Он не шутил и сказал об этом просто и не без достоинства. Я с любопытством рассмотрел его. Небольшого роста, белесоватый, широкое скуластое лицо, слегка тронутое оспой, мышиные глаза, беспокойно бегающие, волосы на голове острижены бобриком, тщательно выбрит, небольшие усы нафиксатурены. Одет он был с большой претензией на шик. В провинции в будничные дни так не одеваются; а в праздничные так облачаются галантерейные приказчики, продающие дамам «многоуважаемые сорочки». Светлый костюм, хорошо пригнанный, галстук веселого цвета проткнут мудреной булавкой с украшениями, на пальце руки два кольца с ценными камнями, лаковые ботинки дополняли туалет.
– Так вот какая у вас фабрика, – с улыбкой заметил я. – Слыхал я о таких делах, но не приходилось с ними сталкиваться, так как это не считалось преступлением. А дела эти, должно быть, занимательны?
Жуков оживился:
– Очень даже интересные. Работаю, скоро шестнадцать лет.
– Вы так откровенно об этом говорите, что я прошу вас рассказать, как вы это все проделываете?
– С удовольствием, – сказал Жуков, – разрешите предложить вам стакан чаю.
Жуков распорядился. Мы уютно уселись, и я выслушал складненький рассказ о проделках Жукова, которые действительно по закону не карались.
– До того как заняться этим самым делом, я служил писцом в уголовном отделении харьковского окружного суда. Были у меня вечерние занятия у судебного следователя, помогал письмоводителю. Очень интересовался уголовными делами, вникал, а не работал без внимания. Переписывал я как-то постановление следователя о прекращении дела о задержанном полицией человеке за продажу чистой бумаги под видом фальшивых кредиток. Следователь освободил арестованного, так как такая продажа не считается преступлением. Вник я в эту историю, познакомился с тем задержанным человеком, увидел, что он занимается чепухой – продает бумажку из-под полы на базаре, и я решил поставить это дело как следует. Да-с. Оказалось, что желающих поживиться на фальшивках – хоть отбавляй. Многие мерзавцы хотят без труда разбогатеть. Такого негодяя не грех обработать, и закон не запрещает.
И, поверьте мне, господин начальник, что меня больше радует, когда нападу на «жирного карася», чем деньги, которые с него добываю. Дела мои пошли ходко. Многих молодчиков перевидал. Народ жадный и трусливый. Так и горят желанием добыть мои замечательные фальшивки и пустить их в оборот. Нажива большая и верная. Работа моя тонкая, можно сказать психология.
Я счел нужным объявить, зачем пришел.
– Вот что, Жуков, я у вас не из любопытства, а для дознания. Новочеркасский купец… заявил, что вы его обманули; купили у него старинных вещей на семь с половиной тысяч рублей, вещи забрали и путем обмана не уплатили денег.
Жуков весело рассмеялся:
– Что же он преуменьшил. Не семь с половиной тысяч рублей я вычистил у него, а ровно десять. Врет, да еще глупо врет. А что, если я скажу, что никогда его не видел. Когда и чем он докажет, что у него были вещи и что он их продал мне? Ни единый свидетель не подтвердит этой чепухи. А я вам как раз про него расскажу, как я его обработал, и вы узнаете всю мою махинацию.
– Я слушаю вас.
– Перво-наперво надо иметь новехонькие кредитки, упакованные, нетронутые, так сказать, «невинные». Я всегда работаю мелкими деньгами – трех-, пяти- и десятирублевыми – других, мол, моя фабрика не делает. Новенькие пачки добываю в казначействах и в государственном банке, а при больших делах приходится и в Петербург съездить. Затем заказываю по формату кредиток резаную бумагу хорошего качества с желтоватым обрезом. Отсчитываю, скажем, 18 чистых бумажек пятирублевого достоинства, к которым прикладываю две государственные кредитки: одну сверху, первой, а вторую – последней. Обклеиваю и обвязываю по казенному образцу, и товар готов. А потом уже идет психология. В каждом городке найдутся людишки, жадные к легкой наживе.
С новочеркассцем дело обстояло так. Я слышал, что он способен пойти на темное дело, и подослал к нему неглупого человечка, которому дал 35 рублей новехоньких. Пошел он в лавку новочеркассца, вежливенько поклонился, извинился за беспокойство и сказал, что высмотрел в магазине подарок жене, который хочет купить, но его берет сомнение, боится платить новенькими бумажками, которые получил от некоего Жукова за маклерскую сделку. Получил 50 рублей – 15 рублей старыми, а 35 рублей, как будто только что отпечатанными. А сомневается потому, что о Жукове нехорошо говорят, будто он наживает на фальшивках деньги.
– Будьте любезны, посмотрите, примете ли эти кредитки, а то я беспокоюсь.
Ежели купец уже обстрелянный, то ответит: «Ступай, пока не накостыляли тебе шеи!» А если интересуется, начнет расспрашивать, значит, клюнуло…
– Покажи-ка, что за кредитки? – спросил купец.
Маклерок показал. Осмотрел купец и удивился, почему может быть подозрение на такие деньги.
– Должен я сейчас пойти в банк по делу. Хотите, пойдем, я там спрошу; по-моему, бумажки правильные.
Пошли. Кассир нашел, конечно, что никакого подозрения не может быть. Маклер подождал, пошли обратно, а купец говорит:
– С чего это на твоего Жукова подозрение такое? Человек, как ты говоришь, всякие вещи скупает, а его в фальшивомонетчики производят?
Купил мой человечек подарок жене, уплатил новенькими, прощается. А купец к нему:
– Хочешь заработать? У меня имеются старинные вещи для продажи. Сведи меня с Жуковым. Ежели даст хорошую цену, сделаем дело.
Уговорились они, где встретиться в Ростове. Через два дня прикатил. Познакомились. При маклере он сказал, что имеет для продажи бронзовые вещи. Пил чай, коньячок. Маклер скоро смылся. Мой гость рассказал о беспокойстве маклера насчет новых кредиток, полученных от меня. Тогда я, как бы откровенно, сознался, что деньги те действительно фальшивые, но такой работы, что опознать их можно, ежели окажутся такие же билеты, за теми же номерами и прочими знаками, выпущенные Государственным Банком. Вижу, мой новый приятель загорелся и готов пойти «на дело». Я открыл чемодан, вынул будто первую попавшуюся пачку, подал гостю и предложил посмотреть, какой товар.
– В нем, – сказал я, – один недостаток – больно новый. Надо ему поваляться в магазинном денежном ящике, поносить в кармане, чтобы кредитки потеряли свежесть.
Развязал коммерсант пачку трешниц, удивился, до чего великолепно сделаны, нашел у себя старую бумажку, сравнивал, ахал. А я ему эдак небрежно выбросил пачки пятерок и десяток. Не налюбуется, сукин сын! Заговорили о цене. Я объявил, что менее 50 копеек за рубль не могу сдавать. Он стал торговаться, а я равнодушен, не сдаюсь, объяснил ему, что сбывать по мелочам разным людям не рискую, хоть это и выгоднее, ибо опасно наводнять город новыми кредитками, и могут купить необстоятельные люди, которые захотят быстро нажиться. Всегда ищу солидного, крупного покупателя, имею дело с одним в городе, и тогда можно быть спокойным. Работаю много лет, никого не подводил и сам не попадался. Люди наживали, и я не в убытке. Не скрываюсь, живу открыто. Размяк мой новый друг, пошел ближе к делу, но торгуется. Я держусь равнодушно и уступил на трешках, ибо работа пятерок и десяток сложнее, и краски дороже.
– Ну, как же, – спрашивает, – обделаем дельце? Хочу попробовать, а там видно будет.
Я спросил о сумме заказа, а для доставки мне нужно три дня. Он решил купить на первый раз на десять тысяч рублей и просил доставить ему деньги в Новочеркасск.
– Не рискую сделать это, – возразил я. – Новочеркасск небольшой город, чужой человек заметен. Я должен ехать к вам, узнавать адрес, на меня обратят внимание, заинтересуются, кто к вам приехал. Не рискую, а главное, что меня, может, кто-нибудь знает в Новочеркасске. В Ростове приезжающих много, и некому любопытствовать, зачем вы приехали и когда уехали.
– Правда, правда, так спокойнее будет, – согласился мой новый друг.
К назначенному дню приготовил ему всю порцию чистых бумажек, обложил их сверху и снизу, как вам уже сказал, настоящими кредитками, хорошо обвязал. В назначенный день встретились в 6 часов вечера, а через полтора часа уходил поезд в Новочеркасск. Моя комната освещалась неблестяще. Стали подсчитывать, сколько пачек и каких кредиток должен ему дать. Вынес мой чемодан, вывалил пачки.
Тут уже надо действовать быстренько и ловко. Показываю пачки:
– Не хотите ли одну, другую проверить, чтобы не сомневались, сколько в каждой денег. Трешниц в пачке по 33 штуки, додам наличными.
– Пожалуй, посмотрю, поспеем на вокзал. Развяжите, пожалуйста, какую-нибудь пачку.
Я быстренько взял меченую, разрезал обложку, рассыпал десятки. Сосчитали и опять связали. Разложил всю порцию пачками отдельно по 3, 5 и 10. Тут требуется ловкость. Подсчитали, додал по рублю к трехрублевым пачкам, уложил все в чемодан, запер и ключ отдал благодетелю, получив с него десять тысяч рублей честными старенькими кредитками. Выпили посошок.
– Ну, – говорю, – с богом. Я пойду впереди, вы – за мной, будто незнакомые. На извозчике поедем вместе, а на вокзале врозь, не торопясь. Купите себе билет, а я тоже себе куплю, чтобы на случай чего видно было, что я уезжал сам по себе. Все же – я меченый и нужна осторожность.
Он внимательно слушал и приговаривал:
– Хорошо придумано все, умный вы человек.
Пошел я с чемоданом, он за мной, прошли немного по улице, взяли возницу и покатили. На вокзале опять проделали церемониал. Пробил первый звонок, вошли в вагон, народу мало, он сел у окна, я наискось, чемодан положил на сетку, я закурил. После второго звонка стали прощаться, а в вагон вошел жандарм, рассмотрел пассажиров и ко мне:
– Здравствуй, Жуков, уезжать собираешься? Чемодан твой бери и выходи.
Молчу, а мой приятель влип в скамью, морду скосил, не дышит, каторгу видит… Жандарм к нему:
– Ваш чемодан?
– Н-н-н-ет – выдавил благодетель.
Жандарм взял чемодан:
– Ну, марш! Пошли.
Третий звонок, соскочили, поезд ушел. Воображаете счастье коммерсанта, спасшегося от жандарма и от страшного чемодана! Подумайте, господин начальник, какое удовольствие обработать такого дядю, да еще на солидную сумму.