А нам в Германию надо, не все ещё собрали в коллекцию. Надо менять походку, а тело ты говоришь, само изменится. Мне не охота сыпать щебень в ботинок, может ты сделаешь одну ногу короче другой, ненамного. Говорят, хромота сильно изменяет походку.
— Хыммм — сказал Макс. Хыыымм. Ты ешь и натирайся оливковым маслом. Потом спать.
Пробуждение, опять светло, опять хочется есть. Ого, да я почти качок. В теле легкость, настроение ничего, вполне ровное. Ем-ем-еммм. Потом плаваю-ныряю, взлетаю на скалу, бегаю, опять плаваю.
Устанавливаю зеркало, осматриваю тело. Темновато в пещерке, вынимаю оконную сетку, делаю проем больше дверного, вот теперь светло. Внешность другая, не то испанец, не то итальянец. Рост чуть выше, мускулатура тоже порельефнее, походка плавная, пластичная. Ассасин в отпуске.
— Что будем делать с паспортом? У меня были мысли, как найти другой.
— Да и ни к чему другой. Сейчас исправим имя — фамилию — номер паспорта. В фотоавтомате сделаем фотокарточку и приклеим. Паспорт итальянский, внешность соответствует.
Достаю паспорт, Макс запускает магему очистки, точечно. Достаю тушь, перья. Дюпон исчезает, появляется Michele de Costa — Микеле де Коста. Можно так же и Мишелем представляться, не суть. Номер паспорта тоже подвергается коррекции, тройка превращается в восьмерку, да и хватит. В Германии надо будет найти немецкий паспорт и сделать облик белокурой бестии. Тельце уже подходит, для итальянца даже великоват. А сколько времени? А чего это? Двадцать первое сентября понедельник? Полдень.
— Макс, а что, пять дней в отрубе прошло?
— Ну да, пять дней. Работы много было. А чего?
— Да ничего, ты просто гений. Все нормально, пошли искать, где сфоткаться.
— Оденься для начала. Вот с одеждой могут быть проблемы, ты теперь горилла.
С бельем проблем не было, а вот с костюмчиками да, все мало́. Из того что на вырост, один костюм подошел, серый. Рубашек много было, галстуков тоже. Полуботинки одна пара подошла.
Шляпа серая была, шляп я набрал до шестьдесят второго размера включительно.
Придется зайти в модный дом, кто там в Италии у нас. Прада, Дольче Габбана, Валентино. Кого-нибудь найдем. Решено было идти вдоль берега над морем под скрытом, на север. Приглянулся город Бари, большой портовый город. Там и фотоавтомат нашелся и костюмчики трендовые. Взял один белый костюм и белые туфли и один кофейный с туфлями и галстуком. Девчушка из обслуги, увидев доллары, начала строить глазки. А что, думаю себе, на итальянку она не похожа, тех не уболтаешь.
— Макс, что она там себе думает, не наводчица?
— Эмм, нет, не похоже. У них тут занятия в универах с октября начинаются, а у неё проблема с оплатой семестра, не укладывается по деньгам. Осталось два дня. Судорожно ищет деньги.
— Понятно, попробуем примитивный способ.
— Сеньорита, а что Вы делаете сегодня вечером? Не желаете поужинать или сходить в кино?
Она желала, договорились о встрече в ресторане неподалеку, через час.
Цыпленок Парминьяна был хорош, ризотто есть можно, в целом хорошая попытка, Италия, но нет.
Та же Греция на голову выше, в смысле съедобного провианта. Иначе не назовешь. Девочки, поучились бы у матушки России, что ли. Оно понятно, жара, море рядом, всеобщая расслабленность.
Погуляли, утром потащил Жульку в банк. Да можете смеяться, но её имя было Джульетта. И брать тысячу долларов она наотрез отказалась, ей надо было всего сто, а за учебу пятьдесят. И она боялась ограбления. Но счет в банке у неё был и на нем было три тысячи лир. Здесь лира валялась не так низко по отношению к доллару, как в нашем мире, но была равна одному пенсу. Сто лир — один доллар. Сто долларов — десять тысяч лир. Весьма условная цена в пять тысяч лир за полгода обучения была доступна не всем. Зарплаты низкие, цены тоже. Раз уже я приперся в банк, закачал ей на счет сто пятьдесят тысяч лир и отдельно перевел двести баксов за два года на оплату в универе.
Цыкнул зубом на лупоглазого клерка, Макс слегка приласкал его инфраимпульсом. Тот позеленел и понял, что не в ту сторону смотрит, ибо мафия бессмертна, а он, очень даже.
Выходя из банка, щуп глаз-ухо оставили на месте и пока выходили, пока шли вдоль банка, он был там. К «нашему» клерку подошел другой такой же, и спросил:
— Ну что?
— А ничего, у неё брат мафиози из Неаполя, и сама она из Неаполя, и учится в Неаполе. Ты хочешь однажды утром проснуться с пулей в голове? Я — нет.
На этой позитивной ноте, их разговор затух.
— Макс, так мы теперь мафиозное семейство из Неаполя? Ничего так у меня сестренка.
— Да что ты понимаешь, в наведении тени на плетень. Это тебе не пяткой в грудь стучать, тут дело тонкое. Такие образы как «брат», легче всего прилипают к нейромедиаторам. Брат — это не отец и не спонсор, брат он непонятно, то ли есть, то ли его нет, в любой момент может выскочить как чертик из коробки и никто не удивится. Брат же. Существо не предсказуемое.
— А давай прокатимся до Неаполя на поезде, сестренку проводим и вообще…
— Кстати о сестренке, она в Италии немного не местная, живет в кампусе при универе. И уже предвкушает, как будет рассказывать подружкам о чудесном приключении. Надо бы поставить блочок, особенно про деньги, растрынькает ведь всё на раз.
— Ставь конечно. Сегодня мы ещё гуляем, завтра отъезд, ночью поставишь. Деньги, что бы только на себя тратила и то на необходимое, про меня вот ту версию и приживи: брат из Африки приехал. Сводный и дальний. И опять уехал на войну.
Гуляли по городу, догуляли до жд вокзала, взяли два билета до Неаполя, на завтра на семь утра. Поезд шел около пяти часов, утром садишься, в обед уже в Неаполе. Вагоны общие, мягкие кресла как в автобусе. Потом гуляли — обедали, ужинали на квартире, откармливал Жулю черной икрой под Плиску, она морепродукты любит. Ночью ставлю две метки каплей крови Джульетты на желтые камни пеленгатора, вместо баклана. Точка сразу смещается к центру экрана. Оно понятно, Жуля вот она. Утром Джульетта вручила мне небольшой саквояжик, отдала ключи хозяйке и мы прибыли на такси к поезду. Всю поездку она нагло продрыхла, привалившись ко мне, видно ночью не выспалась. Да и не спали почти, я тоже вздремнул, как горные пейзажи сменились полями, смотреть стало не на что. Прибыли в Неаполь на вокзал, Джульетта сказала, что ей тут совсем рядом до Неаполитанского универа, буквально две дороги перейти. Поэтому такси ей не нужно, взяла саквояж, чмокнула в щечку и упылила в неизвестном направлении.
А мне попался цветочный магазинчик, рядом с вокзалом. Логично, чё, встречать приехавших с цветами или приехал откуда и купил. Внутри скучала девушка неопределенной наружности. В переводе на доллары букеты были по пятьдесят центов, только чёрные розы доллар за три штуки. Всего чёрных роз было восемь. Взял за три доллара все. Двадцать голубых роз. Гладиолусов шесть букетов, по три метлы разного цвета. Гербер двадцать штук, белых роз сорок. Заполнил два больших баула и покинул магазин. За углом прибрал в карман, слямзил пишущий кристалл, а нечего где попало устанавливать. Локатор магических артефактов молчал. Конечно, прочесывать весь город мы не стали, че-то лень накатила. Значит, нам надо в Рим. Не может быть, чтобы в Риме не было совсем ничего. Такой большой древний город. Пойдем морем, в режиме подводной лодки, вдруг ещё чего обнаружится.
И оно обнаружилось. Рельеф дна тут был очень неровный, перепады от ста до пятидесяти и менее метров, трещины-расщелины, песок и камни, все было. В одной трещине закатилось. Метра три от уровня каменного дна моря, тридцать от поверхности. Пришлось распылять камень, добираться до фонящего объекта. Нашел, тубус шесть сантиметров в диаметре, пять высотой. Похоже на консервную банку, луженая, только покрыта оловом медь, а не сталь. Стенки два миллиметра и запаяно оловом наглухо.
— Ну что там, Макс, это оно?
— Там золото, камни и артефакт. Поплыли на берег, вскроем, перекусим, солнце садится и до Рима всего ничего осталось.
Пляжик был шикарный, метров сто шириной. Дальше виллы, может пансионаты может ещё что, но на пляже сейчас было пустынно. Солнце уже садится в море, время ужина. Далеко от воды отходить не стал, выпендриваться тоже. Расстелил туристический коврик, сел лицом к морю. Обрезал один торец тубуса, высыпал содержимое в миску из нержавейки. Что мы имеем, кубик чёрного цвета с ребром в четыре сантиметра. Десять одинаковых рубинов круглой огранки диаметром десять миллиметров. И кучка золотого песка. Им было пересыпано все вокруг кубика и камней, плотно.
— Помнишь, Макс у Джека Лондона: — У Вас есть зольотой песок?
— Теперь у нас есть зольотой песок.
Камни и песок ссыпаю назад в тубус, закрываю торец и обматываю скотчем, в карман.
Разбираемся с кубиком. Черного цвета, на двух противоположных гранях вправлены рубины, такие же, как и лежали в тубусе. По остальным граням проходит тонкая линия стыка и нанесен вдавленный узор, явно магемы и явно не совпадают по смыслу. Если стороны с рубинами провернуть, магемы совпадут и что будет? Не сработает ли телепорт?
— Макс, что это за кубик-рубик на минималках?
— Этот кубик, генератор искажений звукового поля. Антипрослушка по-нашему. Если провернуть грани до совпадения магем, то он включится. И создаст некий объем, метра два в диаметре, внутри которого можно разговаривать, а снаружи будет слышно только невнятное бормотание. Но этот прием не исключает специалиста, читающего по губам. Заряд восстановлен, шнягой можно пользоваться. Сделан из чёрного золота, сплав золота с кобальтом и хромом, прочный.
Облет Рима ничего особенного не дал. Три сигнала, все от людей с магическим ядром. Наконец-то мы обратили внимание на цвет искры, появляющейся в амулете при наличии сигнала. Макс не обращал внимания, а я и вовсе не смотрел, в общем пролосячили. А цвет отличался, на амулеты не живые он был золотой, а на живых зеленый. Этот интерес возник, когда появился сдвоенный сигнал, глянули на кабошон, а там две зеленых искры. Достаю стилет сатанистов — прибавилась искра золотая. Стало понятно, что нужны дополнительные наблюдения. С Римом обломались и легли на курс строго на север. Когда показались Альпы, пошли на приземление, начался дождь.