спокойно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, которую она распахнула, когда он уже спустился на один этаж. Стоя на лестничной площадке, она лишь тяжело дышала, не произнося ни слова. Склонившись над перилами, женщина не сводила с него глаз и внезапно, обуреваемая безудержным желанием хоть что-нибудь предпринять, она плюнула вниз.
Плевок с приглушенным звуком упал в нескольких сантиметрах от комиссара.
Инспектор Дюфур ждал его у выхода.
– Ну что?
– Будешь следить за женщиной. Она-то вряд ли сможет переодеться в старика.
– То есть вы хотите сказать?..
Нет! Ничего он не хотел сказать. У него не было сил вступать в дискуссию. Он снова сел в такси.
– В «Маджестик».
Расстроенный инспектор смотрел ему вслед.
– Сделай все возможное! – напоследок крикнул ему Мегрэ.
Ему не хотелось отчитывать своего коллегу. Не его вина, что он позволил себя обмануть. Разве сам Мегрэ не позволил убить Торранса?
Управляющий ждал на пороге, что само по себе было необычно.
– Наконец-то! Понимаете, я уже не знаю, что мне делать… Тут приезжали за вашим… вашим другом… Меня заверили, что в газеты ничего не просочится… Но этот здесь… Он здесь!
– Никто не видел, как он вошел?
– Никто! Именно это и… Послушайте! Как я вам уже говорил по телефону, он позвонил. Когда пришел официант, заказал себе кофе. Он был в постели…
– А Мортимер?
– Вы полагаете, они связаны? Но это невозможно! Он же известный человек. Министры, банкиры приходили к нему даже сюда…
– Чем сейчас занимается Оппенгейм?
– Только что принял ванну. Наверное, одевается…
– А Мортимер?
– Они еще не звонили. Спят, должно быть.
– Как выглядел Пепито Моретто?
– Да, мне рассказали… Лично я его никогда не видел. Точнее, не замечал. У нас столько работников! Но я навел справки: он невысокий, смуглый, черноволосый, молчал целыми днями.
Мегрэ записал приметы на листке, вырванном из блокнота, положил его в конверт, написал адрес своего шефа. Вместе с отпечатками пальцев, которые наверняка были найдены в комнате, где убили Торранса, этого должно было хватить.
– Попросите отнести это в префектуру.
– Хорошо, месье комиссар.
Управляющий был сама любезность, поскольку понимал, что события принимают серьезный оборот.