В неприметном закоулке я достал спортивную сумку и гитару. Гитару запихнул в сумку, гриф наружу. Дело в том, что я заприметил невдалеке магазинчик музыкальных инструментов. Зашел, мне нужен был ремень для гитары. Купил три ремня разных и пять комплектов струн. Один прицепил сразу, ещё взял камертон для настройки и пару пузырьков специального состава для чистки. Настроил гитару прямо в магазине и побрякивая, пошел по улице.
— Ну что, Макс, зажжем сегодня, что у нас с пальцами?
— А ты посмотри, повнимательнее.
— А когда успел, я и не заметил.
— Во сне. Подумалось мне, что ты вот так внезапно захочешь отжечь, а пальцы не готовы.
— Молодец! Выношу отдельную благодарность от имени руководства! Смотри какое занятное кафе над склоном, дорога ниже, кафе выше, как третья палуба на лайнере. Пошли.
Столики были овальные белого пластика. Сел за крайний, подошла голенастая девица, лет двадцати. Сказал:- Сувлаки, салат, метакса. По жизни метакса мне не нравилась, но в Греции надо попробовать, вдруг вкус другой. Девчонка крикнула в окно выдачи мой заказ и добавила по-русски, что видимо иностранец других слов не знает, давай пока это.
Притараканила довольно быстро, ещё белый острый соус и лепешку. Все в одноразовых формочках из фольги. Отведал метаксы, закусил салатом, приступил к сувлакам. Шашлык он и есть шашлык, только мелкий, да и метакса нормальный коньяк. И тут на другой конец стола запрыгнул рыжий кот. Обычный гладкий рыжий котяра, каких миллионы. И уставился на меня зелеными глазами. Я аж поперхнулся. Извините, говорю, господин кот, если занял Ваш столик. Оставшиеся три кусочка сувлаков придвинул щупом к нему через стол, кот с достоинством начал есть. А я достал гитару и тихонько перебрал струны. Официантка наблюдает за этой сценой облокотившись на окно выдачи. И я запел в полголоса шуточную песенку Оранжевый Кот.
Кот вполне благосклонно слушал, облизываясь. Девчонка подошла к столику и спросила:
— Так Вы русский?
— Увы, сударыня, русский итальянец, Мишель Дюпон. Встаю, киваю головой как конь и щелкаю каблуками. А она симпатичная. Ростом вот только не обижена, даже чуть выше меня.
— А спойте ещё что-нибудь на русском. У нас тут собирается тусовка из детей бывших, но петь почти никто не умеет и новых песен нет.
— О, сударыня! Их есть у меня.
Спел «Открылась дверь».
Слушала она, просто раскрыв рот. Подтянулась парочка, села за соседний столик. Кот уселся на перила ограждения, рядом со мной. Песня закончилась, девчонка очнулась, сказала:
— Я как будто видела их и ту комнату…
Киваю ей на посетителей. Она отмахивается: это Ефим и Гера, ночные официанты, они по-русски с пятого на десятое, местные греки. Что Вам принести?
— Ещё шашлыка, салат и соус, только морепродуктов не надо. И вот возьмите двадцать долларов, посижу ещё, а когда уйду не знаю, чтобы было оплачено.
— Макс, это ты хулиганишь, почему она видела?
— А что, мне тоже надо тренироваться, ничего страшного, легкий морок.
Потом напялил белую шляпу, спел бандито гангстерито. Потом выпил закусил. Потихоньку народ начал подтягиваться. Спел вампирочку. Потом женским голосом Лунного Кота. После этого рыжий муркнул и ушел по своим делам. Идею петь не своим голосом подал Макс. Сказал попробуй, всё получится и все получилось. Потом своим голосом спел Овощное танго. Ничего, посмеялись. Потом завели патефон сдвинули столики и пошли танцевать. Потом я хотел по-тихому свалить, но Селина отловила на выходе и утащила к себе. Лет ей оказалось двадцать пять, муж свалил, потому что детей не было, пошёл искать другое место для размножения. У неё что-то-там. Кафе это её и отца. На утро спрашиваю:
— Макс, что-у-неё-там?
— Да ничего особенного, среднее исцеление и всё будет.
— Усыпи её на минут пятнадцать посильнее.
Собираю шмотки, гитару в сумку и в карман, в комнате навожу порядок. Укладываю Селину по стойке смирно и прикладываю к животу амулет.
— Давай Макс, запускай. И внедри ей знание, что теперь у неё могут быть дети.
Амулет моргает пять раз.
Селина задумчиво стонет. Ухожу под скрытом не прощаясь.
Выхожу на улицу и стартую на юго-восток. Плюхаюсь в Эгейское море. Островов и островков тут не просто много, а очень много. Неделю, а может больше, плавал, нырял, загорал. Нет, не сказать, чтоб загорел до черноты, Макс строго контролировал поступление ультрафиолета. У него там свои расклады на все эти дела, начал ещё мне советовать, что есть и сколько. А я что, мне ещё и лучше, думать о меню не надо, достал, да и схомячил. Частенько трапезничали на островах в кафешках или на побережье. У греков тут все под туристов заточено, где из моря вылез, там и кафе будет в пределах прямой видимости. Много по дну моря шарили в поисках чего-нибудь. Всякие затонувшие древние посудины находили. Но от них скорее одни воспоминания и груды глиняных черепков. Бывало и целые амфоры попадались, но мне такое богатство на фиг не приснилось, пусть археологи порадуются, когда найдут. Несколько железных корыт в разной степени разложения, тоже ничего интересного не оказалось. У одного сожрали два больших железных якоря и носовую часть.
Макс высказался в том духе, что лучше полетать на свежем воздухе, чем копаться в этой помойке.
Так мы добрались до Крита и в районе обеда вылезли на пристань в порту Ираклиона. Порт был ничего себе так, приличный. Да и сам город оказался весьма приличным, чистеньким, много зелени. В порту ничего интересного не нашлось, потом наткнулся на склад контрабанды. Вернее, изъятой контрабанды. Кто- то хотел провести товар без налогов и деклараций, а его нашли, изъяли и вот теперь не поймут, что со всем этим товаром дальше делать. Два грека в форме, может таможенники, сидели в торце склада за столом, пили вино и закусывали маслинами из пятилитровой жестяной банки. Ну и я попробовал, хорошие маслины, черные, крупные, без косточек. На складе было, наверное, банок пятьсот этих маслин, и пропасть картонных ящиков забитых крафт пакетами с вяленой смоквой и засахаренными финиками. Понятно, все местное, критянское. И теперь два критянина озадачены вопросом, куда девать это все, если его всего тут и так хоть жопой ешь. Внезапно они задремали на полчасика. А я приложил им к шеям амулет исцеления. У одного амулет моргнул два раза, у другого три. Потом взял незаметненько десяток банок оливок. А куда их больше, немного на закусь, да и хватит. По двести кг смоквы и фиников. Детей угостить сладеньким. Свалил.
Ну ладно, выбрались в город, бодренько чешем по улице в открытую. Макс говорит:
— Стой, отойди назад, отхожу, теперь вперед. Ты это слышишь? В магическом диапазоне пи-пи-пи. Раз в секунду. Отходим замолкает, подходим ближе начинает пищать. Это амулет и он реагирует на наше приближение. Поплутав по улицам, методом геолокации было выяснено место нахождение пискуна. Через три километра нашлась антикварная лавка. При подходе амулет уже трещал как счетчик Гейгера, а потом просто постоянный писк был пииииии.
Магазинчик был вытянутым, просторным, на полу плитка в шахматном порядке, желто-серая. Стены в бежевых тонах. Далее можно только сказать, чего там не было. Живога слона там не было и собачьего х… эээ, а может и был, да я не разглядел. Посуда, кувшинчики, подсвечники, статуэтки, настольные часы и лампы, монеты кучами на блюдах, картины и картинки. Да что там говорить, всего не перечислишь. Напустив на физию самое дебильно-восторженное выражение, на какое только был способен, двигаюсь медленно осматривая все как в музее. Лавочник скучающе наблюдает за мной. В результате беру два подсвечника трехрожковых, трехъярусную вазу для фруктов, овальную картинку с голой тетенькой в богатой рамке и алебастровую вазу в греческом стиле, разукрашенную не пойми какой сакурой. Все кроме вазы, сделано не более года назад, но лавочник мамой клянется, что любая из этих вещей была выкопана на развалинах Трои. Молча отстегнул пятьдесят долларов и сложив покупки в баул, покинул лавку. Похож он был на Птиция, такой же обаятельный и тоже Михаил, правда Ставриди. Там табличка была.
Тем более, что амулет мерзко пищал в сумке и с этим надо было что-то срочно делать. Для начала убрал сумку в карман. Писк прекратился.
Потом пообедал жареной бараниной с картошкой в кафе и начал искать тихое место. Через километр обнаружилась стройка, многоэтажку лепили, но по случаю после обеденного времени, было затишье. Зашел под скрытом, на третьем этаже устроился в угловой комнате. Достал стол, стул и вазу из алебастра. Рассмотрел, раскраска даже местами облупилась.
— Что скажешь Макс?
— Эта ваза гипсовая, именно потому, что надо было залить амулет на холодную, без обжига. Спрятан в донышке, самой вазе лет сто пятьдесят — двести. Амулет небольшой, смотри сам и вырезай дно по контуру.
Амулет вопил, как кот, севший на горячий окурок.
— Уйди под скрыт, говорит Макс.
Включаю двойного хамелеона, амулет замолкает. Эге, это мы шли по городу под прозрачной защитой излучая магию во все стороны, вот он нас и почуял.
Вырезаю дно, Макс запускает магему очистки. Медальон, круглый небольшой, три сантиметра в диаметре. В центре гладкий круглый кабошон из горного хрусталя. Вокруг золотая оправа из хитро перевитых узоров. Есть ушко для подвеса.
— Амулет для поиска магических излучений, привязывается кровью к хозяину и не пищит на него. Это если хозяин маг. Если не маг, то привязка всё равно нужна. Имея канал привязки, амулет пищит только для хозяина, остальные маги его не слышат.
Объект обнаружения отображается искрой в кабошоне. И разнообразным писком. Если его зарядить полностью, радиус поиска пять километров.
— Давай привяжем и попробуем. Но как его носить для поиска, на палке разве что. Ведь если я его повешу на шею, то защита не пропустит внутрь излучения, это она наружу без скрыта фонит.
— Тебе и не надо, амулет я буду держать на границе поля, сбоку поля зрения, а в остальное время его можно в кармане хранить. Готово, снимай скрыт.