Срываюсь просто. Резко хватаю его за шею и бью с ноги в живот. Титов сгибается пополам, кряхтеть начинает, изо рта что-то нечленообразное выходит. Но этого мало. Сжимаю сильней пальцами, до костей, шею, а сам наклоняюсь и упираюсь взглядом в его противные глаза.
— Кто был на даче, Жорик? Отвечай, по-хорошему ж прошу!
— Сука, — выплевывает он, — иди нахер, понял! Со своей шлюхой! — Орет, как ненормальный жирный свин. Поднимает руку, хочет оттолкнуть меня и пойти в ответную атаку, для этого ему как минимум не хватает скорости. Отскакиваю от него, но скорее для более выгодной позиции.
— Зря ты это, — усмехаюсь, сжимая кулаки. — Кто был с тобой на даче, Титов? — Снова задаю этот проклятый вопрос, и не понимаю, кого он так яро покрывает.
— Хер я клал на тебя и твои угрозы, что ты думаешь, испугался? — Выгибается, наконец, а щеки красные такие, разорвутся вот-вот от злости. Делает шаг на меня и заносит руку справа, но он слишком медленный, а может и предсказуемый. Уворачиваюсь. Опять заносить, но теперь, с другой стороны, не теряет надежду попасть в цель, жирная рожа. Снова уворачиваюсь. Бои без правил для меня, как игра, как забава еще с детства. Поэтому отец и записал на бокс, чтобы свою энергию спускал в зале на ринге.
— Кого ты выгораживаешь? — Подхожу к нему, и замахиваюсь так быстро, что Жора не успевает среагировать. Попадаю прямо в голову, в макушку, от чего Титов едва не падает. Но нет, слиться с землей, было бы слишком гуманно с моей стороны. Хватаю его за край рубашки и тяну на себя, так чтобы отчетливо видел мои глаза и смог прочитать по губам каждое слово, каждое гребанное слово.
— Послушай внимательно, тварь, — говорю медленно, чтобы все из моей речи было предельно ясно. — Я либо сейчас тебе все кости сломаю, и ты в кресло у меня сядешь, либо мы все же поговорим! КТО! КТО, ТВОЮ МАТЬ, ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЮ ДЕВУШКУ? — На последних словах перехожу на крик, контроль нещадно покидает меня. Да и к черту. Давно пора выбить всю дурь из этой свиной рожи.
— Светка, — вдруг выдает он, и я от растерянности теряю бдительность. Руки соскальзывают моментально, потому что услышанное просто не укладывается в голове. И тут Титов не дожидаясь приглашения, идет в атаку. Со всей дури с ноги бьет меня в живот, и я отшатываюсь, оступаюсь назад, но не падаю. Боль моментально пронзает тело, но возвращает меня в реальность. Жора замахивает кулак, но в этот раз я уворачиваюсь, зато замечаю открытую зону и хватаю за волосы противника. Бью по ребрам, потом по ногам и Титов не выдерживает, падает на колени.
И в этот момент я отчего-то Тасю вспоминаю. Как он там на видео издевался над ней, как возвышался, словно хваленный павлин. Резким рывкам хватаю его за волосы и бью лицом об асфальт. Слышится хруст поломанного носа, но у меня на просторах головы просто заклинила картинка, произошедшая на этой конченной дачи.
— Сука, — выдыхает едва слышно Жора.
Поднимаю его голову обратно, и вижу лицо, которое превращается в пятно с красными подтеками. Кровь вовсю хлыщет, глаза впали. Убогое зрелище.
— Понравилось, да? — Сажусь возле него на корточки, не сводя глаз.
— Иди… — хочет было выругаться Титов, как я снова убью его мордой об асфальт. Кровавая лужа образуется возле моих ног, а мне все мало кажется. Не могу остановиться, хочется разбить эту толстую рожу, хочется навсегда впечатать ее в землю, чтобы никогда больше и не посмел смотреть в Тасину сторону.
— Ты, сука, наигрался, да? Теперь моя очередь! Хорошо быть грушей, а? Как ты там напевал, избивая хлещей? Что забавно на их рожи умоляющие смотреть? — Злость вспыхивает молниеносной силой, затапливая не только сердце, но и разум.
— Уро… — опять пытается вякать, видимо нравится общаться с асфальтом.
— Дан, — на фоне слышу свое имя. Но не обращаю никакого внимания, сильней сжимая волосы, Титова. Мозг отключен. Есть только дикое желание бить! До крови! До мяса! Чтобы на его лице ничего не осталось. Чтобы все ребра сломались.
— Матвеев, — кто-то хватает меня за плечи и начинает оттаскивать. В этот момент я все еще успеваю зарядить с ноги жирному свину, и тот едва выпускает последний вздох и окончательно падает. Туша растекается по земле, как протухший кусок мяса. И где-то глубоко я понимаю, что вероятно хватит, нужно остановится, но не могу. Пелена перед глазами с бешенным желанием бить, бить, бить.
— Дань, прошу тебя, — знакомый мужской голос, все еще пытается успокоить меня. И какие-то люди на фоне, вполне вероятно и учителя, мельтешат.
— Еще раз подойдешь к ней, убью тебя, урод, — кричу не своим голосом, хочу вырваться. Меня уже трое держат, не дают прорваться. А я как ненормальный дергаюсь, хочу еще этому быдлу прописать пару тройку раз, потому что мало было, чертовски мало.
— Даня, — хватает меня за лицо кто-то. Нужно пару секунд, чтобы включить мозг, чтобы сообразить, кто стоит перед тобой. Потому что серое вещество сейчас в отключке, не иначе. — Посмотри на меня, ты что за решетку хочешь? Думаешь она обрадуется? — И тут меня одергивает всего. Замечаю Макса. Его испуганный взгляд, тяжелое нервное дыхание.
— Аверин, — откидываю руки друга, но он снова хватает меня. Рядом стоят еще два человека, но пока плохо соображаю, кто это.
— Успокойся, бро! Ты, итак, уже ему навалял, пошли, давай, — он кивает парням и те убирают руки. — Пошли, — тянет за собой Макс, и я послушано иду за ним следом, иногда оборачиваясь.
Глава 73
Даниил
Понедельник и вторник пронеслись, будто их и не было. Я даже не смог наведаться на второй день к Тасе, хотя думаю, для нее это не было особой печалью. Ведь как я уже понял, на мне клеймо сволочи и мрази, и ясное дело, лицезреть меня ей не хочется. Но нужно как-то донести до нее правду, а для этого нам придется поговорить, жаждет она этого или нет.
В понедельник после драки приехали родители Титова, а его самого, к слову, увезли в больницу на скорой. Наша директриса в тот день посидела раньше времени, столько раз ей приходилось краснеть и обещать провести беседу со всеми, без исключения, учениками. Меня тоже вызвали на ковер. Вообще за эти два дня я был местной звездой, с которой каждому второму необходимо было поговорить. Все началось со следователя, и с этим молодым парнем, мы убили почти четыре часа моего драгоценного времени. Однако в отличие от многих, товарищ в погонах не пытался читать морали и говорить, как плохо или хорошо. Он тупо конспектировал все причинно-следственные аспекты. В ходе дела обнаружилось, что у Жорика слишком много недоброжелателей, тех самых жертв, которых он травил, унижал и запугивал. На удивление, ребята проявили нехилую храбрость, и дали показания против Титова, обозвав его неуправляемым, неконтролирующим свои эмоции.
К вечеру в школу приехали и мои родители. Вот это было совсем неожиданно, потому что отец переступал порог гимназии от силы раза два. Но он не краснел за меня, не ругал, посмотрел молча видео, которое ему показал следователь, пожал плечами и строго заявил:
- Да, любой нормальный мужик поступил бы также на месте моего сына. Вы все еще считаете его виноватым, сэр?
Было неожиданно приятно ощутить отцовскую поддержку. Мы почти не общались, он отдалился и был занят новой семьей. Но в отличие от многих, а я это понял только сидя в кабинете со следователем, папа доверял мне и моим поступкам. Я честно был ему благодарен. А потом отец неожиданно вышел из кабинета, кинув у дверей:
- Ваш капитан сегодня на даче с женой, позвоню-ка, спрошу как у него жизнь молодая.
Следователь весь вспотел тут же, и начал еще быстрей записывать показания, которые мы итак уже по десятому кругу обсудили. Что касается мамы, она тоже встала на мою сторону. Хотя нет, она встала на сторону Таси. Как только родители Титова оказались в кабинете, где мы сидели вчетвером, Наталья Андреевна поднялась со стула, где просидела молча минут пятнадцать, и с каменным выражением лица подошла к матери Жорика.
- Зверей своих надо в загажнике держать, - злостно выплюнула она и со всей силы зарядила пощечину женщине. Клянусь, этого не ожидал никто. Моя мама не позволяла себе подобного никогда, потому что вырастили ее в строгих правилах дворцового этикета. Но сейчас она злилась, ее чувство справедливости было задето. Ведь так нельзя, никогда и ни за что нельзя. Именно мама с детства прививала мне нормы морали и нравственности. Именно благодаря ей я до мозга костей правильный. И честно сказать, я был рад, что в трудную минуту Наталья Андреева меня поддержала.
- Да как вы… - пытался вякнуть отец Титова, но маманя моя быстро ему заткнула рот.
- Что посеяли, то и заслужили! Вставай, Даниил, - обратилась она ко мне, а затем практически силой вытащила из кабинета.
- И да, - сказала на прощение уже в самых дверях мама, - мужчина, если это видео разлетится по сетям или школе, не видать вам карьеры. Запомните.
А ведь не шутит. Связи штука опасная. В кои-то веки рад, что не из простой семьи, которую нагнуть могут. А еще больше рад, что предки у меня не повернутые на репутации.
Во вторник опять вызвали на ковер. Но теперь уже в отделение. И мне пришлось по новой давать показания. Не знаю, зачем вообще мы сидели и столько обсуждали эту ситуацию в понедельник, если нужно снова все рассказывать. Однако был плюс в этом походе на шесть часов в темное здание с решетками и толстыми мужиками: мне сообщили, что Титовы заявление подавать не будут. Жорик в себя пришел утром, но увечья я нанес ему сильные. Лицо местами пришлось зашивать, видимо нехило поцеловался с асфальтом. Как оказалось, жирный свин поведал родным, что получил по заслугам и не имеет в мою сторону никаких претензий. Не знаю уж правда это или нет, а может отца связи подействовали, но дело закрыли уже во вторник, когда записали мое последние слово.
Вечером я приполз домой, сил почти не было. Набрал Аверина, нужно понимать, насколько в школе шумиха разлетелась. Не хочу, чтобы о Тасе ходили плохие слухи. Она итак натерпелась.