— Как она нас узнала со спины. Мы одеты в джинсу.
— Тембр голоса, рост, кольцо на пальце. Сначала голос, потом кольцо, оно нас палит.
Принимаю баул с витаминами и поворачиваюсь к двери. Может удастся выйти не задев. Нет, мадам вперяет в мою сторону палец и вопит:
— А-а-а, Мишель это ты! Зачем же ты сбежал из дома Мишель, папа так хочет тебя видеть!
— По счастью у нас разные папы, мадам. Вы обознались.
— Ничего я не обозналась, это ты и мы сейчас немедленно поедем к папе!
И она прыгает прямо на меня. А я, приседая, ухожу вбок перекатом, пряча баул в карман и прошмыгиваю за дверь. Жози с разгону влетает в стеклянные витринные шкафчики с образцами товаров, звон, визги. Выскочив на улицу, вижу, что уйти под землю или взлететь не представляется возможным, народу вокруг полно, тьма свидетелей. А прямо напротив дверей магазина стоит чёрный Ситроен, водитель открывает дверь даме с собачкой. Перекатом через капот и запрыгиваю за руль. Мотор на холостых, втыкаю какую-то скорость и отпускаю сцепление. Скорость оказалась задняя, ручку даванул от себя и назад, водила из меня тот ещё.
Жозефина выскочив из дверей попыталась плашмя приземлиться на капот, но авто в этом месте уже не было. И она, как лягушка шмякнулась на асфальт.
— Она тебя будет преследовать до конца жизни, ты её неописуемо разозлил — бормочет Макс.
Перетыкаю скорость и выкручивая руль делаю разворот, снося пустые столики уличного кафе. Жози палит из тупорылого револьвера, заднее стекло осыпается, автомобиль уходит вдаль. Полицейскую машину мы поцеловали на первом же перекрестке, остановить нас хотели, наивные парижские юноши. Сказать, что мы собрали за собой колонну как собака блох, ничего не сказать. Даже вертолет присутствовал. Мы петляли по улицам, наслаждаясь моментом, ведь ничего сверхъестественного не происходило. Обычная погоня по городу, а кто за кем гоняется, можно будет выяснить потом. Макс был за штурмана, карта Парижа у нас в памяти.
— Сворачиваем здесь на улицу Йзе, она упирается прямо в Сену, там конечная точка для тачки.
Улица Йзе была без домов, по бокам заборы и ещё она была с загибом. В этом месте по нам начали палить из вертолета, чем-то автоматическим. Очередь прошлась по крыше и лобовое стекло покрылось сетью трещин, Макс тут же его сожрал.
— Макс, пошли им шар тридцатку на двух махах.
Вертолет задымил и улетел искать место посадки, а мы, перемахнув бульвар Фош, плюхнулись в середину Сены. А глубокая речушка, метров восемь до дна. Автомобиль начало сносить течением, поэтому я поплыл к береговому срезу, высунув глаз наружу.
Бульвар был запружен полицейскими автомобилями, по берегу бегала поцарапанная Жози и отвешивала пинки полицейским. Она требовала, чтобы они немедленно прыгали в воду и продолжали преследование. Потому что это дело государственной важности и она обязательно должна сплясать на моём трупе. В этом месте подъехал чёрный автомобиль и из него вылез начальник, возможно целый генерал, все вытянулись по струнке, а он сказал:
— Жозефина Аллер, Вы опять упустили государственного преступника.
— Опять! — бегала вокруг него Жози и потрясала кулачками — опять! Я его обнаружила, я высадила в него все шесть пуль из револьвера, за ним гналась вся полиция Парижа, в него стреляли из пулемета и возможно убили, а я его упустила! Это немыслимо, слабая женщина должна принести на блюдечке того, кого не смогли поймать все мужланы этого города! Она топнула ножкой.
— Я ухожу! И не смейте меня удерживать! И резво рванула вдоль бульвара.
Полицейские стояли, потупив взоры, начальник повернулся к ним и развел руками.
— Похоже, у неё истерика, но она права, как никогда. Что там с поисками?
— Аквалангисты будут не раньше, чем через полчаса, место происшествия оцеплено.
— Ладно, работайте — махнул рукой начальник и уехал.
Мне стало скучно и я поплыл вверх по течению.
Однако, как бы местная сигуранца не прикопалась опять к Пьеру. Значит надо что? Устроить показательное явление «Призрака» рядом, но в другой стране. Пусть туда ломятся. Но для начала надо убедить всех, что здесь был именно Призрак, а не случайный угонщик авто. Возвращаюсь на место утопления, катер с аквалангистами уже прибыл и три мужика в гидрокостюмах и аквалангах валятся за борт. Сразу убираю их в карман. Срезаю винт катера. Да и хватит, топить их не буду. Вот теперь отбываем вверх по течению. Ради такого прикола, задержусь ещё на час в Париже.
За поворотом вылезаю на берег, ловлю такси, вези, говорю, на площадь Пигаль. На площади из телефонной будки звоню в редакцию Фигаро, да они тут рядом, в девятом округе. Пришлите, говорю, на площадь Пигаль фотографа и корреспондента, через десять минут тут будет сенсация, прямо в фонтане. Они прибыли на фургоне через семь минут, докурить не успел. Я сидел на краю фонтана, вместе с другими зеваками. А что, тепло, солнечно, фонтан работает, большой, глубокий. Газетчики вывалили гомонящей толпой и устремились к фонтану, снимая на камеры и фотографируя все что видят. А я, не оборачиваясь скучающе глядя в небо, запускаю трех аквалангистов в фонтан. Они ушли в воду с шумным всплеском, потом встали по пояс в воде и начали озираться по сторонам. Фотографы, просто подпрыгивая от восторга, снимали все на камеры. А водолазам что? Они обычные работяги, а тут внезапно свалилась слава. Они начали позировать.
Я сплюнул и удалился. За рекламной тумбой ушел под скрыт и взлетев, пошел низко над крышами на юг.
Личина полностью засвечена, даже в газеты попаду на общем фоне. Время послеобеденное, а я ещё не завтракал. Внизу тянулись поля, пересеченные лесополосами и автодорогами. Ага, вон показалось урочище, довольно приличный клин леса среди полей. Туда, в центр. Устраиваю роскошный обед с борщом, свиным языком, эскалопами и распитием спиртных напитков. На артефакте завариваю чайник свежего чая, долго пью с печеньями.
— Макс, а чего мы все это замутили, можно было всех усыпить, да и свалить, по-тихому.
— Можно, но смысла никакого, а так развеялись слегка. Личина все равно засветилась бы. Мы же не устранили все кристаллы на улицах, по которым шли. Записи уже есть. Засыпает Жози, засыпают аптекари, исчезают кристаллы из аптеки. Это как написать на стене: «Здесь был Призрак». Исчезновение визоров и товара или другие необъяснимые события — это наш почерк, известный спецслужбам. Так что облик менять придется один чёрт. Если бы все прошло тихо, как в Голландии, то ничего. Но предвидеть встречу с этой упертой никто не мог. Засветка.
— Ладно, проехали. Мы сделали, что смогли и каждый получил свою порцию славы. Полетели.
Солнце клонилось к закату, мы прошли Орлеан и Бурж. Шли низко над вершинами деревьев, здесь было много лесополос. В основном поля, много ферм и поселков. ЭМсканер застрекотал сначала неуверенно, затем все более убежденно. Желтая искра, явно артефакт. Недалеко от очередной фермы росло большое дерево. Сигнал шел от него. Садимся в крону, листва желтая, но осыпалась ещё не вся. Гнездо, на вершине дерева, большое воронье гнездо, доверху засыпанное опавшими листьями. Пролазим к гнезду, изучаем. В гнезде, под слежавшимся слоем прошлогодней листвы, много всякого блестящего мусора, пробки от пива, бумажки от конфет, осколки зеркальца, но нам нужно вот это. Маленькая изящная висюлька на золотой цепочке. Висюлька как сильно вытянутая капля из горного хрусталя. Оправлена в тонкий золотой узор. Висюлька и фонит.
— Это довольно редкий ментальный артефакт. Нам бесполезный и под правила уничтожения не попадающий — им могут пользоваться только маги. Короче «Переводчик со звериного». Если эту штучку наденет человек с магическим ядром, он может понять что хочет зверь или птица, не словами но желаниями, образами. Боль, голод, другие желания. Тренироваться надо целенаправленно, так просто не поймешь, практика нужна. Артефакт полностью исправен, заряжается от мага сам.
— Макс, а что с птицей что тут живет, может взамен чего ей оставить? Те же сороки любят перебирать свои богатства и кражу сразу замечают. Потом назначают обидчика и преследуют до конца жизни.
— Судя по ветхости гнезда, прошлогодним листьям, отсутствию помета и свежего пуха, гнездо покинуто года два назад. Так что птица или погибла или сменила место жительства. Скорее первое.
Летим уже в темноте, долго, уже начинаю уставать, день был бурный. По курсу показались огни большого города, опускаемся на транспортной развязке. Монжуар туда, Тулуза сюда. Мы возле Тулузы, понятно. На подлете попались длинные ангары, пейзаж индустриальный. Такого пропустить мы не могли. Оказалось, здесь собирают большие пассажирские самолеты. На складах в основном ничего интересного. Так-то оно все интересное, но мне не нужное. В торце одного склада был свален брезент, толстый, сероватый и много. Куски разные от три на три, до двадцать на сорок. Все в беспорядке, вперемежку, пропыленное, с пятнами грязи. Склад заперт, вокруг никого, ночь. Скатываю рулонами и убираю в карман. Привычно собираю визоры.
Свернули Вы любовь, мою большим рулоном
Сказали: — Не люблю. — Вы прямо мне в анфас…
Тээкс, что у нас тут ещё есть…
Здесь более ничего не нашлось, зато кварталов через десять, обнаружился большой магазин спорттоваров. По совместительству туристические товары тоже здесь были. Мотоциклы, багги, велосипеды. О! Велосипеды. Разные, спортивные и простые, но! Тут главное что, тут главное камеры самоклейки. Долго изучаем батареи пластмассовых пузырьков с разной шнягой, есть похожая жидкость. Заливается в камеру, в случае незначительного прокола затыкает отверстие. Набираю двадцать пузырьков самоклейки и десяток велосипедов, все что было в сборе. Из них четыре женских, но сойдет. Инструмент, насосы, велоаптечки. Все есть.
В другом отделе беру пять наборов гантелей до пяти кг, пружинных экспандеров три и четыре спортивных рапиры. Черных перчаток фехтовальщика десять пар.
Далее десяток рюкзаков из нейлона на сорок литров и три палатки двухместных, надувных, зеленых. И к ним шли в комплекте насосы-лягушки.