На утренней зорьке встал, пардон, в туалет. Зомбиобразно дошаркал до коридора, и тут меня окатила волна чистого адреналина. С головой. Я мгновенно проснулся.
У двери в коридор стоял Артем в уличном комбинезоне и сапожках. «Куда он в 6 утра? Как ему удалось самостоятельно одеться? Как проскользнул мимо нас?» – роилось в голове. Ну и, традиционно, универсальный вывод всех родителей под панической атакой: «Он заболел!»
Мои испуганные поросячьи глазки наконец сфокусировались, и я в изнеможении катарсиса осыпался на пол. Это действительно был уличный комбинезон Артема. Но только без Артема. Комбинезон подвесили за капюшон на ручке двери. Сапожки были прикреплены к нему снизу штрипками – мы так и стягиваем комбинезон с Артема вместе с обувью после прогулки. Сапожки стояли на полу, капюшон на ручке вытягивал конструкцию в полный рост, варежки на веревочках болтались на весу – все это создавало эффект присутствия малыша.
До туалета я не дошел. Пришлось идти за тряпкой.
Шутка. Дошел. Но мог ведь и не дойти.
Это еще раз доказывает мое давнее убеждение: детей надо заводить в молодости, пока нервы крепкие.
До 18 лет. А потом – один валокордин с персеном.
30. Сладкий малыш
Пришел с работы, поймал Артема. Мне показалось, что у него нездорово блестят щеки. Потрогал лоб – нормально. Благодарно-поощрительно похлопал его по щеке. А рука прилипла. Намертво. Еле-еле отодрали с ним вдвоем, чуть ли не с кровью. Оказалось, малыш до этого пару часов лизал чупа-чупс.
Хорошо, что я не стал его целовать. Пришквариться к нему губами было бы совсем неловко – как к качелям на морозе.
31. Кошкин дом
Стою жду лифта в подъезде. Чувствую на затылке чей-то взгляд, холодный, липкий. А дом у нас, надо заметить, тот еще «Твин Пикс». Люди с виду обычные, но глубоко их скрести не стоит. Можно расковырять такое, что потом бульдозером не закопаешь. Половина – со справкой, половина – без. Та, что без, страшнее тех, кто задокументирован. Одним словом, есть кому прожечь дыру взглядом в моем затылке. Мне очень не хочется оборачиваться, но, возможно, уже пора бежать, а я все еще жду лифта, как в мирное время. Осторожно оглядываюсь назад через плечо. Сидит. Смотрит. Нагло, не моргая. Прямо в глаза, как будто надеется сделать из моих белков яичницу и съесть на завтрак (говорю же, «Твин Пикс»).
Кот. Дымчатый, вислоухий, высокой щупательности (по десятибалльной шкале «хочется пощупать» – 10). Дверь межквартирного холла открыта, сидит на пороге, сканирует периметр.
«Сидишь», – спрашиваю. Кот, судя по всему, светский, нужно поддержать беседу.
«Сижу», – отвечает.
«Это у тебя хозяйка чокнутая, из этого холла подглядывает за всеми, кто лифт вызывает?»
«Моя, – обреченно вздыхает вислоухий, – сегодня вот меня прислала вместо себя…»
Молчим. Лифт что-то долго не едет.
«А это у тебя, – прерывает молчание вислоухий, – малыш возле помойки дворового кота за хвост таскал? Я в окно видел».
«Мой», – не без гордости отвечаю я.
Лифт приехал и со скрипом раздвинул вековые челюсти.
«Ладно, – прощаюсь я с вислоухим, – береги себя. Не говори своей, что я тут лифт вызывал».
«Хорошо, – кивает тот, – ты тоже себя береги».
Двери лифта уже почти закрылись, когда я услышал, как вислоухий мяукнул мне вслед:
«И ты своему не говори, что я тут живу».
32. И жить торопится…
Мой фитнес-трекер на запястье меряет шаги. У меня выставлен норматив 8000 шагов в день, по рекомендации ВОЗ. Если я его выполняю, часики радостно жужжат и выдают мне электронную медальку. Если нет, грустно молчат. Мне даже кажется, что в этом случае их батарейка быстрее разряжается. От тоски.
Эти медальки, пусть и электронные, сильно давят на эрогенную зону моего тщеславия. А 8000 шагов в день, особенно лежа вечером на диване, не очень-то и пройдешь. А медальки давят.
Вот, думаю, вечерами после работы свои умные часики тайком на Артема вешать. Он своим броуновским движением эти 8000 шагов за несколько минут сделает. Малыш сейчас даже ест и спит бегом.
Он и не заметит, а мне медалька.
33. Гормон-разведчик
Как-то раз в разговоре с кем-то я сказал «а вот мой младший сын…». А сын-то у меня один. Видимо, в подсознание пробрался женский гормон и оттуда требует второго.
34. Папа под капельницей
Маленький ребенок – это матрица, которая управляет тобой помимо твоей воли. Ты считаешь себя свободным самостоятельным человеком, а ты уже давно пиксель.
Однажды я пришел в гости к знакомым, один, без жены и без Артема. Я в задумчивости прохаживался вокруг праздничного стола еще перед тем, как все приглашенные расселись, и на автопилоте отодвигал ножи от края стола, переставлял бокалы от тарелок в центр и втыкал вилки в салаты. Это только для пифии ложки нет, а для нас, в детской матрице, она еще как есть, так же как и вилки с ножами и прочее колюще-режущее. Я очнулся только после того, как в мимозе торчало уже три вилки.
За моей спиной, в другом конце комнаты, интеллигентно шушукались двое. Они были уверены, что на таком расстоянии возможности человеческого слуха ограничены. Но я же не человек, я пиксель, напоминаю. Я все слышал. Эти люди, видимо, профессионально разбирались в предмете.
«У него что, обсессивно-компульсивное расстройство?» – прошептал один.
«Нет, у него двухлетний ребенок», – ответил второй.
Потом помолчал и добавил:
«Хотя в принципе симптомы одни и те же».
Глава 2Король говорит
1. Вундеркинд
Артему всего два годика, а он уже научился полноценно говорить. Страшно, конечно, что вундеркинд растет. Но надо привыкать, значит, таков наш путь. Артем разговаривает очень бегло, по-настоящему, выдает целые связные предложения, рассуждает, задает вопросы.
Правда, ничего не понятно. Ни слова. Но это не его проблемы, согласитесь. Артем же не виноват, что изобрел собственный диалект и пока является его единственным носителем на земле.
Гении всегда одиноки.
2. Ходячие диктофончики
Маленькие детки – как ходячие диктофончики.
Бегают под ногами и все записывают.
Когда именно у них включается та самая красная кнопка записи, никто не знает.
В любом случае молодым родителям после рождения ребенка с самого начала лучше жить так, как будто их прослушивают. Безопаснее.
Потому что однажды наступает момент истины.
Ребенок выдает первую осмысленную связную фразу.
И по ней, как по черепку древней амфоры, можно будет многое сказать о культуре семьи.
Вот так же весной сходит снег, и все окурки, пакеты, бутылки вылезают наружу. Реже – подснежники, гораздо реже.
У меня это еще впереди.
Я жду, с предвкушением и опаской.
Мало ли что.
Хорошо, если первой фразой Артема станет «экзистенциализм – это гуманизм».
А если нет?
Я тут в период его самого губко-впитывающего возраста смотрел много футбола с участием сборной России. На три диктофона наговорил.
А что если он скажет «Березуцкий чмо»?
Это непредсказуемо.
Вон, у моих друзей – вообще катастрофа.
Семейный прием, светский раут. Все за столом: тещи и тести, свекры и свекрови, тетушки и дядюшки, бабушки и дедушки, – нешуточный такой слет.
И их любимое чадо вместе со всеми, ковыряет ложкой что-то невразумительное в своей тарелке.
Сынок у друзей до того дня почти ничего не говорил. Выдавал какую-то классическую детскую попсу – «папа», «мама».
И тут мой друг, отец малыша, потянулся за бутылкой пива на столе.
И посреди тотальной тишины, которая, как обычно, почему-то всегда некстати повисает в самые неподходящие моменты, его сынок говорит четко, ясно и членораздельно:
«Папа, пиво – мое!»
3. Понять Артема: язык жестов
Есть у меня в арсенале для общения с Артемом такой лайфхак. Я изъясняюсь с ним мимикой и жестикуляцией. Например, если у него что-то не получается – я мычу и в отчаянии заламываю руки. С перебором и дешевой экзальтацией. Страшно переигрываю, как бездарный актер в провинциальном театре.
Я делаю это намеренно. Артем понимает такой язык тела. И начинает повторять за мной, словно вступая в диалог.
Говорят, со стороны это выглядит сюрреалистично. Как ссора двух глухонемых клоунов-эксцентриков.
4. Деликатный собеседник
У Артема сейчас начался очень интересный возраст: слова в него заходят толпами, а обратно не выходят. То есть он понимает уже практически все, а ответить пока ничего не может.
Зато Артем сейчас – прекрасный собеседник. Что бы ты ему ни сказал, он на все кивает. Или просто благодарно слушает, периодически деликатно моргая, чтобы показать, что он не заснул.
Артем в этом плане похож на маленькую собачку нашей старенькой соседки.
Бабулька тоже постоянно с ней разговаривает, когда выводит погулять.
И та ровно также благодарно слушает и деликатно моргает.
5. Великий детский лепет
Всем родителям знакома ситуация, когда ребенок переполнен идеями и эмоциями, уши дыбом, глаза как полная луна, а слов катастрофически не хватает.
Детки – как океан, закатанный под асфальт. Внутри девятибалльный шторм и цунами от края до края, а наружу через маленький колодец рта сочится лишь тонкая струйка «да» или «нет».
А у взрослых ровно наоборот.
У взрослых речь опережает мысль. Порой человек такого наговорит, а по глазам видишь – еще не проснулся. Порой ляпнет что-нибудь, и ты понимаешь: мозг у человека еще в режиме стэндбай. А человек не унимается и добавляет на весы абсурда еще одну маленькую гирьку безумия, и ты наконец догадываешься: ан нет, не в режиме стэндбай, у этого мозг просто перманентно выключен из розетки.