— Значительную, видимо? — уточнил Лорд, не понаслышке знакомый с моей очень выборочной памятью.
— Ну да, весомую. За двести кило и вот с такими клыками, — я развел большие и указательные пальцы, польстив немного Беру, который сейчас, наверное, уже завалился спать до весны.
— Это ты можешь, да. То денег найти вот столько, — он отмерил примерно полметра от земли, — то землицы отхватить со среднюю европейскую страну размером, и на ней ещё обнаружить чего-нибудь… сопоставимое. Впервые я увидел вживую человека, что для отправки детей в здравницу покупает не путёвки, а саму здравницу, аэродром и самолёт, — кивнул он.
— Какой самолёт? — недоверчиво спросил я.
— А это через четыре слайда, посмотришь? — оживился Лорд.
— Не, давай на словах, и так в глазах рябит, — отшатнулся я от планшета, что тут же появился у него в руках из ниоткуда.
— Ну, ты говорил же, что лучше свой самолёт найти, — начал он, не сводя с меня глаз. Я же пытался вспомнить, когда это так маханул — и не смог. — А тут Димка Кузнецов звонит и говорит, что одна авиакомпания северо-восточная, маленькая, несколько бортов всего, готовится выставиться на торги. А у него как раз со свободными деньгами было печально, и кредитная нагрузка… Понял-понял, короче! — верно истолковал он мою мимику.
— Так что у тебя теперь региональные авиалинии тоже есть, — закруглился он как-то очень быстро. Это насторожило.
— Серёжа… А несколько бортов — это сколько? — уточнил я, начиная думать о плохом.
— Ну, девять. Но дальний — только один, остальное ближнемагистральные. И три вертушки. Но всю свою логистику по Якутии и часть дальняков мы уже сами делаем! Знаешь, как выгодно?
— Копа-а-ать… А пароходов у меня нет, часом? — я повторил фразу внутреннего скептика, чуть смягчив только первое слово.
— Нет, пароходов нет, — растерянно помотал головой Лорд, и я было облегчённо выдохнул. И опять рано.
— Два теплохода, один танкер, старый, правда, но вполне рабочий, сейчас в Индийском океане под Панамским флагом фрахт заканчивает как раз, и ещё что-то каботажное, если надо — я точно скажу, — он смотрел на меня с такой искренностью, что было совершенно ясно: скажет.
Я молчал. Внутри на одной ноте грустно скулил скептик. Фаталист пытался вспомнить значение слов «фрахт» и «каботажное» и был пока занят. Реалист согласно кивал, говоря, что когда отдаёшь штурвал в чужие руки — глупо сетовать на смену курса. Когда сажаешь другого за руль — скорость и направление движения перестают зависеть от тебя. И ещё пару подобных вещей из арсенала Конфуция, Лао Цзы, Будды или Стейтема, того самого, что в России знают как Стетхэма.
— А флот откуда? — стараясь из последних сил сохранять хотя бы внешнее равнодушие, спросил я банкира-энтузиаста.
— Ты же про ту бухту, где санаторий, говорил, что её нужно прокачать по максимуму: отель-четвёрка один на диком берегу никому никуда не упал, — ну да, фраза на мою вполне походила. Но когда и где я её произнёс — снова не было ни мыслишки. Как-то многовато провалов в одной и той же памяти за один и тот же день.
— А про военный переворот в Сомали или покупку Хоккайдо я ничего не говорил? — с подозрением уточнил я у Ланевского.
— Нет, точно не было такого, — вновь подозрительно быстро ответил тот. С самыми что ни на есть честными глазами. Глядя в такие, сомневаться в их владельце — себя не уважать. Он явно не врал. Сейчас. Про самолёты с кораблями — не факт, но про переворот и остров — совершенно точно говорил правду.
— А какими ещё неожиданными для меня бизнесами я обладаю? — чудом избегая активной лексики внутреннего скептика, спросил я. Она, лексика, была яркой и цветастой, но к бизнес-сфере высокого пошиба вряд ли применима. Хотя…
— Ну, у тебя приличная доля в целлюлозо-бумажном комбинате одном. Горно-обогатительный комбинат мы купили, чтоб готовый в Якутию перевезти — дешевле вышло, чем новый с нуля строить там. Бетонный завод, пилорама, несколько чисто айтишных проектов, — начал сообщать Серёга.
— Осталось купить обувной магазин, три казино и баню, — кивнул я.
— Я к особой игровой зоне в Приморье тоже присматривался, которая «Кристальный тигр», — с энтузиазмом подхватил Лорд, — но там плотно очень: наши, китайские и корейские урки держат. Можно через твоих знакомых попробовать, конечно…
— Серёг, стоп! Прекращаем покупать что бы то ни было. До Нового Года точно. Потом — посмотрим, а пока — шабаш! Всё, что есть — пусть работает, как и работало. Судя по твоим выкладкам, которые я успел понять, пока ты мне всю оперативку не забил, там всё как надо крутится. Вот пусть и продолжает в том же духе. Но пока все покупки — на паузу. Договорились? — я внимательно посмотрел на друга.
— Ну да, о чём речь? Твои же деньги, не мои. Я и вправду немного увлёкся. Понимаешь, никогда такими объемами и горизонтами не мыслил, и уж тем более не оперировал. Но Второвский главбух как ни позвонит — навалит информации и намёков с горой, жирных таких, аппетитных. Грех не воспользоваться, — Лорд, кажется, едва ли не с раскаянием смотрел на меня.
— К тебе вопросов — вообще ни одного, ты красавец и умница, каких не было и нет, — успокоил я его. — Просто тут скоро намечается один проектец, международного, на минуточку, масштаба. Бюджет соответственный. Но надо лишние траты пока прекратить.
— А какое направление? Нефтянка? Логистика? Ай-ти? — почуяв наживу, Оксфордский выкормыш в Серёге тут же поднял голову и разинул жадный клювик.
— Неа, — покачал я головой, — не оно. Бери выше. Вечные ценности.
— Золото? Алмазы? Зерно? — у Лорда загорелись глаза.
— Ну… Почти, — кивнул я. — Деталей пока не скажу, но если выгорит — в историю войдём точно.
— Главное, чтоб вошли, а не влипли, как обычно, — хором сказали кислый внутренний скептик и довольный внешний Головин.
Глава 31Пела и плясала. Но не сразу
А со следующего дня начался ад…
Мы с Надей, как уже бывавшие в ЗАГСах, второй раз заходили в орган записи без ажиотажа и лишней суеты, как к себе домой — без цыган, медведей, голубей и кукол на капотах. Избежали таких неотъемлемых атрибутов, как битьё посуды о дорожное покрытие, кусание каравая на время и на площадь. Похищение невесты и питьё из обуви тоже миновали нас, как и прочие конкурсы и розыгрыши всяческих тамод. Или тамадей? В общем, никакого тамады у нас не было. Зашли — вышли, очень по-современному. А заявление вообще через «Госуслуги» подавали. Надя подкалывала меня до сих пор, что предложение ей сделал не будущий муж, а автоинформатор, прислав уведомление на электронную почту. Я, признаться, упустил как-то этот момент — был уверен, что мы раз дату выбрали, то, стало быть, всё уже обсудили. Головину, кстати, рассказал про эту историю, и он наморщил ум, видимо, уже планируя операцию по добыванию паспортных данных будущей невесты.
А вот с подготовкой к сочетанию Ланевских дела пошли, как паровоз под горку: дым коромыслом, искры во все стороны, синхронный визг тру́сов и тормозов. Уходи с дороги, птица, короче говоря. Я в дурном сне себе не мог представить, что объёмы упавшей на меня информации будут подобны горной лавине. Хотя, скорее даже селю или камнепаду. Потому что лавина — это «ух!» и всё, кругом тишина и холодное белое безмолвие, лишь где-то наверху роют наст специальные собаки с фляжками бренди на ошейниках. Я читал про таких когда-то, вроде бы в Альпах они живут. А вот камнепад — это когда сперва тихонько потрескивает и пощёлкивает горная порода, проверяя на чувствительность к намёкам, слух и интуицию. Потом валятся мелкие камешки, проверяя на здравый смысл и логику. Тех, кто проверки не прошёл — давит в блин волна крупных камней и грязи, съезжающая на беспечные головы после всех предупреждений.
Было чем-то похоже, честно говоря. Начиная прорабатывать одну какую-то идейку, утыкаешься в пять ограничений, из которых три — непреодолимые. И ещё с десяток условностей, за каждой из которых стоят свои дополнительные «вопросики». А идея, зараза такая, всё сильнее захватывает и манит-не отпускает! И приходится принимать неожиданные решения и находить вовсе уж оригинальные выходы. Или через вход выходить, как Штирлиц из анекдота.
Вот кто бы знал, например, что запускать на стенах и в ночном небе фантастически красивые картинки называется странным термином «три дэ маппинг»? Ну, кто-то, может, и знал, но точно не нечаянный богач с гуманитарным образованием. Я лишь придумал краешек, самую чуточку: что в ночном зимнем небе Могилёва должен пробежать волк, и чтобы над ним летела ворона, а потом они превратились в пару молодожёнов. Так, чтоб со всех улиц это видно было. Да, в части идей, очень слабо сочетающихся с реальностью, у меня проблем не было вообще. А теперь ещё появилась какая-никакая денежка. И желание подарить друзьям лучшую в мире свадьбу стало острее, чем обсидиановый взгляд Второва. И оно начало натуральным образом зудеть и чесаться.
С Михаилом Ивановичем поделился парой идеек, исключительно в надежде на добрый совет из серии: «да брось ты, Дим, это невозможно!». Ну, как Головин приходил ко мне насчёт свадьбы советоваться. Но закончилось всё точно так же: у мощного старика загорелись глаза и он треснул мне ровно в тот же самый многострадальный синяк на плече. Идеи взялись обрастать подробностями на глазах, растя и, не побоюсь этого слова, пучась, как облако пепла над готовящимся извергнуться вулканом с тем исландским названием, на произнесении которого погорело столько телеведущих. Но три головы — Второва, Головина и моя — работали значительно, несказанно лучше одной моей персональной. И понеслась череда хороводов событий такого масштаба, такого уровня случайных совпадений и везения, что ахнуть!
Вот кто бы мог знать, что один из трёх лучших в мире специалистов по тому самому три-дэ-чего-то-там, чем рисуют на небе яркие картинки, заметные из космоса, окажется русским? Да ещё и будет оголтелым фанатом того самого якутского вокально-инструментального ансамбля из Белой Горы, продюсером которого выступала семья Кузнецовых? Ну, вернее, я, если быть предельно откровенным, при деятельной поддержке Серёги, который, видимо, заразился от меня привычкой не мелочиться, потому что быстренько организовал студию звукозаписи и что-то типа продюсерского центра. Так вот, с экспертом в три-дэ-что-то мы с Головиным договорились за возможность ему принять участие в следующем клипе молодой якутской группы, с упоминанием его компании и демонстрацией новых достижений и веяний световой индустрии. При том, напомню, что ни я, ни Тёма не смыслили в этом ровным счётом ничего. Но парень-световик показался мне честным и толковым, и обещал сделать танец Волка и Вороны на ночном небе так, что на подтанцовку спустятся ангелы. Головин при этом сделал такое лицо, которое громко, хоть и молча, сообщало, что к ангелам он привычно не торопится, но без обещанного шедевра теперь с этого нового подрядчика не слезет.