С большим трудом нам удалось договориться о выделении одного-двух морских транспортов с отправкой их из нью-йоркского порта. Высказывая упреки в адрес некоторых правительственных органов США по поводу неблагоприятного положения с удовлетворением нашей заявки, мы были уверены, что содержание нашей беседы сегодня же будет доложено Коем президенту Ф. Рузвельту. Попутно мы высказали свое удовлетворение той реальной помощью в движении наших вопросов, которую мы получали от Кокса.
Вслед за этим состоялась новая встреча с Лодвигом по вопросам, представляющим взаимный интерес. Беседа носила деловой характер и была полезной.
В тот же день был нанесен очень важный визит одному из наиболее влиятельных деятелей США – министру внутренних дел Г. Икесу. Этот человек принадлежал к числу тех дальновидных политиков, которые, исходя из интересов своей страны, трезво подходили к оценке событий, происходящих на международной арене. Принял он К. А. Уманского и меня весьма радушно.
Нефтяной диктатор (правительство США поручило ему координировать все вопросы, связанные со снабжением нефтепродуктами), он производил впечатление человека, который симпатизирует Советскому Союзу и искренне желает разгрома фашизма. Между прочим, Г. Икес сказал нам, что еще в 1936 году он был единственным в американском правительстве человеком, который требовал решительной помощи Испанской республике. «Если бы тогда прислушались к моему мнению, – заявил он, – войны сейчас, возможно, не было бы. Я предсказывал ее еще пять лет тому назад».
Разговор с Икесом было вести легко еще и потому, что он был в курсе многих вопросов, относящихся к сырьевым ресурсам. По его словам, производство нефтепродуктов в США в те дни сильно отставало от потребностей войны. К тому же нередко приходится встречаться с фактами обмана и очковтирательства со стороны управления промышленного производства при определении запасов нефти в США. В то же время просьбы Советского Союза по нефти очень велики. «Останусь голым, – заверил нас Г. Икес, – но помогу Советскому Союзу. Однако в полном объеме это сразу сделать не удастся».
По существу, Г. Икес дал положительные ответы на все наши нефтяные заказы и пообещал оказать содействие в отправке авиационного горючего на двух морских транспортах, которые предполагалось направить в Советский Союз в ближайшее время.
В беседе с нами Икес отметил, что нефтяные ресурсы в США разработаны недостаточно и, естественно, руководство армии и флота не заинтересовано делиться ими с Советским Союзом. Поэтому-то оно и ссылается на поставки горючего Англии. Все это создает определенные трудности в удовлетворении наших просьб, но трудности преодолимые. Расстались мы с Икесом вполне дружественно. Примечательно, что он тоже посоветовал подробнее информировать американцев о наших трудностях на фронте.
В конце дня мы передали Феймонвиллу просьбу организовать показные стрельбы из тех видов оружия, которые предназначаются для Советского Союза, а также из тех образцов, которые представляют интерес для нужд советско-германского фронта.
На следующий день не планировалось никаких приемов и посещений, так что представилась возможность более внимательно ознакомиться с работой Амторга. Необходимость этого тем более была очевидной, что в работе Амторга, как нам пришлось убедиться, было много упущений, явно не хватало инициативы, оперативности и организованности. Даже Икес обратил наше внимание на то, что Амторг, потеряв целую неделю, так и не довел до конца дело с приобретением нефти; пришлось за амторговцев это делать заместителю Икеса – Девису.
В тот же день состоялись деловые беседы с рядом товарищей, в том числе со вторым секретарем посольства Новиковым. Вечером набросал проект очередного доклада в Москву о ходе работы военной миссии. Из Москвы получил технические инструкции по отправке в СССР истребителей «П-40» и бомбардировщиков «Б-25».
Одновременно передали администрации США просьбу о поставке СССР бронеплит, необходимых для производства танков. Принимая эту просьбу, помощник президента У. Кой подчеркнул, что США сами испытывают острый недостаток в бронеплитах, однако вопрос будет доложен президенту и все возможное будет сделано.
8 августа, в 11 часов 40 минут утра, К. А. Уманский и я нанесли деловой визит государственному секретарю США Корделлу Хэллу, который только что возвратился после двухмесячного лечения. Видел я его впервые. Перед нами был уже пожилой человек, выше среднего роста, совершенно седой, но подтянутый и подвижный.
Несмотря на преклонный возраст и слабое здоровье, он не гнулся и не горбился, не высказывал никаких признаков болезни или переутомления. Правда, когда К. А. Уманский спросил его о состоянии здоровья, К. Хэлл ответил, что работает по шестнадцать часов в сутки, все делая сам, не передоверяя другим. И вот, в конце концов, надорвался, однако теперь отдохнул.
Прием был хорошим, К. Хэлл держался весьма тактично, любезно и внимательно. С его стороны не чувствовалось какого-либо стремления ускорить беседу и побыстрее освободиться от посетителей. Ничто не отвлекало нас от делового разговора: ни телефонные звонки, ни появление сотрудников госдепартамента. Хэлл – сплошное внимание. В его глазах были заметны зоркость и наблюдательность. Хэлл нам заявил, что с момента нападения фашистской Германии на Советский Союз он стоит за то, чтобы всемерно активизировать помощь СССР и радикально пересмотреть политику США в этом вопросе.
Мы сказали Хэллу, что итоги работы военной миссии в США за прошедшие две недели не могут вызывать особого удовлетворения. При этом сослались на мизерные, ни с чем не сопоставимые цифры отпускаемого СССР вооружения, указали на бесконечные безрезультатные совещания, на бюрократизм и волокиту, на отсутствие конкретности в практических делах, на неоперативность и хождение по замкнутому кругу, особенно недопустимые в военное время.
Выслушав нас, Хэлл заметил, что Рузвельт «уже дал взбучку» кому следует. От себя он также обещал нам содействие.
Обращаясь ко мне, Хэлл подчеркнуто заявил, что лично будет уделять двойное внимание нашему делу и сделает на своем посту столько же, сколько сделал бы я сам, занимая его пост, т. е. приложит максимум возможных усилий.
Конечно, эти, быть может слишком громкие, слова для нас были вполне понятны. К. Хэлл просил, чтобы мы ему поставляли факты, а он будет с ними «ходить через дорогу к самому президенту» (в то время госдепартамент находился напротив Белого дома). В настоящий момент, говорил он, его затрудняет отсутствие в Вашингтоне президента, но, как только Ф. Рузвельт возвратится, дело пойдет гораздо быстрее.
Вообще, следует сказать, что беседа с Хэллом протекала в дружественной атмосфере. Обнадеживающим в ней было то, что он не отрицал существующих препятствий в выполнении задач нашей миссии и в то же время не ссылался на отставание американской военной промышленности, на поставки англичанам, не выискивал других причин и доводов с целью оправдать эти препятствия. Извиняясь за поздний прием военной миссии, он стремился показать, что понимает нас и готов всемерно помогать. Произносилось это не скороговоркой, а убежденно и подчеркнуто. Его суждения и обещания казались нам вполне искренними. В конце беседы Хэлл сказал: «Мы молимся о победе Советского Союза над Гитлером». И прибавил, что «всегда был против гитлеризма».
Ушли мы от Хэлла в общем морально удовлетворенными. Как видно, Хэлл хорошо понимал, какую опасность для США представлял германский фашизм.
Вспоминая сейчас о встрече с Корделлом Хэллом, хочу привести одно место из его речи на совместном заседании сената и палаты представителей США того времени. Он говорил: «На меня произвел глубокое впечатление русский народ и его эпический патриотизм. Люди, которые борются против безжалостной агрессии, проявляя полное презрение к смерти, как это делают мужчины и женщины Советского Союза, заслуживают восхищения и доброжелательного отношения со стороны народов всех стран».
Было бы неплохо, чтобы современные политические деятели США, разжигающие неприязнь к Советскому Союзу и выступающие против политики мирного сосуществования наших стран, повнимательнее вдумывались в уроки истории, получше изучали высказывания своих дальновидных соотечественников, особенно периода Второй мировой войны.
Изоляционизм или солидарность в борьбе с фашизмом?
В этот же день, будучи у К. А. Уманского, я познакомился с представителем ТАСС в Соединенных Штатах Америки Дюранти. На мой вопрос, что думает американский народ в связи с войной гитлеровской Германии против Советского Союза, Дюранти дал ответ, не дающий оснований для иллюзий в этом отношении. Как видно, влияние изоляционистских, лжепацифистских и лжепатриотических элементов на некоторые слои американского народа, в том числе и на определенную часть рабочего класса США, прежде всего его верхушку, было весьма значительным.
Как я уже отмечал, когда в марте 1941 года в американском сенате обсуждался проект закона о ленд-лизе, этот законопроект встретил самое ожесточенное сопротивление со стороны изоляционистов. Они больше всего не желали оказания помощи Советскому Союзу. Весьма ценное в данном отношении признание имеется у Р. Шервуда. «Именно этого (т. е. помощи Советскому Союзу. – Ф.Г.), – пишет Р. Шервуд, – изоляционисты боялись больше всего. Даже те из них, кто неохотно признавал, что Великобритания, может быть, заслуживает известной помощи, приходили в ужас при мысли, что американских налогоплательщиков могут заставить оплачивать поставки для Красной армии. По этому вопросу и шло решительное сражение (в сенате. – Ф.Г.), и некоторые из более робких друзей Рузвельта призывали его согласиться на компромиссное решение, которое исключало бы Советский Союз»[205].
Наряду с сильным влиянием изоляционистов, на настроении известной части американцев, как видно, сказывались также уроки вильсоновской политики периода Первой мировой войны 1914–1918 годов, сомнения в том, что им ли