обираются в кабинете декана, — большинство их них не знает, о чем пойдет речь; только ползут зловещие слухи. Снова я предоставляю слово документу — на этот раз я располагаю не свободной живой записью, сделанной сочувствующим свидетелем, а официальным протоколом, скрепленным подписями председателя и секретаря, и круглой печатью.
25 апреля 1974 г.
Повестка дня:
1. О форме эстетического воспитания студентов факультета
2. Разное.
Присутствовали: члены Совета факультета, члены партбюро и профбюро, партгруппорги, профорги, — всего 35 человек.
Поступило предложение председателя Совета включить в повестку дня вопрос о профессоре Эткинде, рассмотренный Советом института 25 апреля, и поставить вопрос этот первым.
Предложение принято.
СЛУШАЛИ: Сообщение декана факультета Домашнева А.И. о решении Совета института от 25.04.1974 г. о лишении профессора кафедры французского языка Эткинда Е.Г. занимаемой должности и ученого звания.
Эткинд Е.Г. в течение долгого времени занимался целенаправленной деятельностью, направленной против политики партии и правительства, поддерживал постоянную связь с Солженицыным лично во время посещения последним Ленинграда, а также через доверенное лицо, хранил дома самиздатовский экземпляр книги Солженицына «Архипелаг ГУЛаг».
Будучи предупрежден несколько лет назад относительно антисоветского характера некоторых его статей, Эткинд Е.Г. признал свои ошибки и обещал их исправить.
Тем не менее Эткинд Е.Г. продолжал оставаться на позициях антисоветчика и националиста. Он обратился с воззванием к еврейской молодежи, являющимся определенной политической платформой, пронизанной духом антисоветизма, призывая молодежь не покидать Советского Союза и вести внутреннюю подрывную антиправительственную пропаганду, что является, по его мнению, более эффективным, чем антисоветские заявления, произносимые за рубежом. Тем самым Эткинд Е.Г. подтвердил, что он разделяет позицию и политические убеждения Солженицына.
Исходя из этого, Совет Института постановил лишить профессора кафедры (французского языка факультета иностранных языков Эткинда Е.Г. занимаемой должности и учёного звания и ходатайствовать перед Высшей Аттестационной Комиссией о лишении Эткинда Е.Г. учёной степени доктора филологических наук.
СЕГАЛЬ М.М. (доцент кафедры английского языка): Пытался ли Эткинд Е.Г. оправдать свои поступки, или он признает себя виновным перед народом и перед страной?
ДОМАШНЕВ А.И.: Эткинд не признал своей вины и не пытался себя оправдать, он ни в чём не раскаивается.
ЖУЧКОВА К.К. (член парткома): Этот вопрос слушался сегодня на совместном заседании парткома и месткома, где была очень правильно высказана оценка недостаточно чёткой работы деканата, партбюро и профбюро факультета иностранных языков. Нельзя было не видеть политической слепоты Эткинда Е.Г., который «заблуждался» с 1949 года. Авторитет Эткинда мешал товарищам подсказать ему его ошибки, помочь почувствовать их.
ТУРАЕВА З.Я. (заведующая кафедрой английского языка): Сообщение о деятельности Эткинда Е. Г. является слишком большим ударом для преподавателей факультета, которые поражены двойственностью лица Эткинда. Ему было очень много дано, он имел все возможности для плодотворной научной работы, и тем более непростительно его поведение. Все члены Совета факультета единодушно поддерживают решение Совета института.
СЕГАЛЬ М.М.: Эткинд отходил от пролетарской классовой позиции в течение многих лет. Нам тяжело узнать, что за нашими спинами он действовал как классовый враг. Мы не всегда правильно оцениваем людей. Надо оценивать их не по внешним проявлениям, а саму душу человека, не следует судить о качествах человека по его академической деятельности. В данном случае наша ошибка в том, что мы не пытались дать всестороннюю оценку Эткинду.
Совет института поступил правильно, лишив Эткинда занимаемой им должности и ученого звания.
КАБАКЧИ В. В. (преподаватель английского языка, член партбюро): В одном из выступлений прозвучал справедливый упрек в адрес партбюро. На примере Эткинда Е.Г. мы видим, как идеологическая борьба вторглась в нашу жизнь. Эткинд Е.Г. не просто заблуждавшийся человек, он пытался найти дорогу к молодежи, и особенно к еврейской молодежи, которой много у нас на факультете.
АФАНАСЬЕВА А.Л. (заведующая межфакультетской кафедрой французского языка): Мы знали Эткинда Е.Г. много лет и испытывали обаяние его личности со многих сторон. К сожалению, мы не знали многих отрицательных сторон его личности. Тяжело сознавать, что Эткинд выбрал между нами и отщепенцами, мелкими людьми. Причиной этому его индивидуализм и недостаток общения с коллективом. Здесь есть отчасти и вина факультета. Эткинду разрешили самостоятельно повышать идеологический уровень; будучи свыше двадцати лет преподавателем ЛГПИ им. Герцена, он не был членом профсоюзной организации факультета, т. к. состоял на профсоюзном учете в Союзе Советских писателей.
Коллектив межфакультетской кафедры французского языка поддерживает решение Совета института.
ДИАНОВА Б.А. (Секретарь партбюро факультета, преподаватель немецкого языка): Поведение Эткинда не вызывает ничего, кроме осуждения. Причина такого поведения — полная политическая безграмотность. Эткинд не понимает сущности классовой борьбы. Он неоднократно освещал события в Венгрии и Чехословакии с враждебных нам классовых позиций. Он забыл истину о том, что классовая борьба существует постоянно. Из этого случая следует сделать вывод о том, что заведующие кафедрами должны лучше знать своих преподавателей.
ВАГРАМОВА Н. В. (преподаватель, председатель профбюро факультета): Как правильно отметил Сегаль М.М., мы не всегда используем всесторонние критерии для оценки личности преподавателя.
В данном случае преподаватели факультета находились под влиянием научного авторитета Эткинда.
Незаурядный талант лектора и личное обаяние сделали Эткинда «кумиром» студентов и слушателей Высших Педагогических курсов. Тем больший ущерб приносил он факультету, так как, читая лекции слушателям Высших Педагогических курсов, он распространял свое влияние на представителей других вузов страны.
Профбюро факультета поддерживает решение Совета института.
ДОМАШНЕВ А.И.: Эткинд принимал участие в выпуске самиздатовской литературы. Он написал рецензию на предисловие Хейфеца, где он выступал не как рецензент, а как наставник антисоветской группы. В этом документе Эткинд сознательно излагает свою позицию, расширяя рамки рецензии. Лицо его определенно. Это сложившаяся личность, и свою позицию он проводил в жизнь. У нас нет двух мнений на этот счёт, и мы должны сделать необходимые выводы. К сожалению, многие случаи измены Родине и отказа от Родины приходятся на наш факультет.
В предыдущих выступлениях прозвучало правильное мнение относительно того, чтобы оценивать людей однозначно. Эткинд не был двуличным. Он хотел остаться в СССР, чтобы проводить работу внутри и действовать вразрез с интересами пашей Родины подпольным путем.
Мы должны сделать из всего этого надлежащие выводы, — нельзя обольщаться тем, что у нас всё в порядке с точки зрения идеологической работы. Партбюро следует поставить идеологическую работу на должную высоту и проявить принципиальность по отношению к каждому преподавателю.
АЛЕКСАНДРОВ Н.М. (профессор кафедры немецкого языка): Мы должны вдумываться в нашу деятельность и в деятельность окружающих нас товарищей. Следует обращать внимание не только на научную, но и на политическую активность преподавателей.
ДИАНОВА Б.А.: (вопрос к Пиотровскому, Р.Г.) На Совете института вы сказали, что на нашем факультете литературу должны читать не представители лингвистических кафедр, а преподаватели кафедры зарубежной литературы. Разъясните, пожалуйста, ваше заявление.
ПИОТРОВСКИЙ Р. Г. (Заведующий кафедрой французского языка): Передача курса литературы на кафедру зарубежной литературы — один из вариантов. Другой вариант — организация комиссии по зарубежной литературе и страноведению под руководством кафедры зарубежной литературы.
Когда Эткинд вел стилистику, он был на виду, выступал на симпозиумах как минимум 2–3 раза в год.
Что касается литературоведческой деятельности Эткинда, то возникали случаи, которые рассматривались как ошибки и описки. Я несколько раз был на лекциях Эткинда по литературе, но не мог проконтролировать его, так как могут встречаться подтексты, которые проконтролировать может только профессионал.
ДОМАШНЕВ А.И.: Согласен с мнением Пиотровского Р.Г. о необходимости организационных мер в отношении курса литературы. Очевидно, следовало бы создать межкафедральное предметное объединение по литературе. Надо наладить межкафедральные связи с кафедрой зарубежной литературы. Нужно повысить требовательность к себе, к кадрам, которые мы набираем. Но пока факультет и кафедры полностью отвечают за содержание учебного материала, что относится и к литературе.
Я выражаю уверенность, что присутствующие здесь члены Совета, партийного бюро и профбюро, будучи единодушными в своей оценке личности Эткинда, смогут правильно ответить на вопросы, если они возникнут у кого-либо из неприсутствующих на данном заседании.
Председатель Совета факультета
иностранных языков
Профессор
(А.И. Домашнев)
Протокол вела председатель профбюро
(Н.В. Ваграмова)
И опять, как на том заседании: ни одного вопроса. Там хоть Справку КГБ огласили, там были хоть какие-то признаки информации; ущербной, искаженной, фальшивой, но — информации. А здесь? Приведенный документ говорит сам за себя, пояснений он, казалось бы, не требует. Но я, рискуя быть многословным, прокомментирую его. Я предлагаю моему читателю, преподавателю Сорбонны или Оксфорда, Геттингенского или Амстердамского, Цюрихского или Женевского, Венского или Экс-ан-Прованского, Йейльского или Гарвардского университетов сделать усилие воображения и поставить себя на место любого из участников этого заседания, — ну, скажем, профе