у надо отрабатывать.
Распрямляюсь, опушка леса, полянка, густые кустики ниже колена, непонятно что, далее поле похоже овсом засеяно, трасса метров двадцать справа. Иду к трассе, щелк-щелк. Как удачно, обеими ногами нашел. Капканы, второй номер, зайцев они тут ловят что ли? Хорошие капканы, новые. Хорошо, что защита на ногах не на поглощение, просто общая. А то и не заметил бы ничего.
— Макс, пошарь глазом вокруг, может ещё есть подарки, а пока эти приберу.
— Есть ещё три штуки вон там и там.
Незатейливо, ткнув пальцами в центр, снимаю оставшиеся подарки, прицеплены к кустикам стальными тросиками, точно механизатор браконьер-любитель промышляет. Траппер, мля, из племени дрочидопота. Выхожу на трассу.
— А ручки ножки подрагивают, полет, хоть и короткий, дал внезапную нагрузку.
— Вот и хороший способ накачки мышц, а сейчас самое время пробежаться, дополнительная нагрузка стимулирует, рост мышицев, погнали.
Бегу трусцой по обочине. Трасса неплохо асфальтирована, пустынна, никто никуда не едет. Я бегу-бегу-бегу, а что это у меня болит, а, это мы, мышицы. Пробежал с километр, впереди уже окраина города, перехожу на шаг. Знак на въезде: Жуковка. Эге, правильной дорогой идете товарищи, райцентр Жуковка лежит ровно по проложенному курсу. От города детства где-то шестьдесят километров по прямой, содержит в себе велосипедный завод и прочие заведения помельче. Сойдет.
Трасса плавно переходит в улицу Карла Маркса. Время у нас вторая половина дня, часа три.
Пустынненько на улицах, странно, где дети — тимуровцы — пионэры? Лето конечно, каникулы, но по улице же можно побегать мелкоте? Поиграть в войнушку, во что они тут играют? Где хулиганы? Где бухарики? Хотя, если алкоголь продают с пяти вечера, то откуда им взяться сейчас. Самогонщиков наверняка вытравили дустом всех…
Чешем-чешем вдоль по улице, магазин Универмаг. Вот нам сюда. Захожу, обширный торговый зал, прилавок полукругом, без проходов. Видимо, чтобы продавцу попасть в торговый зал, надо оббежать вокруг магазина и зайти с парадного входа. Ну да мне пофиг, универмаг он потому, что в нем одежда, хозтовары и галантерея. Сумки.
За прилавком тетка средних лет, смотрит в пространство, на меня ноль. Очень полная, это не просто одна клетка, это гигантская вакуоль.
— А скажите пожалуйста, можно приобрести вот ту хозяйственную сумку?
— Три рубля. Каменное выражение на лице, ни единого движения.
Выкладываю на прилавок трешку. Гора зашевелилась, развернулась и поставила на прилавок сумку. Так, молния работает, лямка через плечо, отлично.
Мне ещё вот те кружки эмалированные, на литр и на триста грамм, миски две, среднюю и полумисок, кастрюли две на пять и на три литра.
— Десять пятьдесят за все.
Вручаю деньги. Трешки, рубли, полтинник. Не считая, с каменным ликом, сметает деньги в коробку под прилавком. Практически, я уже уважаю эту тетеньку. О! Здесь нет кассового аппарата! Другой мир, да. Поднимаю с пола погромыхивающую сумку, выхожу на улицу.
Опускаю руку в сумку, перевожу все содержимое в карман, идем дальше, рынок. Городской рынок, пусто, один мужик сидит за крайним прилавком, читает газету, на прилавке разложена разная бытовуха. Чайниг, медный, ручка затейливо изогнута, чтобы подвешивать можно было над огнем посудину. На три литра, перед глазами как живой встает товарищ Сухов и незабвенная Екатерина Матвеевна. С восторгом смотрю на чайник, мужичок с усмешкой смотрит на меня.
— Скажите пожалуйста, можно осмотреть прибор? И сколько хотите за него?
— Смотри, не жалко. Два рубля.
Открываю крышку, смотрю на свет дно, нормальный чайник, годится. Беру, чайник в сумку, деньги продавцу. На прилавке еще лежат четыре почерневших вилки о трех зубцах, три таких же ложки, все покрыто затейливым узором. Это ведь серебро, в натуре серебро. И рядом стакан зеленого стекла, с виньетками, тоже в серебряном подстаканнике.
— А этот прекрасный столовый набор почем?
— Червонец, чистое серебро, и ложки-вилки, и подстаканник.
— Беру.
На базар залетает мелкой рысью бабка с корзинкой накрытой тряпицей.
— Матвеич, ты ещё тут, все никак не продашь свой мусор, иди уже спи, кому он нужон!
— От ты дура, Пантелеевна, у меня тут раритенты музейные, вот есть ещё ценители!
— Што, целители? Сынок, а тебе не нужен укропчик? Петрушечка вот, только с грядки, лук зеленый, сельдерей?
Осматриваю зелень, действительно только с грядки.
— А почем вся корзинка?
— Вся, как вся? Зелень за трояк, а корзинку не-не, ни отдам.
Перекладываю зелень в сумку, чайник пока несу в руке.
— Поздновато с зеленью, бабуля, четыре часа уже?
— Так щас с заводу люди пойдут им как раз надо, ой божечки, это ж мне бежать надо еще нарвать успею бегом обернуться.
Матвеич шустро складывает свой хлам в фибровый чемодан, я разворачиваюсь и выхожу с рынка.
Иду дальше, почта. Покупаю две свежие газеты, Россию и Труд, да ещё три шариковые авторучки. Дальше магазин Спорттовары. Захожу, две девушки, лет по двадцать, стреляют глазками. Симпатичные. Покупаю фонарик туристический с батарейками, компас Адрианова, треножник с казанком на четыре литра, рюкзачок болоньевый на тридцать литров и два комплекта спортивной формы, обычный синий трикотаж, штаны и футболка. Двадцать рублей за все. И тут замечаю под стеклом у самого края прилавка, плотным пучком увязаны шампуры из нержавейки. Десять штук, три рубля комплект. Беру, улыбаюсь девочкам, спрашиваю, где можно купить лука репчатого. Дальше по улице через квартал будет овощной, хорошо.
Перехожу через дорогу, Пельменная. Кажется, нам пора подкрепиться.
Внутри в зале два прилавка, длинный для отпуска пельменей и прочего, в углу бар, там чай, кофе, соки и спиртное на разлив. В зале у входа сидят за столом три тетки в рабочей одежде и мрачно пожирают пельмени. Шпалоукладчицы, по виду. Беру две порции пельменей, макароны со шницелем и стакан сметаны. Пока ем, с улицы раздаётся рев парохода, которому отдавили все что можно. Гудок значит, конец рабочего дня. Зал начинает наполняться народом, Пяток мужичков от двери резво бегут к бару и в темпе остограмливаются. Народ одет в рабочее и я совсем не выделяюсь. Тоже иду к бару, стакан горячего чаю, хороший чай, крепкий. Вообще все фантастически вкусное. Достаю семисотку от болгарского сока, пустую посуду начал прибирать в карман, вот пригодилась уже. Прошу налить горячего чая, тетка молча наливает — двадцать копеек.
Выхожу, медленно тащусь по улице, отяжелел, переел. Благодать. В хлебном беру два белых и халу с маком. Рядом книжный магазин. — Скажите пожалуйста, у вас есть атлас автомобильных дорог?
— Есть.
Немногословный народ в этих краях. Атлас точно такой как у меня был в прошлой жизни, альбомный вариант в две ладони, цветная плотная глянцевая бумага. Восемьдесят копеек. Беру.
Ещё две деревянные ученические линейки, треугольник и пяток химических карандашей.
Выхожу из магазина, появилось странное чувство неудобства, вроде смотрит кто со стороны.
— Макс, за нами что, хвост?
— Пока что это только Матвеич, уже без чемодана, прячется вооон там.
— Матвеич это не страшно. Так-то оно ничего не страшно, но нам ещё в овощной надо.
Иду не торопясь, вразвалочку, зачем напрягать Матвеича. Вот и овощной. Лук есть. Чеснок есть, картошка. Чеснока у них два кило есть, беру все. Пять кил лука, картохи десять кг, засыпаю в рюкзак. В сумке ещё есть место, беру три килограммовых пакета риса и перец черный и красный.
Выхожу, заворачиваю за угол, убираю в хран сумку и рюкзак. Быстренько проскакиваю пять домов, опять за угол. Иду прямо, в конце улицы виднеется насыпь железной дороги. Матвеич выглядывает сзади из-за угла. Сбоку сплошной дощатый забор вдоль сада, тут у всех такие заборы. Высокий, но если я подниму руку вверх, то как раз достану до верха. А спереди в десяти метрах, из-за угла выворачивают трое из ларца. Сапоги с искрою, синие галифе, белые кителя и далее по тексту. Патруль. И сразу фиксируются на мне, Матвеич не скрываясь появляется сзади, юный помощник чекистов. Ясно, ловить тут больше нечего, сваливать надо.
— Макс, вариант «Призма», накачивай верхнюю полусферу, но не в полет, а тело облегчи, я схвачусь рукой за забор и рывком перепрыгиваем на ту сторону, там сразу уходим в землю, шаг в сторону, вход засыпаем песком и выкидываем глаз, смотрим-слушаем.
Пока менты гнусненько улыбаясь подходили, я вроде как собираясь уступить им дорогу прижался к забору и вскинул руку. Рывок. Надо сказать, ближайший к забору мент удивил, метнулся мгновенно, перепрыгивать забор почти одновременно со мной, но «почти» это секунда, достаточно времени провалиться под землю, да и куда именно надо смотреть, он не знал. Одновременно с ним прыгнул и второй, как два лося они ломанулись сквозь заросли смородины и крапивы в глубь сада. Старший остался на улице, степенно дождался Матвеича, поздоровался с ним за руку.
— Здравия желаю тащ майор.
Ну ни себе, у них тут майоры чайниками на базаре приторговывают, я в полном ах… эээ шоке. А как валенком прикидывался, «раритенты» у него.
— И тебе здравия, лейтенант. Упустили фраерка залетного, как есть ушел. Пацаном прикидывается, но взгляд у него такой, смотрит на тебя как кот на мышь, лениво так, а говорит вежливо, не наш выговор. Денег у него полные карманы, опять откуда у пацана столько? А так виш какой шустрый, он меня ещё возле книжного срисовал, а сюда видать заманивал, если бы не вы, то и порешил бы, по-тихому. А ещё странность есть, он много чего накупил, из овощного вышел с сумкой и рюкзаком, а здесь уже при нем ничего не было. Куда все дел, может за забор где перекинул? Так он вернуться должен забрать это все, такие своё не оставят, помяни моё слово, надо найти, где все у него лежит и засаду организовать.
А молодец, Матвеич, будет тебе место для засады.
— Тут у нас ориентировка была, в соседнем райцентре, детдомовец сбежал. Ерунда какая-то. Сначала угнал грузовик, потом на нем разбился, вроде насмерть. Потом сбежал из морга. Вроде бы есть запись на визоре. У них там кристалл стоял под потолком, старенький, видно плохо, но кое-что разобрать можно. Деньги из воздуха доставал. Потом в магазинах там разное покупал, сдачу ему давали. И я вот что думаю, надо деньги, которыми он расплачивался тут, изъять, снять отпечатки пальцев, если хоть один совпадет с отпечатками тамошних продавщиц, то это жирный след, он это.