сладостного и соблазнительного предела ощущение независимости. Нам не хотелосьсковывать себя строгим расписанием и определенными маршрутами, нравилосьнеожиданно менять решения и ехать совсем не туда, куда мы только чтопредполагали направиться. В конце концов мы на все махнули рукой и поехалинаугад, не глядя на карту и не обращая внимания на указатели. Нетрудно догадаться,к чему все это должно было привести.
Следуя своему мимолетному капризу, мы съехали на грунтовую дорогу.Стояли очень теплые и сухие дни. Дорога была ровной и гладкой - ехать по нейбыло приятнее, чем по асфальту. Она петляла под кронами деревьев, вплетаясь взапутанный лабиринт сумрачных лесных коридоров. Через несколько часов сталоочевидно, что мы безнадежно заблудились. Бензин был на исходе. Заправиться былонегде и не к кому было обратиться за помощью. Хотя дорога и выглядела хорошонаезженной, мы не встретили на ней ни одной машины.
Вот тут-то и начались чудеса, о которых не решился поведатьВадим в своей пьесе. Указатель уровня бензина упал до нуля, а машина продолжалаехать. Прошло не меньше часа. Какая-то неведомая сила тащила машину. Вадим дажене нажимал на газ, он лишь рулил, поворачивал направо или налево. Но и тут я неуверен: сам ли он принимал решение о том, куда ехать?
Стемнело. Мне показалось, что от нашей машины исходитнеобычное голубоватое свечение.
Мы выехали на открытую местность.
— Смотри, смотри! — воскликнул Вадим. — Смотри на небо! Прямоперед собой!
Небо было усыпано яркими звездами, но среди них выделяласьодна. Подобно нам, петлявшим по лабиринту дорог, она двигалась впереди нас,постоянно меняя траекторию и скорость, выписывая на небе загадочные узоры. Этоне мог быть ни искусственный спутник Земли, ни самолет. Так что же это такое?Вдруг звезда стремительно полетела вниз. В тот же миг машина стала, и никакимиусилиями завести мотор мы уже не могли.
Я не склонен мистифицировать этот эпизод, готов допустить,что с указателем уровня бензина произошла неполадка — автомобиль был старенькийи никудышный. Кстати говоря, и все другие стрелки на табло дергались и скакали.Я готов был бы согласиться и с тем, что неопознанный летающий объект, тащившийнас целый час по лесной дороге, привиделся мне (и Вадиму тоже!), если бы не всепоследующие события.
Когда мы убедились в том, что наша машина стала, и стала окончательно,нам ничего не оставалось, как выйти из нее. И тогда нашим глазам предсталоудивительное зрелище. Звезды перед нами мерцали и пульсировали. В их сияниипроявлялись разноцветные отблески, они искрились всеми цветами радуги. Вадимдостал бинокль, и, глядя в него, мы убедились, что это не обман зрения — всиянии звезд отчетливо различались красные, голубые, синие, зеленые огоньки. Снебольшими интервалами перед нами пролетали звезды, причудливо менявшие своютраекторию подобно тому неопознанному объекту, который следовал перед нашеймашиной, а возможно, и завлек нас в это загадочное место. Иногда такие звездыпоявлялись стайками, и они словно резвились или исполняли в небе фантастическиетанцы. Порой они садились на землю. Однажды из того места, куда опустиласьзвезда, нас осветил яркий голубоватый луч, но он тут же погас. Сначала мырешили, что это свет фары автомобиля или скорее мотоцикла, поскольку луч былодин, и несколько воспрянули духом — есть возможность раздобыть, если несегодня, так завтра утром, бензин. Однако потом, уже на следующий день, мыубедились, что никакого автомобиля или мотоцикла в этом месте не было и быть немогло.
Ночью заснуть нам так и не удалось — невозможно было отвестиглаз от таинственного, играющего, живого неба. А как только стало светать, мыобнаружили, что находимся рядом с большим озером, посередине которого виднелсязеленый остров. Судя по всему, именно на него и опускались «неопознанныелетающие объекты».
Утомленные дорогой и слишком необычными впечатлениями, мырешили отложить обследование местности, разбить палатку и немного поспать.
Я заснул сразу же, как только положил голову на подушку. Сонбыл глубоким, без сновидений и, казалось, продолжался одно мгновение. Проснулисьмы с Вадимом одновременно. Нас разбудил женский смех, визг и плеск воды. Выглянувиз палатки, мы увидели двух девушек, купающихся в озере. Это было стольнеожиданно и столь несовместимо с ночными видениями, что воспринималось какнечто ирреальное. Я бы скорее согласился поверить в то, что вижу перед собойобнаженных нимф или русалок. Вадим был поражен, по-моему, не меньше, чем я. Онмашинально схватился за лежавший рядом бинокль, который через некоторое времяпередал мне. И я, приняв бинокль, без всякого стыда и смущения поднес его кглазам. И вот тут я испытал шок. Озноб пробежал по позвоночнику. Голова закружилась.Я почувствовал, что теряю над собой власть. Первобытные звериные инстинктыпроснулись во мне, и сладостное неукротимое влечение овладело мной. Это былобезумие, но я не мог и не хотел сопротивляться ему. Казалось, величайшая тайнанаходилась совсем рядом. Она была вне абстрактной умозрительности, имела живуюплоть и кровь, ослепительную золотистую кожу с легким пушком, на которомискрились перламутровые капельки воды, — все эти волнующие подробности хорошобыли видны в бинокль.
Да, да, величайшая тайна (и она же величайшее блаженство)заключалась в этой живой плоти, в ее упоительных округлых формах исоблазнительной ложбинке между ними. И как все было просто! Тайны можно былокоснуться, ее можно было крепко-крепко прижать к себе, замирая в экстазе,проникнуть, войти в нее и полностью слиться с ней.
— Одна из них очень даже ничего! — произнес Вадим.
«Какая же?» — подумал я и только тогда осознал, что«величайшая тайна» присутствует передо мной в двух воплощениях, что такихвоплощений может быть бесчисленное множество, а если так, то, возможно, и тайныздесь никакой нет, и «величайшего блаженства» тоже. Такое заключение несколькоотрезвило меня, но шок, который я испытал, столь быстро пройти, конечно, немог.
И тут Вадим произнес вещую фразу:
— Да, скучать нам здесь, видно, не придется.
Поэты — народ своеобразный и, как я смог убедиться, обладаютчасто незаурядной практической сметкой. Это блестяще подтвердил Вадим второйфразой, достойной быть увековеченной в сборнике афоризмов:
— Здесь должно быть все, что необходимо на потребу: еда,девушки и бензин.
Еда в несложной системе приоритетов поэта оказалась на первомместе, а бензин все-таки на третьем. Девушки завершили свое омовение и, так ине обнаружив нашего присутствия, удалились, а мы, наскоро перекусив,направились обследовать загадочное место, в котором неожиданно для себяоказались. При дневном свете ничего загадочного в нем как будто и не было:озеро как озеро, остров как остров, обычный смешанный лес, только не загаженныйпока цивилизацией. Мы побрели вдоль берега и вскоре подошли к лодочнойпристани. Смешно, конечно, было называть ее пристанью, ибо представляла онасобой три доски на деревянных сваях. И тем не менее к ней цепью была привязаналодка — значит, все-таки пристань.
В лодке сидел мужчина неопределенного возраста, одетый,несмотря на теплый день, в телогрейку. Вряд ли это был местный житель,внешностью он походил на цыгана — густая черная борода, лохматые кудрявыеволосы, нос с горбинкой, в ухе серьга, колючий, пронизывающий взгляд.
— Добрый день, — сказали мы с Вадимом, подойдя к пристани.
— Добрый день, — сверкнув золотыми зубами, с усмешкой ответиллодочник. — Долго спите.
— А вы откуда знаете о нашем приезде? — спросил Вадим.
— Еще бы не знать! Такого шума наделали своей колымагой!
— Колымага у нас старенькая, да удаленькая! Полсотникилометров проехали без бензина.
— При чем тут колымага? Не иначе — тащил ее кто-то.
— Кто?
— Тот, кому нужно. Откуда мне знать? Я человек маленький.
— Вы местный житель?
— Как тебе сказать... Свободный я человек. Нынче здесь,завтра там.
— Служите тут?
— Служу. Перевозчиком. Работенка несложная, но ответственная.На остров перевожу...
— Кого?
— Кого следует.
— А кого следует?
— Ну, это не нашего ума дело.
— А почему вы свою работу ответственной назвали?
— Потому что ответственная она. Мало ли что можетслучиться...
— Любопытный остров.
— Любопытный...
— У него и название есть?
— Как же без названия? Ариерон.
— Странное название.
— Чего в нем странного? Название как название.
— Интересно, из какого языка оно пришло... Цыган-перевозчик усмехнулся.
— Понятия не имею. Я человек темный. Но Константин наверняказнает.
— Кто такой Константин?
— Археолог. Он здесь раскопки ведет. Ученый человек! Всезнает. Его, правда, сейчас нет. Уехал на конференцию. Здесь только две егоассистентки: Наташка и Лада. Вон их лагерь.
Лодочник кивнул в направлении стоявших невдалеке вагончиков —а мы-то с Вадимом и не заметили их — и хитро подмигнул нам.
— Как бы нам на остров перебраться? — спросил Вадим.
— Нет проблем, — ответил перевозчик, — для того и сижу здесь.Такая у меня служба.
— Можно садиться?
— Погоди, не сейчас. В шесть часов пополудни приходите.
— Почему в шесть?
— Все должно идти по расписанию.
— Какое тут расписание! Все равно без дела сидите. А такотвезли бы нас. Десять минут туда, десять обратно. Ничего за это время неслучится.
— Нельзя, братец. Все должно идти своим чередом.
— Даже здесь бюрократические порядки!
— Это ты напрасно. Порядок есть порядок. Отступи от него вкаком-нибудь пустяке, и все пойдет кувырком. Так что приходите в шесть часов.
— Как звать-то вас?
— Арием.
— Как-как?
— Арием Михайловичем.
— Это в честь какого же Ария? — переглянулся со мной Вадим.
.— В честь деда.
— А деда в честь кого так прозвали?
— Его деда. Это у нас семейная традиция.
— Стойте! Вы знаете, как Ариерон переводится? Святилище Ария!
— Может быть... Об этом Константина надо спрашивать.Константин все знает.