Был найден гениальный и экономически почти бесплатный выход!
Специально разыскивались, ну или сами приходили различные оболдуи, — вылетевшие из юридического института студенты. Вылетевшие по разным причинам: кто сессию не сдал, кого за поведение выгнали, кто по болезни и т. д. Конечно, предпочтение отдавалось студентам 2–3 курсов, которые уже чего-то «нахватались» в институте, поэтому им меньше надо было объяснять юридические тонкости.
Напоминаю, в те времена, вылетевшие из института быстренько направлялись нашими военкоматами в места не столь отдаленные, правда тут уж как повезет. Кто-то ехал белых медведей пасти на южном берегу Северного ледовитого океана, а служили тогда по два года, а не один — как сейчас. Меньшая часть оставалась в городах, гораздо меньшая. Это считалось просто дикой удачей.
Понятно, что желающих пасти моржей или бегать от белого или бурого медведя мало кто хотел. Все хотели служить поближе к дому, но это редко кому удавалось. Особые неудачники попадали в морской флот, а там срок службы — три года. Почетно, но желающих перед военкоматами от этого что-то в очередь не выстраивалось.
Так вот, таких «недостудентов» старались выявить сотрудники военной прокуратуры и быстренько изъять со сборных пунктов или военных частей. Было абсолютно неважно, куда военкомат отправлял будущих защитников нашей Родины. Военная прокуратура имела вес и авторитет.
Отобранный у армии боец, быстренько переходил под командование военной прокуратуры, хотя по документам якобы и служил до конца срока в той части, откуда его фактически изъяли, ну а в реале — просто и тупо отобрали.
Конечно, командирам частей это не шибко нравилось, но ничего поделать они не могли. Так как в любой момент прокуратурой можно было организовать проверку части: на предмет нарушаемых безобразий и расхищения капиталистической собственности, а также поиском «утерянного» имущества, вверенного государством имущества очередному дебилу, который покусился на святое.
Любой военный вам расскажет, что докопаться, при желании, можно до чего угодно, а тем более — в войсковой части. С учетом того бардака, который был в стране, найти чего случайно утерянное, например, вверенное имущество, как два пальца об асфальт сломать.
Воровали тогда просто «не по-детски», к сожалению, такое было повсеместно.
А уже если оружие вдруг какое пропало, то тогда вообще туши свет, сливай воду. Хорошо если командира части отправят пингвинов пасти на Ямал. Ну и что, что их там нет!
Армия сказала надо — иди ищи, как найдешь — будешь пасти и молоко из них добывать. Ну или что там из них добывают. Поэтому особо энтузиастов поспорить с военной прокуратурой из командиров частей как-то не наблюдалось.
Могли и лет десять дать, если вдруг не находилась «честно» сворованное или «утерянное» оружие или техника. Тогда уже будьте добры в «утюрму»: лес валить, с белками драться за кедровые шишки, периодически отмахиваясь от бурого медведя, который рад и сам съест любителя кедровых шишек, отобранных в честной борьбе у белки
Отбитых у армейцев бойцов быстро прикомандировывали к военной прокуратуре, где они начинали выполнять работы обычных посыльных, секретарей, понятыми были, а кто-то, из особо продвинутых, даже процессуальные документы за следователей делали: допрашивали, участвовали в качестве понятых, ну и изредка даже работу оперативных работников выполняли.
Уж не знаю почему, но прозвали их «шнырями». Толком никто уже никто из военных прокурорских и не помнил, откуда пошло это название, когда я спрашивал некоторых из них.
Ну «шныри» и «шныри»…
Так вот, у моего соседа по кабинету следователя по имени Александр, был родной младший брат — конченый разгильдяй. Пошел по стопам старшего брата, поступил в наш юридический институт, доучился до второго или третьего курса, уже не помню точно, завалил сессию и благополучно был «выпнут» из института.
Ну а тут наш родной и быстрореагирующий военкомат. Дитятку тут же «забрили»: дали повестку и потребовали явиться в военкомат, к определенному времени. Бегать от военкомата был не вариант, не нужно было будущему юристу статью за дезертирство. Тем более, что предполагалось, что он пойдет работать в прокуратуру. С судимостью его бы на пушечный выстрел не подпустили.
Старший брат не захотел бросать любимого брата. Ну в общем-то его понять можно. Да если честно говорить, армия тогда была просто не очень приятным местом. Мало кто из родителей и родственников желал, чтобы их чада служили в этой разваливающейся структуре: дедовщина, отбирание денег и посылок. Да и здоровья с жизнью можно было легко лишиться. Из моих друзей, служивших примерно в те же времена в армии, мало кто вернулся здоровыми.
Александр решил подстраховаться, тем более уже знал о возможности отправки брата не в Магадан, а в военную прокуратуру в нашем городе. Ну а чего? С дедовщиной там было от слова никак. Многие работающие «шныри», которые жили в городе, вечером просто уходили домой ночевать, не местных пристраивали в неплохие места. Командир с палкой за ними не бегает, можно всякие «вкусняшки» и сигареты в городе покупать, когда таскали повестки или документы по разным адресам. Имеется постоянная возможность видится с родственниками и т. д. Ну и родители «денюжков» бедным солдатикам подкидывали.
Для обычного солдата, копающего канаву от забора и до заката — это просто рай, а не служба. Так что такая служба многим была за радость, т. к. свобода и демократия до определенных пределов.
Александр обратился к Константину и попросил посодействовать в помощи заблудшему дитятке. Константин не отказал, сразу принял решение забрать брата Александра под своё «крылышко». Только предупредил, что всё равно будущему бойцу нужно прибыть в военкомат, оттуда его отправят на сборный пункт на ст. Егоршино в г. Артемовск Свердловской области. На эту станцию у нас свозили, вроде до сих пор свозят, всех призывников в радиусе 100 км. Затем их забирают «покупатели» — представители военных частей и развозят по всей России. Пока призывник не прибыл на сборный пункт или военную часть, Константин просто права не имел его к себе забрать.
Константин должен был приехать в Егоршино и забрать будущего «светилу» военной прокуратуры. Однако, как обычно, что-то не срослось. Обычно призывников могут держать на пункте до нескольких дней. Константин приехал на следующий день, когда брат Александра уже второй день «куковал» на пункте. Оказалось, что утром, а наши приехали днем, какой-то особо ретивый капитан забрал нескольких призывников, ну и брата до кучи, и увез их в часть.
Хорошо, что поехали с Константином, иначе бы узнали, о том, что брат Александра уже ушел в поход на подводной лодке, чтобы грозить от острова Куба ядерными ракетами, потенциальному супостату месяца через два. Или материл бы потенциального противника через Берингов пролив, может быть.
Константин быстро навел шороху, построил начальника сборного пункта, получил сведения о части, куда увезли «похищенного» будущего «шныря». Отвезли достаточно далеко, но хорошо, что в нашей области.
Константин не мог поехать в эту часть, т. к. ехать туда надо было несколько сот километров, а ему утром надо было уезжать по следственным делам. Но бросать брата Александра никто не собирался: задача поставлена — должна быть решена любым способом, быстро попросили другого следователя военной прокуратуры помочь в возврате зверски похищенного «своего» человека.
Утром следующего дня операция — «Пусть с боем, но отберем» — началась!
Военный следователь по имени Сергей, выехал на машине одного из наших следователей, тезкой моего соседа, — Александром в направлении военной части. Чтобы их различать, мы одного (с братом) называли Маленький, а второго — Большой Александр.
Ближе к обеду они приехали в военную часть, которая была чуть-ли не посередине тайги. В радиусе десятков километров ни одного населенного пункта. Пока ехали, успели перекусить в дороге, ну просто остановившись на дороге выставили на багажник нехитрые съестные припасы, а военный следак еще и бутылку водки вытащил. Александр отказался, а Сергей с удовольствием в одно рыло за время, пока ели, большую часть бутылки «уговорил».
Так что к воротам военной части Сергей прибыл на машине в очень приподнятом настроении. Был готов и к насильственному изъятию тельца похищенного.
— Ничего, возьмем и увезем живым или мертвым, — раздухарился Сергей.
— Э! Ты подожди, мы сюда его в город приехали забрать, а не мертвое тело вернуть его родителем, — постарался успокоит Анику-воина Александр.
— Фигня, живым — так живым. Если что, будем брать с боем, — и вытащил и перезарядил пистолет Макарова перевозбужденный Сергей.
Александр, по его словам, перестал чувствовать себя в безопасности с таким активным членом российской армии. Как-то раньше он с сотрудниками военной прокуратуры мало сталкивался. Всё-таки сотрудники прокуратуры, должны быть поинтеллигентнее, а тут такое…
Подъехали к воротам, там, как и положено стоял караульный — сын узбекского, а может таджикского народа, фиг их разберешь. Причем был почему-то один, а так не менее двух должно быть.
На плохом русском языке тот пытался объяснить, что в часть пустить не может, т. к. не велено. Старшего позвать не может — не велено. А если позовет, то ему больно-больно будет, однако.
Но кто же останавливает военного, пусть и прокурорского, если задача должна быть решена в любом случае и любыми мерами.
Поэтому Сергея «понесло», он недолго думая заехал в ухо солдату, отобрал автомат, засунул его под мышку и направился к зданию, где сидел командир части.
Пока он шел, к нему подбежал испуганный лейтенант — разводящий по караулу, солдат получивший в ухо, успел наябедничать ему по телефону.
Лейтенант долго пытался объяснить, что начальника части нет, он куда-то уехал по делам, а когда будет — никому не известно. Пока он это всё рассказывал, Сергей с автоматом под мышкой продолжал следовать как ледокол в нужное ему здание, за ним тащился бедный «летеха», вместе с держащимся за ухо караульным.