Больше этого уникального эстрадно-кулинарного номера никто и никогда не увидит. Дорогой наш Ян, бесконечно талантливый, умный, красивый, безвременно ушел.
Дорогие мои сотрапезники
Не могу себе простить, в «Лакомом кусочке жизни» одну из глав я легкомысленно и самонадеянно назвал «Сам себе Молоховец». Это ж надо набраться наглости, чтобы сопоставить свою жалкую стряпню с творчеством великои русской кулинарши, следуя которому стряпали целые поколения!
Да нет же, я и в самых своих бредовых мечтах не ставил себя и не ставлю даже поблизости от Елены Ивановны, чей бестселлер «Подарок молодым хозяйкам, или Средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве», впервые увидевший свет в 1861 году, выдержал десятки переизданий и издается по сию пору.
Просто актерская судьба занесла меня в кулинарную передачу, которая вдруг ни с того ни с сего обрела популярность.
А на кулинара я не тяну, потому что главное для меня в любой трапезе — вовсе не совершенство вкушаемых блюд — их вкус, аромат, красота, — не сервировка стола, а то, с кем я за ним сижу, с кем делю утонченное блюдо от шеф-повара прославленного ресторана или просто селедочку с лучком да рассыпчатой вареной картошечкой. Вот почему эту, последнюю, часть своей книжки я посвящаю дорогим своим друзьям, людям театра и кино, людям далеким и от того и от другого, тем, с кем свела меня жизнь, с кем я делил и продолжаю делить радости и беды, с кем, как говорится, преломил хлеб. Все они — дорогие мои сотрапезники и на трапезе жизни, и за дружеским столом. Так что не удивляйтесь, когда встретите кулинарные мотивы и здесь.
Несколько лет назад сидели мы, человек десять, на веранде хорошего московского ресторана. Вкусная грузинская кухня, теплый летний вечер. Ужин заканчивался, подали кофе, десерт. Сытые, вполне довольные жизнью люди вели неспешную беседу, которая протекала в основном в русле ресторанной тематики.
Один из нас, человек бывалый, поездивший по миру и не стесненный в средствах, поведал нам, как, будучи недавно в Швейцарии, набрел на ресторан в настоящем средневековом рыцарском замке. В этом заведении, куда заглядывают коронованные особы, в изысканном антикварном интерьере, на саксонском фарфоре и старинном серебре ему подали то-то и то-то — последовали забытые мною французские названия. И стоило все это — сколько, как вы думаете? — да всего-ничего, две с половиной сотни на двоих. (Не помню уж, в долларах, евро или швейцарских франках.) Что скажете? Дорого? Да просто даром!
Все согласно покивали. И слово взял другой наш ресторанный завсегдатай. Он рассказал нам о своем тоже недавнем обеде, кажется, в Лионе. В кулинарной столице Франции ему подавали нечто тающее во рту, и запивал он это тающее винцом — последовало название и год урожая — вы же понимаете… А когда принесли счет… И он назвал смехотворную сумму этак в три хорошие российские пенсии по старости. И впрямь недорого — согласились собеседники.
И пошло-поехало. Один за другим присутствовавшие за столом рассказывали о своих ресторанных удачах. Мы побывали в Милане и Сингапуре, Амстердаме и Кейптауне, Рио и Осло. Везде было на удивление изысканно, деликатесно и дешево, как в рыцарском замке. И тут, воспользовавшись короткой паузой в кулинарных воспоминаниях, слово взял уже упоминавшийся в моих записках Миша Кривич. До этого скромно молчавший, он нерешительно сказал: «Мы тут вчера зашли после бани на Усачевский рынок и взяли по тарелке супчика. И тоже недорого. Семьдесят рублей порция.»
За столом, как пишут в романах, воцарилась тишина. Потом кто — то из рассказчиков неуверенно засмеялся, смех подхватили другие. Какое-то время спустя реплика моего товарища разошлась по Москве и была оценена как самая удачная его острота. Между тем шутить он и не думал.
Много лет моя банная компания, о которой надо писать отдельно (и Бог даст — напишу, коли найду в себе силы взяться за не менее, чем кулинарная, святую тему, банную), выйдя из Усачевских бань, распаренная, голодная, спешила к Усачевскому рынку, где у входа прилепился неказистый дощатый павильончик с неровно написанной от руки, пришпиленной к двери бумажкой: «Азербайджанская и талышская кухня».
Мы усаживались за колченогий, покрытый клеенкой стол, извлекали из карманов одну-другую поллитровку «Гжелки» (за год урожая не поручусь), а к нам уже спешила с гранеными стаканами для водочки немолодая восточная женщина в домашних шлепанцах. Следующей ходкой она приносила блюдо со свежей зеленью-шмеленью и редисочкой, после чего тащила тарелки с обжигающим «соуцем». Полагаю, так она произносила «соус», который никаким соусом не был, а был поразительно вкусной и наваристой бараньей похлебкой со здоровыми кусищами мяса и картофелинами. Не помню, какие еще были в этой забегаловке азербайджанские, а тем более талышские блюда и были ли они вообще, но тот «соуц» за семьдесят рублей тарелка, который я хлебал вместе с друзьями, дороже мне заморских яств, он до сих пор остается одной из моих самых сладостных гастрономических грез.
А дощатый павильончик сегодня не ищите. Его снесли, а на его месте построили белокаменный зал игровых автоматов, куда мы не ходим.
Далекие-далекие времена. Группа актеров «Ленкома» во главе с Марком Захаровым отправляется в Германию на съемки «Того самого Мюнхгаузена». Первая в моей жизни поездка в таинственную, немного страшноватую, но так влекущую заграницу.
Съемки съемками, но ваш покорный слуга, человек тертый, практичный, кидает в свою дорожную сумку две двухкилограммовые банки черной икры. Коммерческий замысел, подсказанный всем опытом советских командированных «за бугор», предельно прост: продать икорку истосковавшимся по ней немцам за ихние марки, а на марки накупить чего-нибудь вожделенного иностранного. С нами, естественно, едет сам великий враль, то бишь исполнитель главной роли Олег Янковский, который к тому времени был уже узнаваем, даже знаменит. Поэтому мы перед таможней нагрузили его драгоценными банками, и он провез «контрабанду» через границу.
Поскольку за рубежом я оказался впервые и мог ошалеть от изобилия, Олег и Саша Абдулов сразу отобрали у меня суточные, чтобы я их мгновенно не спустил в первом же магазине. Увидев в супермаркете джинсы, я так возбудился, что попытался силой отнять у друзей свои кровные. Но они — истинные друзья познаются в магазинах — не отдавали, не надеясь на мой покупательский разум. Впрочем, и сами они оказались не намного опытнее меня. Нас охватила магазинная лихорадка. Мы покупали какую-нибудь приглянувшуюся тряпку, но, увидев, что она дешевле в соседнем магазине, тут же бежали в первый и сдавали купленное обратно, потом бросались в третий и так далее. Естественно, деньги быстро растаяли — пора было приступать к реализации нашего черного золота.
Наш немецкий был, прямо скажем, небогат: хенде хох, Гитлер капут, швайн, их либе дих. И пожалуй, все. В ресторане мы подозвали официанта и на смеси русского и английского, с которым, кстати, у нас тоже далеко не все было в порядке, отчаянно жестикулируя, принялись объяснять: «Блэк кавьяр, фор ю, очень дешево, литл мани, попробуй». Официант радостно кивал головой, но при виде «бочки» с икрой глаза у него почему-то полезли на затылок, и он в ужасе замахал руками: «Найн, найн, нихт!»
С этой злосчастной икрой мы обошли десятки баров и ресторанчиков, и никто не соблазнился ее даже попробовать. Видимо, из страха перед происками КГБ. Дело кончилось тем, что мы собрались в нашем с Янковским номере, пригласив Игоря Квашу и Леночку Кореневу, по-гусарски пили шампанское из ее туфельки и закусывали своей так и не реализованной валютой, которая оказалась вовсе не свободно конвертируемой. Потом запили все это, понятное дело, водочкой…
Если здесь не сказать, где я в Москве семидесятых годов прошлого века раздобыл две банки икры, меня вполне справедливо сочтут тем самым бароном Мюнхгаузеном. Это было за пределами человеческих возможностей. А волшебник, который невозможное делал возможным, мой дорогой друг Юра Чекановский. Впрочем, никаким магом он не был, не был даже членом политбюро, зато возглавлял один из столичных райпищеторгов, что позволяло ему выполнять просьбы друзей с великодушием сказочной золотой рыбки.
Кстати о рыбках. Он звонил в доверенный гастроном и предупреждал директрису о приезде друга-просителя. И друг-проситель увозил в дрожащих руках вяленую воблу, семгу, осетрину, селедочку, вареную колбасу, замороженную курочку. Простите, это уже не рыбка, но все едино из бесконечного перечня советского дефицита тех лет.
А сам Юрий Васильевич Чекановский, уважаемый в городе человек, хранитель пищевой пещеры сорока разбойников, всем деликатесам предпочитал готовые котлетки, кажется, за восемь копеек штука, их тогда называли микояновскими. Впрочем, это не мешало его жене Миле накрывать на праздники сказочный стол, который ломился от яств. Мне, однако, больше всего запомнились вовсе не эти лукулловы пиры, а тихие посиделки на кухне Юры и Милы. На плите казан с кипящим маслом, куда они подбрасывают только что слепленные беляши. А готовые, румяные, золотистые, уже лежат горой на блюде, мы хватаем их руками и, обжигаясь, один за другим отправляем в рот. Или Юрин плов, настоящий узбекский, какого и в Ташкенте не попробуешь. Он лежит этакой ароматной горой на огромном — в их доме все большое, под стать хозяевам — блюде, и мы уминаем это чудо безо всяких столовых приборов, хватаем голыми руками, торопливо пробивая навстречу друг другу туннели в пловной горе. Или Юрина бастурма — он ее готовит собственноручно, не доверяя ереванским друзьям, готовым выслать ее с проводником поезда.
Сейчас к нему просто так перекусить не забежишь: Юра и Мила живут в большом городе Нью-Йорке, где пищеторгов нет, но приличные продукты все-таки достать можно. Чекановские этим пользуются, так что, бывая в Америке, я с наслаждаюсь их гостеприимством и кулинарным мастерством.
Сколько дорогих моих сотрапезников разъехалось по белу свету! Среди них Саша Чапковский, мой добрый, старый, еще со школьных времен, дружок, с которым мы съели не один пуд соли и перца, если пересчитать из сотен килограммов подсоленного и поперченного, что побывало на нашем с ним общем столе за шестьдесят лет дружбы. Большим кулинаром Чапу не назову, из его блюд могу отметить лишь ленивые вареники. Но сотрапезник он, каких поискать. Правда, с ним теперь, как и с Юрой, каждый день за столом не посидишь, зато стоит мне приехать к нему в городок Вашингтон, мы немедленно отправляемся в лучшие рестораны американской с