Блины были в разгаре, когда в дверь постучали. Крепко так, по-военному.
— Заходи, Тём, открыто! — крикнул я. И семья снова посмотрела на меня с недоверием, когда вошёл Головин. Ну не рассказывать же всем, что я в окне его видал? Должны у нечаянных богачей и колдунов быть свои маленькие секреты?
— Ты телефон купил, чтоб стразики на нём носить? — с порога начал шутить он в своём духе.
— Сейчас есть все шансы мимо блинов пролететь, а они с вареньем. Клубничным, кстати. Итак, реплика первая, дубль второй, — спокойно ответил я.
— Клубничное? Так бы сразу и сказал, — раздул он ноздри, оглядывая стол, — виноват, про стразики погорячился, признаю. Тебе Федька трубку оборвал. Там график чуть сдвинулся, и Иваныч в Новгород вылетел. Если поторопимся — успеем с ним в одно время приземлиться.
И тут же начал торопиться, свернув кульком три блина, предварительно вывалив в середину полвазочки варенья. Получившийся фунтик молниеносно поместил в рот, распахнув его, как пеликан.
— Вдвоём летим? — уточнил я, поднимаясь из-за стола.
— Ну да. Кому тут ещё охота жо… пардон, ноги морозить? Молодые своими делами заняты, Бадька с бабой Дагой останется, поможет. А мы туда и обратно, Надь, честно! — и он как-то мгновенно натянул выражение лица кота из мультфильма «Шрек». Не переставая при этом поедать блины. До чего же талантливый у меня друг!
— Да верю я, Тём. Ты пригляди, если получится, чтобы мой рыцарь вернулся обратно целиком и не лёжа, ладно? — Надя прижала к себе мои руки, обнимавшие её, пока я наклонился поцеловать её в макушку.
— Никаких разговоров! Целиком, и стоячим. Так и запишем. Подставочку из какого дерева сделаем? Ну, постамент, на котором чучелку привезти? — нет, рано я его хвалить взялся. С чувством юмора точно надо что-то делать.
— Привезёшь чучелку — наизнанку выверну и солью натру, — мило улыбнувшись парировала жена. И уточнила, — тебя, не его.
— Злые вы, уйду я от вас, — противоречиво заявил Головин с лицом оскорблённого в лучших чувствах, сворачивая очередной блин. — Ладно, привезу живого, так и быть, уговорила.
— Смотри, дядя Тёма, ты обещал! — Аня подошла и протянула ему правую ладошку.
— Ну что с вами, Волками, делать — верёвки вьёте из военнослужащих, — он облизал с ладони остатки варенья, потом вытер салфеткой, что вручила Надя, и крепко пожал руку дочке, — обещаю, княжна — верну папку живым!
На сборы мне понадобилось минут пятнадцать — рюкзак стоял готовым уже давно, оставалось только зимние шмотки из шкафа достать. Судя по прогнозам, на Родине был не сильный минус, поэтому вполне подошли те, что я привёз из Могилёва. Поцеловав девчонок и крепко обняв сына, я вышел в наш переулок, под яркое утреннее солнце. Космолёт уже стоял, опустив аппарель, а возле него ждали Ланевские и баба Дага с Бадмой.
— Хорошей дороги, Дим! — пожал предплечье Лорд. Я благодарно кивнул в ответ.
— Возвращайся скорее, — Мила и Бадма чмокнули в обе щеки одновременно.
— Помни, Дима, что ты не один. За тобой люди стоят. Много людей. Разных. И всем ты нужен, — пани Дагмара напутствовала строго. Протянула ко мне руки, и когда я наклонился ниже, поцеловала в лоб, прошептав:
— Semper immota fides. Воро́ны дождутся тебя. И помогут, если будет нужда.
— Спасибо, Мать-Воро́на, — я коснулся губами тыльной стороны её правой кисти. Пальцы выглядели значительно лучше, чем в нашу первую встречу, а сдержанный маникюр смотрелся очень эффектно. Вдовствующая императрица, казалось, сбросила несколько десятков лет.
До аэропорта домчали быстро, прошагали, не снижая скорости, по тому самому «зелёному» коридору в сопровождении улыбающегося Раулито, что встретил нас у стеклянных дверей. Они тут же с Головиным начали шутить и смеяться, словно продолжая тот самый разговор, что начали, когда мы прилетели. Я же по-прежнему не понимал ровным счётом ничего, кроме «ола», «си», «сеньор Волко́ф» и «сеньор Второ́ф». Капитан, поздоровавшийся с нами, едва мы поднялись по трапу, тоже был знакомый, а вот стюардесса была какая-то новая, брюнетка с короткой стрижкой. С Головиным они обнялись, громко хлопнув друг друга по ладоням, вслед за чем он ещё и по заду ей шлёпнул. Видимо, они были знакомы — до сих пор он никого при мне так не приветствовал. Мы расселись, отказавшись от любых крепких напитков, кроме чая, и Машка, как её представил мне Тёма, принесла нам чайничек с почти чёрным настоем, заслужив одобрительный кивок от стального приключенца. Лакомится им мы начали уже в воздухе — тут, как и везде, наверное, в империи Второва, простоев не было.
— Смотри, Дим. В Кречевицах мы сядем через часа три с копейками. Давай, чтобы времени не тратить, ты расскажешь, что нас там может ждать. Просто, раз уж Иваныч сам решил в твоей очередной афере принять участие, нам получше бы подготовится. Ты-то — дело ясное: полежал, встал, хлопнул, дунул, плюнул. И привет — Валя, запиши. А Дед таким фокусам не обучен, насколько я знаю.
Головин выглядел непривычно серьёзным, посильнее, чем в первую нашу встречу на Таганке.
— В где мы сядем? — удивился я.
— Кречевицы, аэродром под Новгородом. Я всё время забываю, что ты топографически слабо одарён, — поморщился Артём.
— Ясно. Вы, я так понял, с братом лучше всех Михаила Ивановича знаете. Я расскажу, что сам видел, но за правдивость и за здравый смысл ручаться не буду — мало ли кому чего приснилось? А уж сбудется — не сбудется, вообще представления не имею, — развёл руками я.
— Принимается. Валяйте, сэр рыцарь, порите околесицу, — разрешил он.
— Карту бы мне, я б пальцем показал, чтоб не умничать. Вы, военные, не любите этого, знаю, — не остался я в долгу.
— Маш! Планшет принеси, пожалуйста! — крикнул Головин, свесившись с кресла в сторону прохода. Хотя самолёт был не из обычных, и в его салоне в проходе можно было, наверное, на велосипеде кататься. Это вам не народные авиалинии, где всех, кто шире нормы, начинают ненавидеть ещё до посадки. Бортпроводница принесла планшет и вручила Тёме.
— Он в сети же? — непонятно для меня уточнил он.
— Да, в нашей, — ещё непонятнее ответила Маша.
— Шик! Тогда сразу Федьку подключу, чтоб два раза не повторять. Скажу по секрету — то, что всем военным надо повторять дважды минимум — это дезинформация для вероятного противника. Но смотри — никому чтобы! Военная тайна! — он болтал, не переставая с удивительной ловкостью что-то запускать на устройстве.
— Итак, господа и сэр рыцарь, — отвесив мне клоунский поклон, начал он, — брифинг объявляю открытым. Дано: прокля́тый колдун опять свалил из тёплых краёв в поисках приключений на задницу. Ситуация осложняется тем, что принять участие в турне изъявил желание Сам. Передаю слово Волкову. Вещайте, ваша честь!
— Так же судей называют, я-то тут причём? — удивился я.
— Ну да, согласен, подгулял термин. Ты, скорее, наша нечисть. Про то, что ты «колдун добрый», детям в садике рассказывать будешь. Я лично видел несколько результатов твоей беспощадной доброты. И они бы явно возразили на это определение, кабы ты им, гад, все предохранители в чайниках не пожёг. Но — мы отвлеклись! Вещай, нечисть! — нет, всё-таки в его чувстве юмора что-то было.
— Значит так, — я нашёл на карте озеро. — Озеро Горийское, вот оно. От Новгорода вёрст двадцать по прямой если. Ехать, как говорит нам вещий Яндекс, час с копейками, и потом километра четыре по слабо понятным лесам промеж болот. Нам нужен восточный берег, вот эта точка. От неё на юго-восток метров триста или около того. Там дуб, большой, побольше того, что на Полоте стоял. Нужно дойти, Михаилу Ивановичу какое-то время постоять или посидеть возле дерева. Мы выкопаем перстень, типа наших с Серёгой. Наверное. И по домам. У меня всё, — я отодвинулся от планшета.
— Дим, какие шансы, что проблем не будет? — спросил вдруг прибор чуть искаженным, но узнаваемым голосом Фёдора.
— Рискну повториться, но как динозавра на Манежной площади встретить — пятьдесят на пятьдесят, — честно сказал я.
— Шляпа, а не прогноз, — пробормотал Тёма, внимательно разглядывая местность.
— Насколько я знаю, Дим, — снова заговорил эрудит, — шеф искал это место долго. Очень долго. Там несколько раз проблемы возникали. Не всегда объяснимые, в том числе. Расскажи подробнее, — да, у этого терпения и такта явно больше, чем у младшего.
— Во сне, — начал я, и Тёма сразу скривился, — Гостомысл сказал сперва, что видеть никого не хочет и говорить ни с кем ему не интересно. Я ему объяснил, как смог, что у них с Михаилом Ивановичем очень много общего. Он согласился на встречу и сказал, что перстень внуку подарит.
— То есть если шеф окажется ему не внук — нам там будут не рады? — Рационально уточнил. Пессимизм — это хорошо информированный реализм, так, кажется, говорят?
— Шансы есть, — осторожно ответил я, — но минимальные. У них глаза одинаковые, я такие только у двух людей за всю жизнь и видел.
— Ага, и один из них тебе приснился. Места глухие, Федь. Отследить не смогут. Очкарики уже смотрят? — влез Артём.
— Сам ты очкарик! Как был «сапогом» — так и остался! — вдруг тонко вскрикнул планшет.
— Ба-а-а, какие люди? — поднял брови Головин. — Тебя разве ещё не выперли за профнепригодность, Илюха?
— Для тебя — Илья Витальевич! — зашёлся собеседник, — заместитель начальника группы анализа!
— Всё Павлика подсиживаешь, карьерист? — судя по лицу Артёма, он получал истинное наслаждение от беседы. По тону его незнакомого мне собеседника этого сказать я не мог. Там начинало попахивать истерикой и инфарктом.
Тон загадочного Ильи Витальевича подскочил до пятой октавы, если я ничего не путаю в нотных диапазонах. Но его визг уже не делился, кажется, на слова, или он перешёл в запале на дельфиний язык. Я на всякий случай поднял и обнял, прижав к груди, чайник с заваркой — не треснул бы.
— Артём, отставить! — раздался рык умницы и эрудита. А ещё он, кажется, отключил от беседы того шумного зам.начальника — в ухе колоть перестало.