В 1897 году писатель и журналист Влас Михайлович Дорошевич (1865–1922) совершил путешествие на Сахалин. Итогом его поездки стала книга очерков про остров и размещавшуюся там каторгу. Изучая жизнь и быт осужденных, Дорошевич лично встречался с самыми знаменитыми из них, в том числе и с Полуляховым.
Очерк Дорошевича об этом преступнике довольно объемен, поэтому ограничимся кратким пересказом с небольшими цитатами[179] – заинтересовавшийся читатель, если захочет, без труда найдет полный вариант.
Полуляхов вырос в доме своего дяди богатого купца, который собирался оставить ему свое дело и с малолетства пытался приучить племянника к торговле. Но «приказчики, чтобы им удобнее было красть, начали развращать хозяйского племянника. С двенадцати лет они начали его брать с собой в позорные дома». Деньги на проституток Филипп Полуляхов брал из кассы.
Когда ему было восемнадцать, «дядя открыл воровство… и прогнал Полуляхова из дома. Полуляхов пустился на кражи, но «неумелый был», скоро попался и сел в тюрьму… Из тюрьмы Полуляхов вышел с массой знакомств, со знанием воровского дела, и с этих пор его жизнь пошла одним и тем же порядком: после удачной кражи он шел в позорный дом, кутил, в него влюблялась там какая-нибудь девица, и он становился ее «котом»[180]. Ему она отдавала каждую копейку, для него просила, воровала деньги. Потом девица надоедала Полуляхову, он опять шел на «хорошую кражу», прокучивал награбленное в другом учреждении, увлекал другую девицу».
В одном из южных городков он увлек Пирожкову, служившую в прислугах, и познакомился с грабителем Казеевым. Именно Казеев, рыскавший по стране в поисках «большого дела», узнал в Луганске, что член местного окружного суда Арцимович купил себе в дом несгораемую кассу. Эта новость взбудоражила весь город – ходили упорные слухи, что Станислав Казимирович получил крупное наследство, чуть ли не семьдесят тысяч, и не доверяя банкам, хранит его у себя в особняке.
Рис. 27. Иван Казеев[181]
Казеев, поверив слухам, телеграммой вызвал Полуляхова, тот прихватил с собой Пирожкову. Грабителям подфартило – Арцимовичи как раз рассчитали горничную, и Пирожковой удалось поступить на ее место. Ей удалось выяснить, что в несгораемой кассе действительно имеются деньги (на самом деле Арцимович купил сейф, чтобы хранить служебные документы, а наличных денег в момент ограбления в нем лежало всего лишь тысяча восемьсот рублей) и что ключ от кассы держит под подушкой Софьи Станиславовны.
Рассказ Полуляхова про убийство дворника противоречит рассказу Пирожковой – по его словам, они с Казеевым склонили Семена Божко к соучастию в грабеже, но Полуляхов довериться дворнику все же не рискнул:
«– Мне всегда этот дворник противен был! – говорил Полуляхов. – Ну, мы чужие люди. А ему доверяют во всем, у людей же служит, и против людей же что угодно сделать готов: только помани. Народец!.. Сидит это он передо мной. Смотрю на него: словно гадина какаято! Запрокинул он так голову, я не выдержал. Цап его за горло. Прямо изза одного омерзения задушил».
А вот про ограбление и убийства Пирожкова и Полуляхов рассказали практически одно и то же.
«– Страшно было! – сказал наконец Полуляхов после долгого молчания, проводя рукой по волосам. – Мне этот мальчик и теперь снится… Никто не снится, а мальчик снится…
– Зачем же было мальчика убивать?
– Из жалости… Я и о нем думал, когда по комнате ходил. Оставить или нет? «Что же, – думаю, – он жить останется, когда такое видел? Как он жить будет, когда у него на глазах мать убили?» Я и его… жаль было…»
Наиболее интересен для нас – все-таки эта глава посвящена Ивану Дмитриевичу Склауни – рассказ Полуляхова о допросе Казеева, на котором тот его выдал. Этот допрос, без всякого сомнения, проводил задержавший преступника Склауни:
«Казеев был потрясен [задержанием], разбит страшным убийством. Он мечтал о перемене жизни. Ему хотелось бросить свое дело и поступить в сыщики. Эта мечта бросить свое дело и сделаться сыщиком – довольно обычная у профессиональных преступников. Их часто ловят на эту удочку.
– Ты малый способный, дельный, знаешь весь этот народ, – мы тебя в агентах оставим.
– Ровно рыба – дураки! – с презрительной улыбкой говорит Полуляхов. – Одну рыбу на крючок поймали, а другая на тот же крючок лезет.
– Как же они верят?
– Что же людям остается, как не верить? Человек заблудился в лесу, видит – выхода нет. Тут человек каждому встречному доверяется. Может, тот его в чащу завести хочет и убить, а он идет за ним. Потому все одно выхода нет.
Заблудившись в преступлениях, Казеев поверил, что его помилуют и оставят в сыщиках, и выдал Полуляхова и Пирожкову, указал, как их найти, будучи совершенно уверен, что их «за убийство судьи беспременно повесят».
Еще до приезда Дорошевича на Сахалин Полуляхов, Казеев и еще три арестанта пытались сбежать. Во время поисковой операции 27 июня 1896 года Казеев был убит[182], остальных беглецов задержали.
Мария Пирожкова 16 сентября 1895 года, отбывая наказание на каторге, родила вне брака дочь Веру, которая 8 апреля 1910 года решением Владивостокского окружного суда была узаконена в браке Пирожковой со ссыльным Василием Андреевичем Игнатовым. Дальнейших сведений о ее жизни мы не имеем[183].
Полуляхов после визита Дорошевича якобы погиб на лесоповале.
Иван Дмитриевич Склауни. Об авторе (окончание)
Как уже говорилось, И. Д. Склауни в конце 90-х годов возглавлял сыск в Ростове-на-Дону. Официально в 1895–1896 годах он служил помощником пристава 6-й городской части[184], а с 1897[185] по 1902 год[186] – помощником пристава, прикомандированного к полицмейстеру города Ростов-на-Дону (а фактически заведующим сыскной частью).
В 1897 году Иван Дмитриевич получил первый чин[187] со старшинством от 2 февраля 1896 года, в 1899 году – второй[188], а в 1902 году третий и последний – коллежского советника.
Его карьеру оборвало уголовное дело, возбужденное в 1900 году против него и его помощников, сверхштатных околоточных надзирателей Евдокима Петровича Старыгина и Федора Михайловича Англиченкова.
Суть дела такова: 25 января 1900 года в Ростове-на-Дону во дворе дома № 1 по Тургеневскому переулку был найден сундук, похищенный у румынскоподданного Янки Гелеме. Так как проживавший в этом доме мещанин Борух Шмульевич Рожанский был неоднократно судим и ранее отбывал тюремное наказание за скупку заведомо краденого, были задержаны почти все обитатели этого дома: сам Рожанский, его прислуга Пелагея Порфирьевна Коротких, жиличка Рожанского мещанка Александра Николаевна Брандт, арендатор лавки, размещавшейся в этом доме, Арутян Сануянц и его брат Аршалюс[189].
Больше всех от Склауни и его подручных досталось Пелагее Коротких: «подозревая, что ей… известно по означенному делу более того, что она показала в качестве свидетельницы[190], [Склауни] арестовал и продержал ее несколько дней в участке, допрашивая же, наносил ей вместе с сыскными агентами Англиченковым и Старыгиным побои настолько сильные, что она лишалась несколько раз чувств, причем ее отпаивали водой и вновь допрашивали Коротких»[191]. О ее задержании Склауни судебному следователю не сообщил.
Несчастную прислугу продержали в кордегардии три дня и две ночи, но так ничего от нее не добились. А она, выйдя на свободу, подала жалобу прокурору. Тот, проведя медицинскую экспертизу, отписал окружному правлению Войска Донского, которому подчинялась ростовская полиция, предписание возбудить против Склауни и его подручных уголовное дело. Но на зищиту Склауни встали ростовские власти: дело было рассмотрено лишь в сентябре, а полицмейстер написал на своих подчиненных блестящую характеристику: «помощник пристава Склауни своей выдающейся служебной деятельностью по открытию злоумышленников, обвиняемых в различных преступлениях, приносит большую пользу в деле охранения общественного порядка и спокойствия в городе Ростов. В распоряжении Склауни состоят по выбору полицмейстера сыскные агенты Англиченков и Старыгин. Без помощи этих лиц ни полиция, ни следственная власть не могут обойтись в Ростове, так как вследствие значительного населения этого города и громадного наплыва в него с разных мест России рабочего элемента, среди которых бывает много порочных лиц, при производстве полицией дознаний требуется быстрое и энергическое участие сыскных агентов. Полицмейстер находит их действия …совершенно правильными и не допускает, чтобы названные должностные лица могли нанести Пелагеи Коротких … побои».[192] Склауни в свое оправдание заявил, что всех жителей дома № 1 по Тургеневскому переулку он задержал не по подозрению в краже, а чтобы установить их личность, что все они в момент ареста были пьяны, «идя в участок, между собой дрались и ругались, так что приходилось их разводить. Поэтому допросить их немедленно по приводе в полицию не предоставлялось возможности, и они пробыли в участке 1 сутки и 13 часов, а не 3 дня и 2 ночи, как заявляют…»[193]. Да и вообще, мол, жена Рожанского содержит публичный дом, и Коротких вовсе не прислуга, а проститутка.