, никаких странностей с ним не произошло — а могли бы!
При первом повелителе царства У правителем округа Цзяньань стал Лу Цзин-Шу. Он послал людей срубить большое камфарное дерево. Не успели нанести нескольких ударов, как вдруг показалась кровь. Из сердцевины дерева вылезла какая-то тварь с лицом человека и собачьим туловищем. Цзин-Шу объявил:
— Имя ему Пэн-хоу.
Зверя сварили и съели — по вкусу он напоминал собаку.
В «Схемах Байцзэ» сказано: «Духа дерева зовут Пэн-хоу. Обликом он подобен черной собаке, но хвоста лишен. Его можно отварить и съесть».
Во время царства У росло необъятное катальповое дерево. Листья его были в ширину по чжану. Сучья свешивались вниз и закрывали собою несколько му. Уский ван срубил дерево, изготовил из него лодку и повелел тридцати юношам и девушкам тащить лодку к озеру. Но лодка взлетела сама и опустилась на воду, а юноши и девушки все утонули.
И до сегодняшнего дня время от времени в озере слышны голоса, зовущие войти в воду и посмотреть на них.
Дун Чжун-Шу в полном уединении углубился в составление своих толкований. Появился какой-то незнакомец — Шу сразу же разгадал в нем что-то необычное.
— Дождь будет, — сказал незнакомец.
Шу в ответ пошутил:
В гнезде предсказатели ветра живут,
В норе предсказатель дождя обитает.
Могу я подумать о вас: это лис,
А если не лис — значит, мышь полевая.
Незнакомец и вправду превратился в лиса.
Чжан Хуа, второе имя которого Мао-Сянь, при Цзиньском Хуй-ди стал главой ведомства работ. В это время возле могилы Чжао-вана, правителя удела Янь, объявился пестрый лис, который несколько лет принимал различные обличья. И вот однажды он превратился в студента и отправился навестить почтенного Чжана. По пути он возле могилы спросил духа Хуабяо[121]:
— Удостоюсь ли я приема у начальника работ Чжана в обличье, которое я принял, или же нет?
— Вы постигли сокровенное, — отвечал Хуабяо, — отказать вам никак невозможно... Однако почтенный Чжан — человек высокомудрый. Боюсь, его трудно будет поймать в ловушку. Если вы сунетесь — будете посрамлены, и уйти от него вам никак не удастся. Вы не только погубите вашу сущность, обретенную вами за тысячу лет, но еще навлечете невзгоды на меня, старого Хуабяо.
Лис его не послушался и отправился к Хуа с неким тайным замыслом. Узрев пленительный облик юного отрока с чисто-белым лицом, подобным чистой яшме, каждое движение которого не давало отвести взор, красота которого не позволяла отвести глаз, — Хуа сразу же оценил его утонченность.
А тут еще он принялся рассуждать о достоинствах литературных произведений, оценивать их звучание и сущность — такого Хуа еще никогда не слыхивал.
И кроме того, он высказывал мнения о Трех историях, добирался до сути у Ста авторов; вникал в высокие достоинства Лао и Чжуана, выявлял недосягаемые совершенства «Веяний» и «Од»[122]; охватывал умом Десятерых совершенномудрых, прослеживал связи Трех творящих; оценивал восемь школ конфуцианства, выделял пять видов распорядка[123] — и не было случая, чтобы Хуа не одобрил его неожиданные суждения.
— Разве у нас в Поднебесной встречаются подобные отроки? — вздохнув, сказал Хуа. — Если это не бес-оборотень, то уж конечно лис.
Обмахнув скамью, он пригласил гостя на угощение, а сам расставил людей так, чтобы готовы были его задержать. Студент же этот сказал:
— Столь просветленный муж должен почитать мудрых и быть снисходительным к толпе, ценить искусных и не чураться неумелых. Он не должен презирать стремящихся к учению — ведь такое презрение вряд ли согласуется с учением Мо-цзы о всеобъемлющей любви.
Сказавши это, он хотел было удалиться, но Хуа уже велел людям охранять ворота и не давать ему выйти. Тогда он обратился к Хуа со словами:
— У вас в воротах поставлены всадники и латники. Должно быть, вы усомнились в вашем покорном слуге. Боюсь, приведет это к тому, что все люди в Поднебесной замкнут свои языки и не станут высказываться, а способные к мудрым суждениям мужи будут глядеть на ваши ворота издали, входить же не будут. И вам, просвещенный господин, придется пожалеть об этом.
Хуа ничего не ответил, но зато велел своим людям охранять его построже. Как раз в это время начальник уезда Фэнчэн — Лэй Хуань, второе имя которого Кун-Чжан, муж, постигший суть всех вещей, — приехал навестить Хуа. Хуа же поведал ему о том студенте. Кун-Чжан заметил:
— Если вы сомневаетесь в нем, то почему бы вам для испытания не кликнуть собак?
Хуа тотчас приказал испытать его собаками, но тот ничуть не испугался.
— Небо родило меня способным и мудрым, — сказал лис, — а вы сочли меня за нечисть и испытываете меня собаками. Да пусть будет тысяча испытаний и десять тысяч проверок — они меня никак не обеспокоят.
Услышав такие слова, Хуа исполнился гнева:
— Несомненно, это настоящая нечисть. Я слышал, что если Чимэй боится собак — это признак твари, которой несколько сот лет. Однако старого тысячелетнего оборотня так не опознаешь. Но если осветить его огнем тысячелетнего дерева, да еще сухого, он вмиг предстанет в своем подлинном облике.
— Тысячелетнее святое дерево! — сказал Кун-Чжан. — Откуда же его взять?
— В мире поговаривают, — ответил Хуа, — что дереву Хуабяо перед могилой Яньского Чжао-вана уже есть тысяча лет.
И он послал человека срубить Хуабяо. Когда посланный приблизился к месту, где было дерево, внезапно в воздухе появился мальчик в синей одежде.
— Зачем вы сюда пришли? — спросил он.
— К начальнику работ Чжану, — отвечал посланный, — пришел на прием какой-то отрок весьма способный и искусный в речах. Начальник усомнился, не оборотень ли это, и послал меня за Хуабяо, чтобы осветить его.
— Этот старый лис лишился ума, — сказал одетый в синее, — он не послушал совета, и вот сегодня до меня дошла беда, и мне от нее никуда не убежать.
Он зарыдал, полились слезы — и мгновенно исчез. А посланный срубил дерево, из которого при этом вытекла кровь, и отнес его начальнику. Дерево зажгли, осветили им студента — оказалось, это пестрый лис.
— Эти две твари недооценили меня, — заявил Хуа, — больше таких тысячелетних оборотней не будет.
И велел его сварить.
Во время Цзинь жил в Усине человек, у которого было два сына. Однажды они работали в поле и увидели своего отца. Он пришел и принялся их бранить, а потом побил и прогнал прочь. Мальчики пожаловались матери. Мать расспросила отца. Отец перепугался: он понял, что это бес-оборотень, и велел мальчикам его зарубить. Но бес затих и больше не появлялся. Отец же, опасаясь, как бы бес не наделал мальчикам беды, сам отправился взглянуть, что там. Мальчики же, приняв его за беса, убили его и закопали. А бес уже, приняв облик отца, появился у дома и сообщил домашним:
— Мои сыновья убили оборотня!
Вечером мальчики вернулись домой, все их поздравляли, и несколько лет никто не догадывался, в чем дело.
Прошло время. Мимо их дома проходил некий Наставник в законе[124]. Он говорит мальчикам:
— От вашего почтенного батюшки сильно попахивает нечистью.
Мальчики сказали об этом отцу, тот пришел в ярость. Дети выходят наружу и советуют Наставнику уйти как можно скорее. Но Наставник входит с громкими возгласами в дом, и отец, вмиг превратившись в старого лиса, скрывается под кроватью. Там его поймали и прикончили.
Отправились к убитому прежде — оказалось, что это их настоящий отец. Его обрядили и перезахоронили. Потом один из сыновей покончил с собой, а другой так горевал, что вскоре тоже умер.
Хуан Шэнь, простолюдин из деревни Мицунь в уезде Цзюйжун, пахал на своем поле. Какая-то женщина все проходила мимо его поля, поднималась по меже вверх, далее с восточной стороны спускалась вниз, а потом возвращалась обратно. Сначала Шэнь принял ее за человека. Но так повторялось день за днем, и он начал думать — не заморочка ли это. И вот Шэнь у нее спросил:
— Откуда вы все время приходите?
Женщина остановилась ненадолго, засмеялась, но ничего не ответила. А потом ушла. Шэнь усомнился еще более. Он приготовил длинную косу и подстерег, когда она возвращалась. Но зарубить ее саму он не решился, а ударил сопровождавшую ее служанку. Женщина же превратилась в лису и убежала. Вгляделся в служанку — да это лисий хвост! Шэнь кинулся вслед, но лису не догнал.
Впоследствии люди обнаружили лису, выглянувшую из норы. Раскопали — а у нее хвоста нет!
Лю Бо-Цзу, уроженец Болина, был правителем в округе Хэдун. На балдахине в его ставке обнаружился дух, умеющий говорить. Он все время окликал Бо-Цзу и вступал с ним в беседу. И когда из столицы должно было прийти назначение на должность, он эту новость сообщил Бо-Цзу заранее.
Бо-Цзу спросил у него: какая пища ему лакома? — Тот захотел баранью печенку. Была куплена печень барана, и Бо-Цзу приказал нарезать ее у него на глазах. Ломтики исчезали прямо из-под ножа. Так пропали печенки от двух баранов. И вдруг появился старый лис, маячивший перед столом. Резчик было поднял нож, чтобы разрубить лиса, но Бо-Цзу его криком остановил. Он сам усадил лиса под балдахином и сказал ему со смехом:
— Вы только что объелись бараньей печенкой, опьянели от нее и потеряли над собой власть. Я, начальник этого ведомства, чрезвычайно благодарен за случай, позволивший мне с вами увидеться.
Позднее Бо-Цзу стал начальником управления рабочей силы — сыли, и дух снова заранее сообщил об этом Бо-Цзу:
— В такую-то луну, такой-то день должно прийти назначение.