– Народный комиссар по военным и морским делам Абхазской Советской Социалистической Республики.
– Так что, у вас, оказывается, своя отдельная союзная республика была? Этот вопрос его, наверное, убьет.
– Была, дорогой, все у нас было… Да вот, грузины…
Водитель не договаривает, выходит из машины, отмыкает дверь ограды, оставляет мне ключи, желает приятно провести время, а сам спешит исчезнуть. Ему надо торопиться доделать то, что не доделали их комиссары их комиссариатов их республики. Мне торопиться некуда. В моей республике мои комиссары сделали все возможное и невозможное. Поэтому я отдыхаю. Стою в задумчивости перед домом величиной с замок, и не знаю, что мне делать. Может, позвонить и вызвать Наташку из города?
Иду в дом Фарида. Снова восторгаюсь: прекрасный двухэтажный особняк с различными пристройками. Черепицу для крыши возили из Прибалтики. Дорожки заасфальтированы, зацементированы. Обхожу дом – это настоящая крепость, но сделанная с изяществом. Откуда у людей столько денег?
Толкаю дверь, она открыта, обхожу первый этаж, нет никого, поднимаюсь по лестнице, зову на всякий случай кого-нибудь, никто не отзывается. Вижу приотворенную дверь, прислушиваюсь, неслышно захожу в комнату.
На кровати безмятежно спит… Людмила. Тающая, словно леденец во рту, женщина, наконец-то я тебя смог найти.
Я не верю своим глазам. Невероятно!
Я наклоняюсь над Людмилой. Неожиданно она просыпается, видит меня и… обнимает меня за шею. Ее губы шепчут:
– Ты нашел меня? Я знала, что ты придешь… Она впивается в мои губы своими и начинает прижимать меня к себе.
– Миленький, ты искал меня? Я тебе еще нравлюсь, правда?
Я не могу сопротивляться или противиться.
Я ошарашен. Все происходит настолько неожиданно, что я забываю обо всякой осторожности и представляю себя этаким пауком, которого паучиха пожирает после совокупления. В знак благодарности, что ли?
– Миленький, прости меня, что я убежала тогда, но так нужно было, иначе они схватили бы нас, – шепчет девушка, все более теряя контроль, – я ведь знала, что ты будешь со мной…
– Кто они, Людмила? Что здесь происходит? Думаешь, я не знаю, что было в сумке?
– Молчи, дорогой, молчи…
Некоторое время происходят взаимные объятия и поцелуи, а потом начинается настоящая схватка, а после и все остальное.
– Миленький, я знала, что ты меня найдешь… – шепчет девушка, которую я знал всего-то часа два, и которая тогда всячески пыталась отделаться от меня. А теперь я вместе с ней, рядом, держу в объятиях…
И вот я лежу совершенно опустошенный и без энергии.
– Миленький, я знала, что ты меня трахнешь… – уверенно говорит Людмила, пытаясь заглянуть в мои глаза. Но мне страшно неловко, хотя я не подаю вида. Пропадать, так пропадать!
В моих объятиях находится словно сгусток солнечной энергии. Эта женщина – биоэнергетический вулкан! Да, я совершенно опустошен и чувствую, что без ее тела уже не смогу так чудесно жить, потому что мне тепло, уютно и радостно возле нее. Почему я раньше не знал, как может быть хорошо с женщиной! Потому что все они – разные?
С каждой минутой силы возвращаются ко мне, и я вскакиваю, чтобы закрыть дверь.
– Почему ты здесь? Ты знаешь Фарида? – спрашиваю я. Уж слишком все невероятно складывается.
– Это я должна спросить – ты знаешь Фарида? – игривым тоном передразнивает Людмила и водит пальчиком по моей руке.
– Отвечай на мой вопрос: ты знакома с Фаридом? – настаиваю я. Я вообще люблю настоять на своем.
– Да, я знакома с Фаридом уже раз, два, три…
Да, уже четыре года. И много-много раз целовалась с ним…
– Ты хочешь меня разозлить? – я снимаю руку Людмилы со своей руки. Неужели все женщины так развращены?
– У-у! Мужчи-ина… Конечно, я хочу тебя разозлить… – совершенно спокойно отвечает девушка, соскакивая с кровати и взбивая волосы массажной щеткой.
Я не могу делить женщин ни с Цейбой, ни с Фаридом.
С меня хватит, я уезжаю. Пропади все пропадом.
Бросаюсь вниз по лестнице и убегаю. До города недалеко, и, переполненный противоречивыми чувствами, я брожу по улицам, выискивая очередные приключения. Я ждал, чтобы меня кто-нибудь зацепил, чтобы представилась возможность вылить всю злость на обидчике.
…Темной южной ночью я вернулся в гостиницу. Вахтер спал. За стеклянной дверью торчала щетка, положенная под ручку. Пришлось вцепиться в ржавые флагодержатели, подтянуться на руках, вцепиться в карниз, вскарабкаться, и пройти по нему к окну своего номера.
Но у Наташи в комнате, оказывается, идет пир горой. Вовсю светится незашторенное окно, и когда я пытался неслышно пройти по карнизу мимо него, девушки дружно закричали и начали открывать окно, благо оно открывалось внутрь. Вцепившись в меня, втащили в комнату. Девушки уже выпили целую бутыль вина и хохотали. Цейба тоже оказался там, был изрядно пьян и почему-то весело поглядывал на меня.
У меня не наблюдалось желания хохотать. У меня возникло желание напиться. Кажется, предстоит трудовая ночь: Наташа алчно смотрит на меня.
– Она твоя! – говорит Цейба. – Ты нам помог, она твоя.
Я ухожу в свою комнату. Наташа, в красном халате, идет следом. Что у нее под халатом – у меня полная информированность. Я бы сказал, избыточная информированность.
– Иди ты, Наташка, домой, я хочу сегодня побыть один.
Девушка нисколько не обиделась, даже наоборот. Вероятно, решила, что маленький перерыв в ночной работе только освежит ее. Кто знает, что она подумала.
Когда она вышла, я вытащил сумку и начал бросать туда свои вещи. Неожиданно мне попались на глаза вещи Людмилы, которые оставались в ее сумке. Гранаты ведь на дне морском! А я держал в руках женское белье и не знал, что с ним делать. Белье теплое, мягкое на ощупь. Если закрыть глаза, то всплывает образ девушки, которая была сегодня со мной. Может, все женщины такие, и что уж тут поделаешь?
Как вернуть все это барахло? Я ни слова не сказал о местонахождении гранат. Гранаты тоже следовало бы вернуть. Может, ничего не возвращать, а плюнуть и уехать? Нет, так настоящие рыцари не поступают. Есть прекрасный парень Цейба. Он-то все и передаст.
На улице, где-то далеко в городе раздалась самая настоящая автоматная очередь.
Ну и попал же я в заваруху. В городе стреляют! Вот тебе и прекрасная курортная зона. Тысячи отдыхающих, дети, инвалиды…
Сейчас я не удивлюсь, если ко мне вломится шайка с автоматами и изрешетит меня. Здесь всего можно ожидать. Это не просто мафиозные разборки. Начинается война грузин и абхазцев.
И тут ручка моей двери шевельнулась. Я бесшумно встал, вооружился боевой гранатой, разумеется, разогнув ее усики, и отошел к стене.
Ручка теперь задергалась, кто-то поскребся. Я услышал шепот.
– Милый, ты здесь?
Этот голос нельзя спутать ни с чьим другим. Людмила! Откуда она узнала мой адрес? Ах, да, я же сам ей все рассказал! А если это ловушка?
Стоя спиной к стене, я поворачиваю ключ. Дверь открывается – и входит Людмила. Она одна. У нее все такое же игривое настроение, как и прежде. Только-только я успеваю «разобраться» с гранатой, чтобы она не взорвалась, и возвращаю ее на прежнее место, как Людмила ловит мои губы и жадно целует меня. Неожиданно в дверь без стука входит Наташка. Зачем? Разве я ломился в твою дверь, когда ты трахалась с Цейбой?
– Ой, кто тут? Мне надо тебе кое-что сказать, – жарко шепчет Наташа, разглядывая девушку, которая все еще у меня в руках. Наташа оценивает свои шансы. Она их очень правильно оценивает. Они у нее нулевые.
У Людмилы игривое настроение пропадает.
– Мне уйти? – говорит она. – Ты, я вижу, тоже времени зря не терял.
Я молчу. Что мне говорить?
– Не томи, скажи, мне уйти? Моя сестра замужем за Фаридом. Он уехал к ней в Москву. Я отдыхаю здесь уже четвертый год…
Я закрываю ей рот поцелуем.
На следующий день я хожу в сопровождении прекрасного длинноногого гида по городку, уже не заботясь о том, чтобы прятать свое лицо от водителей такси.
Грузинскую мафию, которая владела таксопарком, разогнали абхазские парни с автоматами. Ходят самые невероятные слухи о количестве жертв. Грузины бросают дома и семьями уезжают в Тбилиси. В столице Грузии проходят митинги, осуждающие сепаратистов. Здесь, в Абхазии, покинутые дома грабят неизвестно кто.
Какое мне до этого дело, если я, наконец, обрел то, о чем мечтал! Мы с Людмилой целыми днями хохочем, вспоминая приключения на вокзале.
– Я просто испытывала оргазм, глядя, как ты их разбрасывал! – заходится от смеха Людмила…
Гранаты благополучно подняты со дна и благополучно переправлены в горы. Мы использовали при этом Цейбу и его акваланг. Рейтинг Цейбы среди его товарищей неизмеримо вырос.
– Это я нашел пропавший груз! – хвастает Цейба. Каждый вечер он на машине привозит нам продукты и свежие новости.
Я ошибался в характере Людмилы. Ее моральные устои оказались значительно выше и крепче, чем я предполагал. Мало того, я не только думаю, что это именно так, но также вел с девушкой открытый разговор, который она сама начала. Она вздумала изменить фамилию. На Язубец.
– Только, дорогой, я не знаю, как это сделать? Ты мне не подскажешь?
Единственное, что не совсем мне по нраву в девушке – некоторая ее несерьезность. Да ладно. Серьезности хватает у меня. И мрачности.
Людмила – москвичка, после института первый год работает в каком-то вычислительном центре. В начале сентября ей на работу.
И мне на работу тогда же. Людмила будет вычислять, а что же придется делать мне? Чтобы ни пришлось – такова судьба.
…Целых две недели я был совершенно счастлив. На вилле Фарида нас никто не беспокоил. Иногда только приезжали незнакомые вооруженные абхазцы, день или два отдыхали и снова уезжали. Фарида в городе нет. Он в Москве, иногда звонит нам. Ведет важные и секретные переговоры.
Но вот опять меня начали мучать тяжелые мысли. Я пытался анализировать ситуацию, стараясь выловить в себе ту самую зацепку, которая и порождала тревогу. Безрезультатно. Если мозг и имел какую-то информацию, касающуюся психологического состояния своего хозяина, то выдавать ее упорно отказывался. Как правило, в таких случаях следует просто ждать, пока разум не трансформирует эти знания в более приемлемую и понятную форму.