.
Теперь изложим достоверные сведения, которые нам известны об Иване Дмитриевиче Склауни.
Он происходил из дворян[159] греческого происхождения[160]. Отец Ивана Дмитриевича – штабс-капитан Дмитрий Иванович Склауни (мать звали Екатериной Ивановной[161]) после военной службы поступил на гражданскую – в 1872 году он служил приставом симферопольского городского полицейского управления[162], в 1875–1876 годах – исправником феодосийского полицейского управления[163].
Сын пошел по стопам отца и тоже поступил на службу в полицию. С конца 80-х годов[164] Иван Дмитриевич занимал должность брандмейстера в Таганроге. На этом посту он проявил себя и как умелый организатор – выхлопотал право лечить пострадавших от огня пожарных за счет города, и как изобретатель-рационализатор – сконструировал особый хомут, который моментально надевался на лошадь, и особый факел, в котором вместо дорогой в Таганроге смолы горел дешевый на Юге Руси керосин[165].
В конце 1893 года Иван Дмитриевич Склауни уже в должности помощника пристава 2-го участка ростовской полиции задержал участников зверского убийства семьи Арцимовичей, которое потрясло всю Россию.
Дело Арцимовичей (по материалам газет и книг)
«Уездный член местного [Луганского] окружного суда Станислав Казимирович Арцимович проживал в загородном доме с супругой своей Софьей Станиславовной и пятилетним сыном Владимиром. Господин Арцимович имел в услужении горничную, кухарку и дворника.
12 декабря 1893 года письмоводитель господина Арцимовича, удивленный тем, что тот в течение двух суток не посещает канцелярию, отправился к нему на дом. Вот тут-то и открылось то зверское преступление, которое привело в ужас весь город [Луганск].
Господин Арцимович, его супруга, сын и кухарка были найдены убитыми в своих постелях. Несчастный пятилетний ребенок был изрублен на мелкие куски. Деньги и ценные вещи похищены[166]».
«Когда обнаружено было преступление, то в совершении его были первоначально заподозрены горничная Арцимовичей и их дворник [Семен] Божко, которые из квартиры последних скрылись. Божко вскоре же был найден удушенным в доме некоей Морозовой. В этом доме, как выяснило расследование, проживали два каких-то человека, которые были близки к исчезнувшей горничной Арцимовичей, которые также исчезли. Подозрение, естественно, пало тогда на горничную и на вышеупомянутых двух неизвестных человек. Дальнейшим следствием выяснено, что горничная жила по фальшивому паспорту и что настоящая ее фамилия Пирожкова[167]. Полицией и судебными властями под руководством товарища прокурора Харьковской судебной палаты В. П. Родзянко обнаружен мальчик, с которым незадолго до преступления видели одного из исчезнувших обитателей дома Морозовой. Мальчик этот по фамилии Казеев[168] оказался братом [одного из] подозреваемых. Его рассказы послужили нитью для дальнейших розысков, результатом которых оказалось задержание [Ивана[169]] Казеева 21 декабря в Ростове-на-Дону»[170].
Именно помощнику пристава 2-го полицейского участка И. Д. Склауни удалось напасть на следы Казеева в Ростове и задержать его в одной из гостиниц во время игры на биллиарде. «Он пытался скрыться от преследований господина Склауни и сопровождавшего его околоточного надзирателя, но это ему не удалось, он был задержан и заключен под стражу в кордегарию ростовской полиции. Затем помощник пристава Склауни отправился для розысков в один из ближайших к Ростову городов[171], и там были задержаны остальные преступники – [Мария] Пирожкова и [ее любовник] 19-летний [Филипп] Полуляхов[172], который в этом тяжком преступлении был главным действующим лицом. Между прочим, мы узнали, что Полуляхов служил приказчиком в одном из ростовских магазинов и по совершению преступления сильно скорбел, что не покончил с Казеевым и Пирожковой, которые ему мешали спрятать концы в воду. Покончив со своими жертвами[173], все названные лица отправились в Таганрог, где ими было накуплено платье, а затем Полуляхов и Пирожкова отправились в Ейск, а Казеев в Ростов, где и был задержан»[174].
У задержанных Казеева, Пирожковой и Полуляхова «были найдены вещи, принадлежащие Арцимовичам.
Главный убийца – Полуляхов, молодой человек – красивый, хорошо сложенный. Он был душой кровавого предприятия… Ужасны подробности этого убийства. Сначала был задушен дворник Божко в квартире убийц. Затем Казеев, проникший вместе с Полуляховым при содействии горничной Пирожковой в дом Арцимовича, убил Арцимовича, которому рассек голову топором – Арцимович в это время не спал, а сидел на кровати. Когда убийцы проникли в комнату жены Арцимовича, она приняла Полуляхова за дворника, а затем, видя недоброе, спросила:
– Что вам?
– Молчи! Где деньги?
– Какие деньги? Я жена члена окружного суда!
– А я генеральский сын, – нахально отпарировал Полуляхов. – Ну, да нам некогда долго растабаривать, живо ключи!
– А муж, муж где?
– Связан, не беспокойтесь! Так что же деньги?
– Берите все, все, что есть, только ради бога, не убивайте меня и сына!
Вручив ключи, госпожа Арцимович указала им, где стоит касса. Они перенесли ее в комнату госпожи Арцимович и при ее содействии вскрыли.
Филипп Полуляхов рассказывает при этом интересные подробности. Проснулся ребенок и стал плакать. Желая его успокоить, Полуляхов взял с окна яблоко.
– Дядя, дядя, не трогай моих игрушек, они мне нужны на праздник.
– Ничего, деточка, пусть берут все. – И госпожа Арцимович сама стала указывать убийцам мужа, где и какие наиболее ценные вещи.
Рис. 26. Филипп Полуляхов[175].
Закончив операцию «обирания», Полуляхов обратился к госпоже Арцимович с «просьбой» указать, где парадная дверь. Та указала. Сделав вид, что он удаляется, Полуляхов зашел за спинку кровати. Топор сверкнул в воздухе, и новая третья жертва жестоких убийц пала мертвой. Успокоившийся было ребенок, поняв, по-видимому, что произошло перед ним, громко зарыдал:
– Ма…
Докончить ему не дали. Полуляхов схватил его за горло и слегка сдавил. В ту же минуту Казеев поднял топор. Полуляхов отбросил ребенка на подушку, а Казеев нанес ему удар по голове.
Последней была убита кухарка»[176].
«Дело об убийстве семьи Арцимович… разбиралось 24 мая [1894 года] в екатеринославском окружном суде. Присяжные заседатели почти без совещания признали подсудимых безусловно виновными в предумышленном убийстве. Суд приговорил Казеева и Пирожкова к бессрочной, а Полуляхова, несовершеннолетнего, к двадцатилетней каторжной работе. Пред началом слушаний, когда преступников вели в суд, сын госпожи Арцимович от первого брака, молодой человек Попов, выбежал из гостиницы и произвел выстрел из револьвера в преступников, но безуспешно. Конвоир… ударил Попова по голове прикладом и нанес ему глубокую рану»[177].
«25 августа [1894 года] с поездом № 8 по Московско-Курской железной дороге с обычной очередной арестантской партией прибыла из города Екатеринослава участница известного по жестокости убийства в Луганске семьи Арцимовичей Мария Пирожкова, присужденная к каторжным работам без срока. С момента арестования Пирожковой и на суде преступница упорно говорила о положительном незнании ею, что убийцы Полуляхов и Казеев в дом Арцимовичей входили с целью совершения кражи и убийства. В этом ее поддерживали и Казеев, и Полуляхов, а главным образом, последний.
Теперь, когда эти варвары-люди уже отправлены на Сахалин и находятся в пути к нему, во время следования в арестантском вагоне в Москву поведала Пирожкова истину. Вот что сообщила эта бывшая когда-то очень красивая женщина, теперь представляющая тип обыкновенной преступницы-каторжники:
– Да, я знала, что Полуляхов и Казеев хотели совершить не одну кражу, а и убийство, – рассказывала Пирожкова. – За несколько дней до дела с Арцимовичами Полуляхов, с которым я с августа месяца прошлого года была в связи, «приказал» мне прислать на квартиру, где жил он с Казеевым, дворника Арцимовича, чтобы покончить с ним, так как в эту ночь они должны были отправиться к Арцимовичам для убийства их с целью грабежа. Я повиновалась. Любовь моя к этому человеку тогда до всего могла бы меня довести, все могла бы заставить сделать. Теперь я ненавижу этого и вправду «зверя», но до совершения этого страшного дела я Полуляхова без ума любила. Ужасное впечатление произвело на меня убийство им при мне кухарки Арцимовичей, которой он одним взмахом топора отрубил голову. Я не помню, как я устояла тогда и не упала, и в это самое время подошел ко мне Полуляхов, схватил за руку и поцеловал меня. Все остальное время я стояла в сенях и не могла больше быть в комнатах и видеть, как он убивал госпожу Арцимович и ее сына. Я помню только, что очень просила не убивать их, но он пригрозил и мне топором. Все это убийство совершил сам один Полуляхов и на суде, хотя Казеев и признавал себя виновным в убийстве кухарки и [господина] Арцимовича, но это неправда – один Полуляхов в убийстве повинен, Казеев же только в грабеже. Нет, честное слово, я не знаю, куда девал процентные бумаги Полуляхов, как и вещи золотые и серебряные, взятые у Арцимовичей… Да, полюбила я человека всей душой, всем сердцем в первый раз в жизни, и вот до чего довела меня эта проклятая любовь, – со слезами горечи закончила Пирожкова»