наставляла, каждого в отдельности, как поступать, чтобы все шло по установленному порядку, хлестала плетью слуг и служанок, за каждым находя вину. Когда же еда и питье на столике кончились, фигура распрощалась и ушла. Люди в доме, старые и малые, поняв, что он умер, плакали по нем без удержу.
Прошло несколько лет. Семья совершенно пережила свое горе, и по окончании траура все напились вина сверх всякой меры. Когда люди опьянели, появилась фигура — но теперь всего только старого пса. Люди дружно забили его до смерти.
Потом стали выяснять — оказалось, что это собака торговца вином.
Ван Ху, по второму имени Мэн-Лянь, уроженец округа Шаньян, служил начальником стражи в уезде Ланьлин округа Дунхай. По ночам, ровно в полночь, там появлялся служка в черной головной повязке и белой рубашке и стучался в двери уездного управления. А когда к нему выходили, внезапно исчезал.
Так продолжалось несколько лет. Наконец стали следить — и увидели, как один старый пес, весь совершенно белый и с черной головой, подошел к строению и превратился в человека. Доложили об этом Мэн-Ляню. Собака была убита, и стуки прекратились.
Когда Ли Шу-Цзянь, правитель Гуйяна, приступил к исполнению своих обязанностей, в доме его жил пес, умевший ходить как человек.
— Его надо убить, — говорили домашние.
— Собака и лошадь — это символ благородного мужа, — отвечал Шу-Цзянь, — и что дурного в том, что пес, подражая ему, ходит как человек?
Через некоторое время пес вышел, надев чиновничью шапку Шу-Цзяня. Все в доме переполошились, а Шу-Цзянь произнес:
— Шапка не по полной форме: на ней должны быть еще кисти.
Потом пес развел огонь в домашнем очаге. Домашние пришли в ужас, но Шу-Цзянь и тут сказал:
— Мои дети и слуги все заняты на поле. Собака же помогает поддерживать в доме огонь. Выходит, соседей беспокоить не надо. Что же в этом скверного?
Через несколько дней пес вдруг скоропостижно издох. И больше в доме не случалось ни малейшей странности.
В уезде Уси округа Уцзюнь есть большой пруд, называемый Шанху. Дин Чу, служитель на этом пруду, каждый раз после ливня обходил плотину. Как-то весной, после обильных дождей, Чу вышел из дому и пошел вдоль пруда. Солнце клонилось к закату. Оглянувшись назад, он заметил какую-то женщину, всю в темно-зеленом с ног до головы, и сверху над ней зонт, тоже темно-зеленый. Она крикнула ему вслед:
— Подождите меня, смотритель Чу!
Чу вначале пожалел ее, хотел было остановиться, но потом усомнился:
— Что-то я раньше такого не видел: внезапно появляется женщина и идет, прикрываясь от дождя. Пожалуй, это бесовка.
И Чу ускорил свои шаги. Оглянулся — женщина тоже спешит вслед за ним. Чу пошел еще быстрее. Уйдя извилистым путем[129] достаточно далеко, оглянулся — а женщина бросилась в пруд, разнесся громкий всплеск, одежда ее и зонт разлетелись в разные стороны. Пригляделся — да это большая голубая выдра, а платье и зонт — листья лотоса.
Когда такая выдра принимает человеческий облик, она чаще всего превращается в миловидную девушку.
В царстве Вэй во время правления Циского вана Фана под девизом Чжэн-ши начальником уезда Сянъи стал Ван Чжоу-Нань, уроженец владения Чжуншань. Вдруг из норы вылезла крыса, взобралась на деловой стол в гостиной и говорит:
— Ван Чжоу-Нань! Ты должен умереть в такую-то луну, такой-то день.
Чжоу-Нань, ничего не ответив, бросился к ней, но крыса скрылась в норе. Потом, когда пришел названный срок, она появилась вновь — в чиновничьей головной повязке и черном одеянии.
— Чжоу-Нань, — заявила она, — в полдень придет твоя смерть.
Он опять промолчал, а крыса снова ушла в нору. Через некоторое время она показалась еще раз, потом скрылась, на ходу повторив те же слова. Время приближалось к полудню. Крыса вновь говорит:
— Раз ты, Чжоу-Нань, ничего не отвечаешь, мне больше деваться некуда.
Сказавши это, она перевернулась вверх лапами и издохла. Ее одеяние и головной убор пропали. Рассмотрели ее — это была обыкновенная крыса, ничем от других не отличавшаяся.
На юг от городских стен Аньяна есть почтовая станция. Ночью в ней нельзя оставаться: оставшихся вскоре находят убитыми.
Некий начетчик, постигший магическое искусство, проезжал мимо и решил здесь переночевать. Люди на станции говорят ему:
— Здесь останавливаться нельзя. Из тех, кто тут прежде ночевал, живым никто не остался.
— Это не беда, — ответил начетчик, — я сумею сговориться.
И вот он отправился в присутственное место, уселся там и принялся читать книгу, а через некоторое время пошел отдохнуть. После полуночи появился человек, одетый в черную рубаху, вышел за дверь и позвал начальника станции. Начальник откликнулся.
— Ты не видел, есть ли кто на станции?
— Только что был один ученый муж, — был ответ, — он там читал книгу, потом решил отдохнуть, но как будто еще не спит.
Тяжело вздохнув, человек ушел. Вскоре появился другой, с красной повязкой на голове. И он позвал начальника станции, начальник и тут откликнулся. Снова был вопрос:
— Ты не видел, нет ли кого на станции?
Начальник ответил то же, что и прежде. Тогда начетчик его спрашивает:
— Кто это приходил недавно, одетый в черное?
— Свинья-матка из северного хлева, — ответил тот.
— А кто в красной головной повязке? — был следующий вопрос.
— Старый петух из западного курятника.
— А сам-то ты кто?
— Я — старый скорпион.
Тут начетчик затаился и всю ночь читал книгу, не смея прикорнуть. Вот небо осветилось. Люди со станции пришли взглянуть на него и спрашивают с изумлением:
— Как это вам удалось остаться в живых — единственному из всех?
— Принесите-ка меч, — отвечает начетчик, — я попробую для вас изловить оборотня.
И вот он, сжимая меч, отправляется в то место, где провел вчерашнюю ночь, и в самом деле захватывает старого скорпиона — огромного, с лютню-пипа — с ядовитым жалом длиною в несколько чи. В западном курятнике он ловит старого петуха, а в северном хлеву — старую свинью.
Он истребил всех трех тварей. После этого злодейства на станции утихли, и уже больше ни с кем там не случалось бед.
Во время царства У в округе Лулин в комнате на втором этаже главной почтовой станции завелась нечисть. Все ночевавшие там умирали. По этой причине никто из чиновников-гонцов не смел оставаться на станции на ночь.
Уже в наше время Тан Ин, уроженец округа Даньян, весьма отважный воин, был послан в Лулин и остановился на ночлег на этой станции. Служители предупреждали его, что этого нельзя, но Ин их не послушал. Сопровождающих он отослал наружу, а сам устроился на станции, вооружившись только кинжалом.
Прошла третья стража. Вдруг стало слышно, что на станцию кто-то стучится. Ин издали крикнул:
— Кто там?
— О вас необходимо доложить ревизору — правителю округа, — последовал ответ.
Ин позволил человеку войти. Получив необходимые сведения, человек ушел. Через некоторое время на станции снова раздался такой же стук и слова:
— О вас должно доложить начальнику управления.
Ин снова впустил человека — тот был одет в черное. Когда и этот ушел, Ин ничуть не усомнился, что имел дело с людьми. Но вот еще раз послушался стук и было объявлено:
— Ревизор округа и начальник управления направляются к вам.
Вот теперь Ин усомнился и говорит себе: «В эту ночь происходит что-то небывалое. Ведь ревизор округа и начальник управления не должны ходить вместе». Он понял, что это оборотни, и пошел им навстречу, сжимая в руке кинжал. Увидел двоих в полном облачении — они вошли вместе. Когда пришедшие уселись, начальник управления завязал с Ином беседу. А пока беседа еще не кончилась, ревизор округа вдруг встал и зашел Ину за спину. Ин повернулся назад и поразил его ударом кинжала. Начальник управления вскочил и побежал прочь. Ин кинулся ему вслед и настиг у задней стены станции. Несколько раз его ударив, Ин вернулся и лег.
Наступил рассвет. Он вместе со своими людьми пошел в разведку и, пойдя по кровавым следам, поймал обоих. Тот, кого называли начальником управления, оказался старым боровом, а ревизор округа — старым лисом. Наваждения же с этой поры прекратились.
ЦЗЮАНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
В округе Миньчжун, что в области Дунъе, есть гряда Юнлин, протянувшаяся на несколько десятков ли. В топях на северо-запад от нее обитал большой змей длиной в семь или восемь чжанов и толщиною в десяток обхватов. В этих местах распространено было устрашающее предание, гласившее, что змей навлекал гибель на военных наместников в Дунъе и подчиненных им высших чиновников. Чтобы избежать бед, ему приносили в жертву волов и баранов.
Но вот змей то с помощью снов, то с помощью пророчеств, ниспосланных шаманкам, стал сообщать людям свое желание получать на съедение девочек лет двенадцати-тринадцати. И военный наместник и начальники приказов были этим опечалены. Они велели разыскивать девочек, рожденных служанками, и дочерей из домов преступников и кормили ими змея. Когда наступал день жертвоприношений в восьмую луну, очередную девочку отправляли к выходу из его логова, змей выползал оттуда и заглатывал ее. Так продолжалось несколько лет. Уже девять девочек были принесены в жертву. Пришла пора очередного жертвоприношения — не могли найти подходящей девочки. В уезде Цзянлэ в семье Ли Даня было шесть дочерей и ни одного сына. Младшую из дочерей звали Цзи. Она объявила, что готова пойти к змею. Но ее отец и мать даже слышать об этом не хотели.
— Прошу батюшку и матушку послушать мое суждение, — сказала им Цзи, — у вас шесть дочерей и ни одного сына. Одной дочерью больше, одной меньше — это все равно. Я, ваша дочь, не выказала такой преданности родителям, как Ти-Ин. Если я не смогу принести себя в жертву, значит, вы меня зря кормили и одевали. Рождение мое не пошло вам на пользу — так лучше мне умереть пораньше. А теперь за бренное тело вашей Цзи вы сможете получить малую толику денег. Что же тут плохого — так послужить родителям.