Но ведь это уж не ты!
Не пускайте в дверь злодея,
Что стучится в каждый дом.
Прочь гоните, не робея!
Сдохнет в грязи под окном!
Сито
У бабушки на старой кухне,
Среди кастрюль и сковородок,
Где от посуды полки пухли,
Случалось множество находок:
Держатели для чугунков различных
И кружки с колотыми ручками,
И много вовсе не типичной
Для современной кухни утвари.
Орехи в ступе я раскалывал,
А ложками, как кастаньетами,
Фламенко ритмы я выстукивал
И вторил об пол новыми штиблетами.
Но наступало время помощи,
Посильной помощи бабуле солнечной,
Друзей-знакомых ждали толпищи,
Квартира суетой была наполнена.
Но островок размеренности бабушки —
На старой кухне у стола с окошком,
Там тесто появлялось для оладушек
И для пельменей появлялось тоже там.
– Бери ты сито в руки, не раздумывай,
Тряси его из стороны да в сторону.
Мука пышнее будет, в этом вся изюминка,
И точно чище будет, опустеет сорами.
Так и с людьми, что будут у нас вечером,
Бабуля продолжала, с назиданием,
Не каждый будет чист и человечен,
Не каждый будет чтим и уважаем.
***
У каждого есть такое,
Чтоб не рассказывать всем,
И чувство стыда большое
Съедает тебя совсем.
Ты вспоминаешь ночами,
Проснувшись в холодном поту,
Как дверь закрывал ключами
Перед друзьями в пылу.
Ты просыпаешься ночью
От боли внутри тебя,
Реалии сна воочию
Сжигают тебя до тла.
Ты забываешь поздравить
Тех, без кого у тебя жизни нет.
Ты можешь это исправить,
Ведь дружбе давал обет.
И изменить ты всё можешь,
Всё же по силам тебе.
Ты душу не просто тревожишь,
Только не ври себе.
***
Что больше я всего люблю на свете?
Весеннюю грозу и как смеются дети,
Как пахнет лес грибом осенним,
И как роса легла ковром весенним.
Как снег хрустит под валенком зимой,
Как распускается сирень весной.
Люблю я треск печи на даче
И чай из самовара. Нет на свете слаще.
Люблю, когда, проснувшись поутру,
Пичужка мне щебечет – тру-ту-ту.
Вставай, дружище, день давно уж начат.
Ты любишь жизнь, а значит, не иначе,
Иди вперёд, вдыхая полной грудью,
Живи, люби, твори и наполняйся сутью —
Той, самой главной, без которой жизни нет,
Той, что неизменно дарит жизни свет.
***
И вы, идущие вперёд
Неутомимо день за днём,
Не замечая всё вокруг,
Своим означенным путём.
И удивляемся всегда,
Насколько планомерен ход,
Но он же будет лишь пока
У вас не кончится завод…
***
Что может быть Москвы прекрасней,
Весенней, звонкой, настоящей,
Как смех ребенка, песня соловья,
И в ней купаюсь без остатка я.
Я всей душой вдыхаю распустившийся цветок,
Как жизни новой, за глотком глоток.
Я наслаждаюсь радостью цветения,
Пичужек радостною трелью.
Наполнен я, как тот бокал до края,
Иду и бережно несу его. Вдыхаю,
Твой запах, первозданность бытия,
Я растворяюсь, счастья не тая.
И жду уж тополиный пух
И липы сладковатый дух,
И шум фонтана, свежесть ливня.
И может быть моя любовь наивна,
Но знаю я, прекрасней нет на свете
Москвы в весеннем мягком цвете.
В сиреневых цветах, как в платье летнем и беспечном,
И в яблочных цветах, как в подвенечном.
Ты хороша Москва и днём, и ночью,
Уверен я. Нет, знаю точно.
Сравнить тебя нельзя ни с чем,
Ты вдохновение множества поэм.
***
Есть даты у каждого важные,
И празднуем их не однажды мы,
Рожденье своё и друзей,
Визит долгожданных гостей.
Но каждый из этих дней,
Ничто по сравнению с рождением детей.
Мы помним те дни поминутно,
Хоть в памяти многое смутно,
Листая всей жизни страницы,
Боясь упустить все частицы.
Как улыбнулись впервые,
Увидев мамину грудь,
Как стали держать спину,
Стараясь тебе подмигнуть.
Как сели собой довольны
С улыбкой до самых ушей,
Как начали быть самовольны,
А стоило всё ж быть скромней.
Как дуют, губёшки сложа,
На свечки большого торта,
Как радуются нашим подаркам,
Пусть малым, но для них очень ярким.
Как же для нас бесценна
Улыбка счастливая детская,
Она ни с чем несравненна,
Чиста как родник, честная.
За счастье улыбки готовы мы
Отдать всё, что есть на свете,
Ведь самое главное в жизни —
Любимые наши дети!
***
Однажды, я, по улице идя, услышал
Взволнованные речи женщин молодых.
Тогда уж солнце пряталось под крыши,
И город утопал в лучах светила ярких и косых.
Да, говорила первая из незнакомок,
За мужа я волнуюсь и боюсь,
Уйти он может, победителей потомок,
Я непрестанно за него молюсь.
И знаю, что как только станет нужно,
Он защитит по мере своих сил,
Не побежит, как некоторые дружно,
Не предавал он никогда и не скулил.
И страшно будет жить мне в мире новом,
Где окружать нас будут мужики,
Те, что в угаре трусости бомжовом,
Попрятались за спины женщин, словно слизняки.
***
Неуменье ничто, когда есть желание,
К желанию добавляется нужное время,
Совсем не лишнее будет старание,
Потом непременно немного терпенья.
И даже, когда совсем нет умения,
Но есть полнота души проявления,
Получается днём сна чудное явление —
На свет проявляется произведение.
Я не умею копать землекопно,
Но землю копаю вполне расторопно
И компенсирую своё неумение
Лопатой в земле усердное движение.
Я не умею петь шестиструнно,
Но, как у цепного пса подлунно,
Открывается что-то внутри для пения,
И я завываю, забыв про умение.
Я не умею рубить столярно,
Но руки просят топор регулярно.
И вырубаю я из разного дерева
То брус, то дрова, то щепу незатейливо.
Я не умею сидеть без дела долго,
Но, бывает, слоняюсь по жизни без толка.
И слоняясь туда и сюда, нагуливаю толк,
Отрабатываю выданный жизнью долг.
Я не умею писать рифмострочно,
Но лезут сами строки, как нарочно,
Не позволяя мне опомниться совсем,
Бумага страдает от никудышных поэм.
Я не умею лицемерить лизоблюдно,
Но вижу, как это делают люди прилюдно.
И от неумения этого своего зачастую
На зависть лицемерам радостно кайфую.
Неумение любое компенсировать можно,
Когда смысл в жизни поймешь. И сложно
Бывает петь, копать, рубить и писать.
Сложно, но лучше, чем лицемерию потакать.
***
Шагают они по планете,
Похожи они на людей,
Но только людишки эти —
Адепты гнусных идей.
Узнать их бывает сложно,
Улыбка на их лице.
И руку пожмут, но тревожно
Становится на душе.
Похожи они на шакалов —
Кусают исподтишка.
И как клопы в подвалах
Ждут нового лопушка.
И он непременно найдётся
И станет с ними «дружить»,
А дружба бедой обернётся,
И будет не просто жить.
Залезут они без мыла
И будут в жизни твоей
Стараться, чтоб всё было «мило»
За счёт дорогих людей.
И ты незаметно станешь
Таким же, как и они.
И в зеркало уж не взглянешь,
И не пожмешь руки.
И радуются людишки,
Поймав на крючок тебя,
По сути, они воришки,
Ты веришь им, жизнь губя.
Но можно закончить всё разом,
Уйдя и закрыв плотно дверь.
Чтоб не дать этим мразям
Залезть даже в малую щель.
И будут они за дверью,
Друг друга, чавкая, жрать.
Но ты уж не будешь целью,
И будут они вымирать.