ое ― все рисовая каша, а суп такой плохой, что я его не ем. И 400 г хлеба ― et c’est tout[256]. Недавно М.М. получила по моей карточке у себя в магазине белый хлеб; раз она может без всяких препятствий получать там его и по моей карточке, то надо будет наладить дело так, чтобы она и впредь получала, ― ведь sa ne lui coûte rien[257]. Кстати, и я, и она сидим без денег. Лиля пишет, что выслала мне 300 р., но на почтамте их еще нет. Лиля пишет также, что много болеет, что к ней звонила Валя, чтобы узнать обо мне; она ― Валя ― пробыла четыре месяца на трудфронте. Завтра ― воскресение; что-то мы будем есть (столовая не работает)? Читаю мрачнейшую книгу Леонова «Вор». Талантливо, но очень хромает композиция, он, наверное, думал, что скачки, отступления и забегания вперед в изображении человеческих жизней «современны», а получилось несколько сумбурно. Настроение отвратительнейшее ― из-за голода, скуки, отсутствия перспектив, из-за боли и потерянного времени. Даже плакал сегодня, думая о своей нелепой, грязной, безрадостной жизни. Ну, даст Бог, все устроится. В это надо верить; иначе ― каюк. На фронте дела превосходны. Сталинград и его район очищены от немцев; также и Воронеж. Приближаются к Ростову, Донбассу, Украине; уничтожена 6ая германская армия, причем сдались в плен 24 генерала (среди них ― фельдмаршал фон Паулюс). С юга немцев прут и прут. Это очень большая и серьезная победа Red Army[258]. Черчилль был в Турции; велись всякие переговоры; присутствовали военные миссии; это тоже очень важно. Giraud <и> de Gaulle установили экономическую и военную связь; политическую ― нет. Это и понятно: пока в A
11/II-43
Продолжаю болеть, но мне кажется, что болезнь, вследствие принятия стрептоцида, идет теперь на убыль и дня через два максимум я буду в состоянии нормально ходить. В воскресение была у меня П.Д. Дала 30 р., пол белой булки, кусок сахару, 3 мандарина, 2 граната, 3 яблока, 2 мясных котлеты. Милейший человек. Все это было съедено в тот же вечер. Была Л.Г., принесшая «И.Л.», № 8–9 с «Мистером Бантингом»; я ей дал опустить письмо Але; письмо, вернее, конверт ― не заклеен. Я боюсь теперь, что Л.Г. прочтет письмо, а там содержится уничтожающая характеристика ее и Дейча. Что за глупая рассеянность! Но я надеюсь, что она прямо бросила письмо в ящик, не читая. С соседкой все время перепалка ― она взбалмошный, истеричный человек, требующий к себе особого внимания, особого с ней обращения. Увы, я не в состоянии что-либо сам сделать и всецело завишу от нее: она берет мне обеды, хлеб, подогревает их на плитке, и все это на свои деньги; конечно, она отнюдь не обязана все это проделывать. Вместе с тем она хочет все время дать чувствовать свое великодушие, и отсутствие у меня заискивающего тона повергает ее в ярость. Очень противно так зависеть от человека. Показателем повышения здорового состояния является также и повышение аппетита. Безденежье все продолжается. Лиля писала: «Выслала тебе 300 р. на жизнь», но или эти 300 уже когда-то получены (открытка не датирована), или задержались. Вчера удалось послать телеграмму Муле, сообщающую военкоматские результаты и просящую телеграфировать февральские, говорящую также о болезни, ― что должно подстегнуть его с отправкой денег. К 15му должно быть 70 р. от П.Д., но они уйдут на долги. Долгов много. Козинаки соседка не получила ― по 2м пропускам не давали. Есть заветные 30 р. на эти 2,5 кг. Все-таки сладкая, вкусная штука, обязательно надо будет получить, когда выздоровею. Сходить в баню, на почту, получить козинаки, продать 50 г чаю и 2 коробки папирос. К П.Д. переезжают Басовы ― чета художников. Сегодня ― четверг. Уж в воскресение рассчитываю быть у П.Д.
11/II-43
Звонил П.Д., она придет завтра к 4м и принесет деньги. Хоть бы что-нибудь пожрать принесла. Ужасно есть хочется. К 15му числу Московский группком собирает сведения о писателях-москвичах и их семьях, проживающих в Ташкенте, ― для хлопот о коллективной реэвакуации. И в общежитии уже все взбудоражились. Зря, по-моему: рановато. Завтра утром продам чай, папиросы ― встану наконец; пойду на почту; узнаю насчет козинаков, куплю бубликов. Долгов всего 150 р. Завтра отдам М.М. 50 р. ― долга. Дико дорогие обеды в столовой. Интересно, принесет ли П.Д. что-либо пожрать. Вряд ли, потому что она придет до обеда. Надо позвонить Л.Г. ― я сразу увижу, прочла она письмо или нет. Нету дома. Пора спать ― а то завтра развалюсь, ведь я еще не совсем выздоровел, отнюдь нет. А наружу меня гонит голод. Впрочем, если нога будет очень плохая, то не выйду. Увижу. À Dieu Vat.
16/II-43
Получил 1000 р. от Лили и 500 ― от Вали. Купил плитку, выплатил М.А. 200 р. (у нее умер муж) и последние 5 дней хорошо питаюсь, что стоит диких денег, но так хочется есть, что этот вопрос ставится прежде всего. Получил 400 г мяса из Каракалпакии; пропустив через мясорубку, изжарил и съел. Осталось р. 300. Покупаю учебники; вчера был в школе; очень важно поскорее купить все необходимые учебники, чтобы поскорее догнать класс в пропущенном. Чорт меня подрал продать учебники! Рожистое воспаление продолжается ― ходить мучительно, хожу, согнувшись в три погибели, хромая нога вся опухла, и хожу в галоше, т. к. она не входит в башмак. Врач 3й поликлиники дала мне направление в хирургическую амбулаторию, потому что сама затрудняется поставить диагноз ― очень долго длится это рожистое воспаление (с 4го числа, несмотря на 8-дневное лежание и стрептоцид). Сегодня пойду в эту амбулаторию; школу придется пропустить (у меня официальное освобождение от занятий до 18го числа, так что ничего; но теперь я хочу возможно меньше пропускать занятий, т. к. отстал я изрядно). Сегодня обедаю у П.Д. Toujours ҫa depris[261], тем более, что в марте она уедет и je serai baisé[262] и без обедов! Несу ей обстоятельное письмо Л.И. о моих делах, чтобы передано было оказией. Дам телеграмму Вале, что получил деньги. Дал телеграмму Муле, чтобы высылал февральские деньги. П.Д. дала телеграмму Л.И. о том, что я оставлен до о<собого> р<аспоряжения> и продолжаю занятия. Сегодня помылся, оделся в чистое, пойду к парикмахеру; давно пора, а то совсем заплесневел в своей норе. Red Army взяла Ворошиловград, Новочеркасск, Ростов/Дон. Вопрос о 2м фронте опять на 1м плане ― недаром было совещание в Касабланке; должны же они начать действия, облегчающие русских.
18/II-43
Продолжаю хромать, хоть и менее, чем раньше. Получил 300 р. от Мули, 150 ― из Литфонда. А молодец Валя, что прислала 500 р.! Я почему-то был уверен в том, что она поможет, оттого в свое время и известил ее. Хожу в школу; купил почти все учебники. Сегодня получил «отлично» по истории; поручен доклад о Кирове. Сейчас съел, пропустив через мясорубку, каракалпакское мясо (грамм 350). Очень вкусно, но съел бы 2 таких сковородки, конечно. Жарю хлеб. Сегодня купил лепешку за 40 р. у молочника-узбека; нечего жрать утром, прямо беда: пока хлеб получу, да еще и хромаю. Сахар почти весь съеден; сегодня-завтра закончу. Разоряюсь на молоко: с сахаром очень вкусно. Завтра тот же молочник должен мне принести 100 г масла за 65 р.; как-никак дешевле, насколько я знаю, чем на базаре, и я возьму ― и, наверное, съем все завтра же. И масло совсем кончается. Деньги текут здорово. Все уходит на еду. Вся беда в том, что здесь, имея деньги, можно купить все, что душе угодно. Будь я в Москве ― другое дело. Я бы там серьезно занялся французской литературой, и это занятие выбило бы из головы мысли о голоде ― тем более, что там нечего достать. А здесь ведь только и думаешь о жратве: нет здесь хорошей библиотеки, где можно было бы заниматься, а базары в изобилии, и продукты тоже, и вот и думаешь только о них: как-никак ведь живешь-то в смысле пищи ненормально, есть хочется дико, тем более, что ничто не «заглушает» голода. А в Москве хоть ГЦБИЛ, и Валери, и т. п. Можно было бы забыть. А здесь все привлекают масло, картошка, сахар, белые булки, пирожки и прочие прелести, и все это в изобилии бесстыднейшем. Вот и разоряешься. Две выдающиеся речи: 12го и 13го числа, Черчилля и Рузвельта. Особенно мне понравилась речь Рузвельта: поистине мудрая речь. Если б все могло сбыться так, как он говорит! Читаю «Мои английские знакомые» Ирины Эренбург (кажется, дочь Эренбурга). Наши войска взяли Харьков. Завтра ― молочник с маслом, не съесть сахар и весь хлеб (оставить на утро), писание писем (Муле, Але), телеграмму Муле о получении денег. Купил немного бумаги ― на дневник и письма. Видел старый американский фильм: «Мелодии вальса» avec Fred McMurray et Gladys Swarthout. Почему у нас показывают только старье? Но и то хлеб.
Дневник № 14
20/II-43
Спрашивали по истории ― «отлично», по химии ― «посредственно». Сегодня суббота. Надеюсь завтра обедать у П.Д.; позвоню ей вечером. Необходимо сегодня или завтра зайти к Л.Г., взять ватник и дневники, а потом и книги; все сразу ― тяжело. Читаю «Изгнание» Л. Фейхтвангера; интересно. Поручили доклад о Кирове; материал достал. Деньги неудержимо текут ― ведь хочется есть каждый день, трачу на булочки, сегодня купил две булочки и <кг> картошки. Они очень вкусные, эти булочки, но стоят 23 р. штука. Особенно они вкусны, когда их нарежешь ломтиками и подогреваешь прямо на плитке; они хрустят, румяные, горячие, чуть-чуть сладкие… Конечно, все это чепуха и не стоит выеденного яйца, но я ничем не способен увлечься настолько, сколько надо, чтобы забыть о собственном аппетите, который настойчиво заявляет о себе все 24 часа в сутки. Прямо ужас, как деньги тают. В «Изгнании» действие происходит в Париже, но города, Франции, французов в романе пока (1