Зато герои нашлись в Одессе. В июле 1909 года, казалось, разгул бандитизма удалось погасить. Но не везде. На Пересыпи в районе Жеваховой горы шестидесятилетний конный стражник Пантелей Белый объезжал свой участок. Местность там была малонаселенная, рядом находилась станция железной дороги на Куяльницкий лиман. Белый служил тут уже 27 лет и знал в лицо всех жителей. Вдруг он заметил четверых незнакомцев. Трое скрылись, а четвертого стражник попытался задержать, полагая, что это вор. Парень тут же начал в него стрелять и ранил его в ногу легко, а коня тяжело. На Жеваховой горе, где гуляла публика, началась паника. Преступник спрятался в яме и продолжал пальбу. Белый ответил из своей винтовки и ранил негодяя. К стражнику присоединились два добровольца из толпы, оба по одесской привычке оказались с револьверами. Видя, что дело плохо, бандит кинул в них бомбу большой мощности. Взрыв потряс всю Пересыпь, но жертв удалось избежать. В конце концов парня убили. Его опознали как Петра Гнатюка. Бандит был одет в два костюма – так обычно делают преступники, идя «на дело». Полиция предположила, что шайка готовила нападение на поезд из Куяльника. Но шестидесятилетний стражник предотвратил злодейство. Погибшему было всего 18 лет.
А на Приморской улице трое рабочих-грузин напали на Чикония, артельщика пароходства Васильева. Тот получил в банке 80 рублей. Грабители ударили его камнем по голове, выхватили бумажник и бросились бежать. Но подоспели полицейские и после сильного сопротивления задержали двоих из нападавших. Третий с деньгами сумел скрыться. Грузины оказались здоровяками и сильно помяли городовых, но те их не упустили… Одному из служивых в драке порвали мундир. И начальник сыскного отделения компенсировал затраты на его починку!
А в соседнем Николаеве сыскного отделения не было до 1908 года, поэтому грабежи и разбои расследовала наружная полиция.
Их количество резко выросло в годы Первой русской революции, когда к уголовникам присоединились террористы-революционеры. Различать одних от других было трудно. И когда в начале 1906 года в Николаеве появилась особо дерзкая банда «черных воронов», ее сочли революционной. Эти «вороны» в «черных масках» чуть ли не ежедневно врывались в банки и торговые заведения, где угрожая персоналу расстрелом, забирали деньги и ценности, а перед уходом непременно оставляли перед выходом из помещений «бомбы», чтобы никто не вздумал их преследовать. Город охватила паника. Однако «бомбы» эти никогда не взрывались, что навело пристава 1-й Адмиралтейской части Василия Трофимовича Ильичева на мысль, что «черные вороны» все-таки не революционеры, а обычные уголовники.
Рис. 40. Пристав 2-й Адмиралтейской части Василий Трофимович Ильичев, 1911 г.[252]
Осведомители пристава в криминальной среде подтвердили эту догадку. Выяснилось, что главарями банды были ранее судимые за кражи Яков Вах, Николай Пустовойтов и Иван Малохлеб. Их обоих Ильичев задержал. Приговором суда и главари, и их подручные были отправлены на каторгу.
Рис. 41. Город Николаев. Общий вид. Дореволюционная открытка.
А в следующем 1907 году Ильичев обезвредил еще одну банду грабителей, которая действовала нагло и жестоко. Так, напав ночью на дом купца Белика, преступники связали всех его обитателей и подвергли хозяина пыткам, требуя выдать деньги. Тот упорствовал, и тогда главарь велел принести керосин, облить им всех связанных и поджечь. Испугавшись, Белик отдал ценности и деньги. Перед уходом главарь заявил семье:
– Посмотрите на меня хорошенько и запомните, чтоб не обознаться, когда вам будут меня предъявлять.
По схожему сценарию была ограблена и богатая вдова Кондрацкая. И ей главарь тоже посоветовал его запомнить.
А вот у хлебного маклера Бабенко денег в доме не оказалось. и вся его семья вместе с прислугой были зарезаны.
Последней жертвой этой банды стал ломовой извозчик Палиенко – преступникам для перевозки награбленного в Херсон понадобились его фаэтон и пара лошадей. Вскоре после этого убийства херсонская полиция задержала неких Аршабенко и Федорова, у которых обнаружили вещи, похищенные из квартиры Бабенко. Главаря задержанные, конечно, не выдали, но приехавшему в Херсон Ильичеву удалось разговорить любовницу Арцибашева. И та указала квартиру-притон, в которой они вместе проживали в Николаеве в то время, когда произошли налеты на Белика, Кондрацкую и Бабенкло. Во время облавы в этом притоне была задержана проститутка, припомнившая, что вместе с Арцибашевым она видела там человека высокого роста со смуглым и страшным лицом. На его шее на красном шнуре болтался громадный револьвер, который он не прятал, а, напротив, при малейшем недоразумении хватался за него и грозил расстрелом, приговаривая:
– У меня недолго – трах, и готово.
Проститутка припомнила, что Арцибашев называл его Павкой Грузином.
Полиции тот был хорошо известен – Павел Степанов, сын русского и грузинки (отсюда кличка), еще в молодости был осужден и сослан в каторжные работы, откуда сбежал, и после, разъезжая по России, совершал тяжкие преступления. Очевидно, он и был главарем банды.
Осведомители в криминальной среде «сдали» Ильичеву любовницу Павки – Харитину Галенко. За ней было установлено наблюдение, которое выяснило, что та была не только любовницей, но и полноправным членом банды, наводчицей. Именно Галенко намечала жертв, под благовидным предлогом (например, одолжить лохань для стирки белья) проникала в их дома, осматривала двор, запоры на воротах и т. п. Однако Павка в декабре 1906 года (когда за Галенко было установлено наблюдение) с ней не проживал. Появился он лишь в январе 1907 года, вернувшись из Одессы, где набирал новый состав банды, и сразу же был задержан.
Рис. 42. Павел Степанов по кличке Павка Грузин.[253]
Павку присудили к смертной казни.
Не скучно было и на Кавказе, особенно накануне и во время татаро-армянской резни.
Вот короткая сводка происшествий весны 1904 года. Полицейская стража Лагодекского района застрелила знаменитого разбойника Улухана. Его напарник Магомед был ранен, бежал, но вскоре был арестован в печально знаменитых Закаталах. А в Бакинской губернии шайка персидских разбойников под водительством беглого каторжника Бакалия-Кербалая-Абаса-Кули-оглы разогнала отряд таких же стражников, убив их начальника. На станции Шорапан Закавказской железной дороги почтальон в сопровождении городового Цюренко нес из почты денежные пакеты. На них напали трое грузин, вооруженных револьверами. Они легко ранили почтальона, тот не принял боя (хотя был вооружен) и побежал на вокзал, где спрятался в дамской уборной. А городовой стал хладнокровно отстреливаться. Он ранил двоих из разбойников, и те, не выдержав, бросились наутек. Их быстро нашли и дали по 15 лет каторги «за покушение на разбой, остановленное по независимым от них обстоятельствам». Вскоре в Баку средь бела дня напали на артельщика машиностроительного завода Кузнецова, ранили его кинжалом и вырвали сумку с тысячью рублями. Но подоспел городовой и задержал одного из нападавших. Им оказался князь Георгий Чхеидзе. А сумку с деньгами отобрал у бандитов прибежавший на шум доброволец Степан Сараджев!
Свои герои нашлись и в Приморье. В 1902 году в городе Никольск-Уссурийский[254] образовалась сильная и дерзкая шайка, состоящая из беглых каторжников. Ее возглавил ссыльнопоселенец Золотарев, человек удивительной воли, способный подчинять себе даже самых отъявленных злодеев. Беглые сахалинцы являлись боевым отрядом, а окрестные обыватели порочного поведения – пособниками, наводчиками и укрывателями. Благодаря помощи последних шайку долго не удавалось обезвредить. Золотарева постоянно сажали в тюрьму, открывали следствие, а потом его приходилось отпускать из-за отсутствия улик. Жители, не связанные с бандитами, боялись давать на них показания. Болтливых в Никольске-Уссурийском убивали. И тогда местная полиция, отчаявшись изловить негодяев, провела уникальную операцию.
Рис. 43. Никольск-Уссурийск. Дореволюционная открытка.
Ее автором и организатором выступил не полицейский чин, а письмоводитель мирового судьи Вакуров. Он стал свидетелем того, как сыщики посадили в тюрьму парня по фамилии Пархоменко. Его обвинили в том, что он отравил собаку в доме, где проживал помощник прокурора Бако. Судейский причинил много хлопот золотаревцам, и его решили убить. И, с целью подобраться к дому, отравили сторожевого пса. А сделал это по поручению бандитов якобы Пархоменко, служащий при доме сторожем. Имела место судебная ошибка. Молодого недотепу, крестьянина-сироту, посадили в тюрьму за то, чего он не совершал. Пархоменко угодил за решетку тогда, когда там в очередной раз оказался атаман разбойников. И Вакуров решил это использовать. Он завербовал юного арестанта ОТ СВОЕГО ИМЕНИ. А затем устроился в полицию околоточным надзирателем. Пархоменко понравился Золотареву, и тот сказал: выйдешь из тюрьмы, возьму тебя к себе в прислуги. Так состоялось внедрение агента в неуловимую банду. Вакуров же решил пойти в полицию временно, с целью именно избавить город от негодяев. При этом он сильно потерял в жалованье, поскольку в полиции платили на 50 рублей меньше, чем у мирового судьи. Но умный и решительный человек решил довести дело до конца. Причем он утаил свой замысел от полицмейстера Никольска-Уссурийского, а поехал к губернатору Приморской области Колюбякину и рассказал все ему. И получил одобрение и поддержку.
Пархоменко отсидел в тюрьме месяц ни за что, освободился и нанялся в дом к атаману. Околоточный, понимая, что жизнью агента рисковать нельзя, еще два месяца с ним не встречался. Наконец парень явился на квартиру к Вакурову и принес журнал наблюдений. Там было описано подслушанное и увиденное, а также указаны улики ряда преступлений, что хранились в доме Золотарева. А тут еще банда ограбила китайского торговца и унесла много трофеев. Вакуров понял, что пора действовать. Он передал имеющиеся у него сведения полицмейстеру. Атаман и одиннадцать его ближайших помощников были арестованы, краденые вещи отысканы, улики найдены. Полиция наконец-то сумела пресечь беспредел, который царил в городе и во всем крае больше двух лет.