ры латать, давай всю бумагу сменим, так проще будет. А у тебя заплатка на заплатке, смотреть противно». — «Мы так и сделаем, но только потом. А сейчас я хочу преподать Токиёри урок. Надо, чтобы молодой человек понял, что испорченную вещь можно починить, а потом ею пользоваться».
Весьма поучительный рассказ. В управлении главное — бережливость. Монахиня — женщина, но умом сравнится с мудрецом. Родив сына, которому предстояло управлять Поднебесной, она доказала, что она человек не как все.
Адати Ясумори, командующий крепостью Акита и управитель провинции Муцу, был непревзойдённым наездником. Как-то раз он приказал вывести себе коня. Увидев, как он разом перемахнул через порог конюшни, Ясумори сказал: «Слишком горяч», — и велел подать другого. Этот конь вытянул ногу и тронул копытом порог. «Слишком боязливый, с ним в беду попадёшь», — сказал Ясумори и в седло не сел.
Человек неискусный разве стал бы так беречься?
Всадник Ёсида говорил так: «У каждого коня — свой норов. Следует помнить, что силой с конём не справиться. Прежде чем сесть в седло, осмотри коня, пойми, что в нём хорошо, а что плохо. Далее осмотри удила и седло. Если заметил неподобающее, на коня не садись. Только тот человек, который следует этим правилам, может зваться наездником. В этом и состоит секрет».
Во всяком деле так: плохой знаток всегда превзойдёт одарённого любителя. Первый занимается своим делом без спешки, с тщанием, не отвлекаясь, а любитель действует как вздумается. Это справедливо не только в искусствах и других умениях. В любых делах пусть ведёт тебя скучная осторожность — тогда и добьёшься успеха. Человек искусный, но который действует по своему хотению, всегда уступит такому знатоку.
Некий человек пожелал, чтобы его сын стал священником, и сказал ему: «Выучись, познай, что такое карма, — будешь тогда молитвы читать и тем на жизнь заработаешь». Сын внял отцу. Однако решил, что, прежде чем стать ему священником, следует выучиться верховой езде, рассудив так: паланкина или экипажа у него нет, а потому, когда люди призовут его к себе требы читать, они пришлют за ним лошадь. Если же он будет неискусен в верховой езде, тогда вывалится из седла, а это огорчительно. Потом сын подумал так: после того, как он требы прочтёт, хозяин станет потчевать его вином, а если он не выкажет при этом никаких умений, хозяин расстроится. И потому сын стал учиться застольным песням. Когда он выучился и песням, то решил, что пора бы ему и настоящим делом заняться. Но для того, чтобы Учением Будды овладеть, времени уже не осталось — жизнь прошла.
То, что сказано об этом человеке, не только священнику, но и всякому другому урок. Человек молодой мечтает о разном, он хочет добиться многого, пройти путь долгий. Он желает овладеть искусствами и учениями, полагая, что перед ним раскинулось безбрежное будущее. Он празден и ленив, то, что творится под носом, притягивает его взор. Так, ничего не делая, он проводит дни и годы, пока не подступит старость. Ни в чём не искусен, против задуманного — ни в чём славен не сделался. И тут, сколько ни горюй — годы назад не вернёшь, колесо, пущенное с вершины горы, катится всё быстрее.
Помысли, чем хочешь заняться ты в этой жизни, изо всех дел выбери главное, об остальном — забудь, упражняйся в одном. В каждый день и в каждый час выбери из дел то, в чём есть хоть какой-то прок, остальные — оставь, делай главное. Если же будешь неразборчив и в сердце твоём будет многое, ни одного дела не сделаешь. Это — как шахматы: не трать ни одного хода зря, опережай соперника, жертвуй малым, чтобы получить большое. Легко решиться отдать три фигуры и получить взамен сразу десять. Труднее отдать десять, чтобы получить одиннадцать. Будь готов к тому, чтобы выиграть одну фигуру, но знай, что отдать сразу десять — дело нелёгкое, трудно отдать так много и получить так мало. Но если не отдашь своего, чужого по своему хотению не получишь, а своего всё равно лишишься.
Вот у столичного человека появилось срочное дело на Восточной горе, и он уже пришёл туда, но тут вдруг ему приходит в голову, что дело на Западной горе сулит ему большую выгоду, и тогда у самых ворот он поворачивает назад и идёт на Западную гору. Так он должен поступить. Но он говорит: «Раз уж я пришёл сюда, сделаю-ка я сначала дело здесь — ведь на Западной горе мне встречи сегодня не назначено; вернусь обратно, а уж когда-нибудь потом отправлюсь на Западную гору». Если он проявит такую минутную леность, эту минуту уже не наверстать. Вот это-то и страшно.
Если решил сделать одно дело, пусть не волнует тебя то, что дела остальные пребудут в небрежении. Не стыдись людской хулы. Делай большое, по сторонам не оглядывайся.
Вот собрались многие люди, один сказал: «Есть два вида мисканта, и как их различать — знает только святой Ватанабэ». Шёл дождь, монах Торэн спросил: «Кто-нибудь одолжит мне зонт и плащ? Пойду к Ватанабэ, чтобы он рассказал мне про этот мискант». Ему отвечали: «Да не спеши ты так — куда ты в дождь собрался!» Торэн отвечал: «Глупости! Разве жизнь и смерть дожидаются часа, когда небо разъяснится? Я умру или святой скончается — что тогда?» С этими словами Торэн выбежал на улицу, чтобы пойти к Ватанабэ и расспросить его.
Как это благородно, как хорошо! В «Луньюй» сказано, что быстрота — залог успеха. Как Торэн хотел поскорее узнать про мискант, так и мы должны поторопиться познать великую тайну просветления.
Сегодня ты собирался делать одно дело, но тут вдруг возникает срочность в другом и путает все твои расчёты. Ты ждал одного человека, но он не пришёл, зато появился другой, которого ты вовсе не ждал. Предполагаешь одно, а выходит другое. В общем, всё идёт против твоих ожиданий. Ты думал, что дело будет хлопотное, а оно сделалось без труда, а дело, что казалось лёгким, повернулось боком. Всякое каждодневное дело делается не по задуманному, на год вперёд не рассчитать. А что уж там говорить про целую жизнь! Но как только ты обнаружил, что всё идёт не по задуманному, вдруг видишь, что что-то сделалось так, как ты желал того. И тогда ещё раз убеждаешься, что мир непредсказуем. Истина в том, что зыбко всё.
Мужчина не должен приводить жену в свой дом. Когда кто-то говорит, что живёт один, мне делается отрадно. Противно слышать про такого недостойного человека, который живёт у жены или же взял женщину к себе, и они живут вместе. Над таким человеком люди станут смеяться — скажут, что он привёл женщину ничем не замечательную, или, если женщина окажется хороша, они станут говорить, что он носится с ней, как с образом Будды.
Незавидна участь хозяйки дома. Ну родит она детей, будет их холить-лелеять… Сердце щемит: останется она вдовой, уйдёт в монахини, состарится… До самой смерти не ждёт её ничего хорошего.
С любой женщиной так: если будет она мозолить глаза с утра до вечера, надоест тебе, возненавидишь её. А оттого и она тоже спокойна не будет. Другое дело, если ходишь ты к ней время от времени — пусть даже годы идут, а связь всё равно крепка. Когда захаживаешь нечасто и остаёшься ненадолго, тогда и женщина тебе как будто вновь покажется.
Жаль мне человека, который скажет: «Ночь пришла, ничего уже не видать». Красота и очарование многих вещей и красок бывают явлены только ночью. Днём люди носят одежды простые и незатейливые. Ночью же обряжаются в платья видные и яркие. Красивый человек при тусклом светильнике выглядит ещё красивее, в ночном голосе — особое очарование. Запахами и звуками лучше всего наслаждаться ночью.
Вот посреди самой заурядной ночи во дворец прибывает прекрасно одетый человек — очень приятно. Люди молодые и днём и ночью присматриваются друг к другу, а потому даже тогда, когда, казалось бы, можно расслабиться, им следует следить за собой с особым тщанием — будь то день праздничный или обычный. Отрадно, когда воспитанный человек с наступлением темноты начнёт делать себе причёску или когда женщина посреди ночи скроется на минуту, возьмёт зеркальце и приведёт себя в порядок.
Храмы и святилища следует посещать, когда стемнело, в те дни, когда служб нет.
Когда человек тёмный судит о знаниях других, он никогда не бывает прав. Вот человек неширокий, который только и делает, что упражняется в шахматах, и достиг в том успехов, садится играть с человеком умным, но в шахматах неумелым… И на этом-то основании утверждает, что он-де стоит выше. Вот другой человек, искусный в чём-то одном. Видя, что другие в его искусстве несведущи, он считает их ниже себя. Это — ошибка великая. Монах, который изучает священные писания, и не сведущий в них монах школы дзэн, который предаётся созерцанию, — каждый из них считает себя выше. Неправы оба. Не выходи за пределы того, что знаешь, людей не суди.
Глаз мудреца видит людей насквозь.
Вот какой-то человек повёл лживые речи, желая ввести других в заблуждение. Человек неискушённый поверит ему и посчитает ложь за правду. Кто-то же настолько уверует в истинность сказанного, что и сам станет на эту ложь громоздить своё домыслы. Другой же пропустит ложь между ушей и не прилепится к ней. Ещё один удивится и станет размышлять, можно ли верить сказанному или нет. Найдётся и такой, кто вроде бы сам и не уверует в ложь, но скажет: люди так говорят — значит, так оно и есть. Сыщется ещё и такой человек: сделает вид, что после долгих размышлений он пришёл к выводу о правдивости слухов, он будет кивать и улыбаться, но на самом-то деле он не разобрался ни в чём. Другой вроде бы докопался до истины, но всё равно боится ошибиться и не уверен в себе. Ещё один хлопнет в ладоши и засмеётся, сказав, что ложь эту он слышал уже много раз. А ещё кто-то докопается до истины, но о том не скажет и предпринимать ничего не станет — будто ничего и не знает. Обнаружится и такой, кто с самого начала поймёт, зачем эта ложь явилась на свет, и ничуть в неё не поверит, но, поскольку лжец ему мил, он станет с ним заодно.