Демонстрируя свои отношения с Бродским, Эткинд тем самым стремился показать себя в глазах писателей и начинающих литераторов человеком с „независимыми“ взглядами.
Эткинд выступал на суде в защиту Бродского, отстаивая, по его словам, „право таланта на свободу образа жизни“.
В марте 1964 года на заседании секретариата Ленинградского Отеделения Союза Писателей поведение Эткинда и других, выразившееся „в необдуманной защите тунеядца Бродского“, было единогласно осуждено. Однако своего выступления на суде Эткинд не признал вредным, отрицательно реагировал на критику секретариата.
Таким образом, Эткинд совместно с Хейфецом и Марамзиным принял участие в подготовке и распространении идеологически вредных стихов Бродского.
О враждебной деятельности Эткинда свидетельствует также тот факт, что он является автором и распространял письмо под названием: „Открытое письмо молодым евреям, стремящимся в эмиграцию“. В этом письме извращается национальная политика КПСС и содержатся призывы к евреям бороться за изменение существующего строя не заграницей, а в СССР. Так, в письме, в частности, говорится:
„От того, что вы воспользуетесь чужими демократическими свободами, у вас дома не введут многопартийной системы и не вернут из ссылки Павла Литвинова.
Чужие свободы вам для дела не нужны. Ни вам, ни вашему обществу они пользы не принесут.
Боритесь, но здесь, а не там. Одно независимое слово, сказанное дома, важнее многолюдных манифестаций под окнами советского посольства в Вашингтоне“.
Кроме того установлено, что Эткинд использует свое общественное положение писателя и ученого, преподавателя высшего учебного заведения, для протаскивания в своих литературных работах взглядов, противоречащих марксистско-ленинским принципам.
В 1968 году бюро Обкома обсудило вопрос „О грубой политической ошибке, допущенной редакцией Библиотеки Поэта, выпустившей двухтомник „Мастера русского стихотворного перевода“ со вступительной статьей Эткинда“.
В постановлении бюро отмечено, что:
„Редакцией Библиотеки Поэта в 1968 г. был издан двухтомник „Мастера русского стихотворного перевода“, в котором во вступительной статье ленинградского литературоведа доктора филологических наук Эткинда, наряду с тенденциозными оценками творчества отдельных поэтов-переводчиков, содержится политически вредная концепция, утверждающая, что якобы общественные условия в нашей стране, особенно в годы между XVII и XX съездами, не давали возможности русским поэтам до конца высказать себя в оригинальном творчестве. Такие утверждения автора статьи представляют собой не что иное, как фальсификацию литературного процесса в нашей стране, желание протащить ложное мнениё об отсутствии, свободы художественного творчества в СССР, исказить объективную картину развития социалистической культуры, бросить тень на советскую действительность“.
В постановлении бюро руководство Педагогического Института им. Герцена обязывалось обсудить эту грубую политическую ошибку Эткинда на заседании Ученого совета.
Однако, как показывает анализ ряда литературных работ Эткинда, он, несмотря на критику его политически-вредной концепции и оценок, остается на старых позициях. Идейные и методологические ошибки легко обнаружить в таких его работах, как „Разговор о стихах“, „Четыре мастера“, „Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина“.
В 1972 году в своей книге „Бертольд Брехт“ Эткинд дал тенденциозную оценку творчества Брехта, искажающую действительную эволюцию его мировоззрения. Так, он утверждал, что к научному пониманию „классовой структуры капиталистического общества“ Брехт пришел „лишь в начале 30-х гг.“ и „на первых порах протест Брехта был умозрителен“, за указанные тенденции в оценке творчества Брехта Эткинд критиковался „Литературной Россией“ 21.VII.72 (статья Дымшица).
В отношении Эткинда неоднократно предпринимались предупредительно — профилактические меры: в 1949 г. за допущенные методологические ошибки в диссертации Эткинд освобождался от чтения лекций по курсу литературы и вынужден был перейти на работу в Тульский Педагогический Институт; в 1964 г. он подвергался критике за неправильное выступление в защиту Бродского; в 1968 г. на Ученом Совете института им. Герцена ему указывалось на тенденциозность в оценке творчества отдельных поэтов-переводчиков, допущенную в статье к двухтомнику „МРСП“[6]; в 73–74 гг. были осуществлены различные мероприятия в отношении Солженицына и его связей.
Все это Эткинд должен был воспринять как предупреждение о недопустимости враждебной деятельности. Однако выводов для себя он не сделал.
Таким образом Эткинд сознательно на протяжении длительного времени занимается идеологически вредной и враждебной деятельностью и наносит существенный ущерб интересам нашей страны. Являясь советским писателем, ученым, преподавателем ВУЗа, Эткинд действует как политический двурушник, компрометирует эти высокие звания.
В связи с этим целесообразно рассмотреть вопрос о невозможности его работы в качестве профессора ЛГПИ им. Герцена и о нецелесообразности его пребывания в Союзе писателей СССР».
Такова Справка. Далее Холопов говорит как бы от себя, негодуя и цитируя секретное дело № 24, с которым его ознакомили в Большом доме.
Смотрите, какой конспиративной жизнью живет Эткинд! Вот что еще показала Воронянская (протокол по делу № 24):
«…после уничтожения своего экземпляра я виделась с Эткиндом у него дома и известила его о распоряжении Солженицына в отношении имевшихся у него экземпляров „Архипелага ГУЛаг“. Он мне заявил, что знает об этом и в ближайшее время уничтожит.
Спустя некоторое время…, зайдя к Эткинду домой, я спросила, уничтожил ли он экземпляр „Архипелага ГУЛаг“. Эткинд заявил, что все экземпляры уничтожил, не оставив ни одного листа. Я ему поверила, о чем и сообщила Солженицыну».
Другая цитата — из заявления Самутина Л.А. в КГБ от 2/IV/74 г.:
«Накануне похорон Воронянской, узнав о ее смерти, я позвонил Эткинду. На другой день, 30 августа, я встретил Эткинда у морга, на машине Эткинда проехали на кладбище и там, оказавшись на короткое время с Эткиндом один на один, я сообщил об изъятии бумаг Воронянской органами. На его вопрос о судьбе архива Воронянской, я сказал: „Уже там“».
Огласив эти выписки из таинственных досье Большого дома, Холопов продолжает:
Теперь еще несколько слов о другом документе, озаглавленном «Открытое письмо молодым евреям, стремящимся в эмиграцию».
Любопытна история этого письма. Его прислал в ОВИР человек, который пишет, что в городе по рукам распространяется письмо к тем, кто хочет уезжать в Израиль. Рассказывают, что его автором является писатель Ефим Эткинд.
В разговоре с Боборыкиным Эткинд признался, что он является автором этого письма. Письмо написано в форме беседы с заблудшими душами. Эткинд выступает в нем как духовный отец, как пастырь, наставляющий паству на путь истинный.
К чему зовет человек, которому советская власть дала все, и, прежде всего, высокое звание ученого, профессора, писателя?
Он зовет к борьбе с этой властью: «Боритесь здесь, а не там!»
Он советует: «Уезжать в эмиграцию можно только в случае крайней жизненной необходимости, когда грозит физическая гибель!»
(Г.К. Холопов кончает цитатой из речи Брежнева на съезде ВЛКСМ — о сорняках).
Окончив, он предоставляет слово для выступления каждому из секретарей; они высказываются один за другим — все подряд.
Василий Николаевич Кукушкин. Грустно решать такие дела. Эткинд пользовался большим доверием, во всех наших организациях относились к нему с уважением. Меня поразила эта история с предисловием к «Библиотеке Поэта», много людей было наказано из-за него. Откуда все это берется? Сам, своими поступками, своим поведением Эткинд ставит себя вне нашего Союза писателей.
Все письма, которые пишутся против Советской власти и партии, пишутся в профгруппе. Вспомните дела Бродского, Бетаки, Бена, Марамзина, Хейфеца. Это очень серьезный вопрос, у нас в профгруппе неблагополучно. Например, Бурова, Бойцова, Франтишева — людей, прошедших войну, опытных журналистов туда не берут. Я считаю, что Эткинд сам поставил себя вне писательской организации.
Михаил Александрович Дудин. Если вспомнить вступительную статью Эткинда в «Библиотеке поэта» и это письмо молодым евреям, то видно — самое отвратительное — национализм, от него поллоктя до фашизма. Этот сионизм лезет из каждой строки. Это не имеет ничего общего с программой Союза писателей. Эткинд сам ставит себя вне нашей организации.
Владимир Васильевич Торопыгин. Недавно я возвратился из поездки по Канаде и США. Журналисты задавали много разных вопросов, но были и вопросы о Солженицыне. Я отвечал, что деятельность его вредит политике нашего государства. Деятельность Эткинда — рядом с делами Солженицына, и этот человек не должен быть в рядах нашего Союза писателей.
Василий Григорьевич Базанов. Главное, на мой взгляд, не в том что Эткинд встречался с Солженицыным. Солженицын был членом Союза писателей, печатался в «Новом мире». Когда Солженицын стал внутренним эмигрантом, который свои антисоветские произведения посылал заграницу, вот где стало плохо. Меня поразило письмо молодым евреям, рецензия на предисловие Хейфеца. У нас не принято строго относиться к людям, если они оступаются. Но Эткинд ничего не понял. У него не отняли степени доктора наук за ошибки в предисловии в «Библиотеке поэта», старались дать ему понять, что он заблуждается, печатали его книги — «От Тредиаковского до Пушкина», статьи и т. д. Он продолжал быть профессором, доктором наук. Эти документы произвели на меня сильное впечатление и самое тяжелое. Я присоединяюсь к мнению выступавших секретарей, что поступки и поведение Эткинда противоречат уставу Союза писателей и не могут быть совместимы с пребыванием в Союзе писателей.