Ну а позже и сам император подоспел.
Говорят, что в теории у любого психопата есть шанс, что его психопатия когда-нибудь или чем-нибудь скомпенсируется, и тогда черты характера не будут напоминать прическу сильно напуганного дикобраза. У Гелиогабала такого шанса, почитай, и не было.
Нет, на первых порах оно все выглядело если и не безобидно, то в целом терпимо: в Риме и не таких видали, а и тех хоронили. Ну сделал маму Юлю и бабу Юлю сенаторшами – так Калигула, земля ему пемзой, коня своего тоже того, а чем Юльки хуже коня? Многими статями так даже и лучше. Ну понатаскал в свое святилище статуй Аполлона, Орфея, Авраама и еще Христа до кучи, сам ведет богослужения, где не только девки румяные танцуют, но и жертвоприношения в ходу, и даже, по слухам, человеческие случаются – что же, бывает и хуже, но реже. Опять же, Римский пантеон – он на то и пантеон, потеснятся и всех вместят. Наиболее ревнивые из граждан приметили, что Гелиогабал все больше внимания уделяет своему богу-земляку, Элагабалу. А главное – себя не забывает лишний раз с шефом отождествить.
Но шли недели; в открытую Гелиогабала, за которого топили не только два легиона, но и две сенаторши, никто особо не критиковал и ничем этаким не попрекал (себе дороже) – вот тут-то парнишке башню от вседозволенности и снесло. Причем с явным сексуальным уклоном.
Поначалу он развелся с первой женой, Юлией Корнелией Паулой – мол, бабушка, конечно, дурного не посоветует, но надоела. Развелся – и вскоре отправился в храм Весты, прихватил оттуда главную весталку да как давай на ней жениться!
Ну императору, конечно, не откажешь, деваться некуда, стала Аквилия теперь Юлией Аквилией Северой. Казалось бы, римлян сложно чем-то шокировать, но брак с главной жрицей из храма, где практикуют обет безбрачия – сумел-таки удивить, мерзавец! Заодно довольно навязчиво свою богоизбранность и богоравность подчеркнул. Через несколько месяцев, правда, и вторую жену в храм вернул (видимо, она тоже не чуралась энцефалофагии) и женился в третий раз, на Аннии Аврелии Фаустине. Ну и что, что замужем? Сейчас казним – и будет вдовой! Причем богатой. А еще – из династии Антонинов, что вкусно. Правда, и тут Гелиогабала надолго не хватило, он снова развелся и пошел к весталкам – дескать, верните взад мою Аквилию!
Мама и бабушка намекали парню, что подчиненных в состоянии перманентного изумления держать, конечно, полезно, но и развлекать их тоже не мешало бы, иначе они сами могут устроить похохотать. «Да как два пальца об амфору!» – отвечал Гелиогабал. И повадился устраивать пиршества с запоминающимися забавами. Лотерею знаете? Говорят, он придумал (врут, должно быть, но ход красивый). Как все происходило? Во дворец приглашались, наряду с теми, у кого абонемент, бедняки, простолюдины и даже откровенная рванина. Всем раздавали ложки (оловянные, серебряные, золотые – кому как повезет) с выбитыми на них номерами. И в ходе пира выкрикивали номера. И выдавали призы. Ну а тут уж кому что выпало: кому сто золотых полновесных монет с императорским профилем, а кому полный кувшин мух; кому десяток верблюдов, а кому и десяток дохлых собак, кому рабыню аж из Британии, а кому бычьи яйца. Или страусиные, если бык успел убежать. Ну и сами угощения на пиру были запоминающимися. Где еще отведаешь блюдо из петушиных гребней, которые срезали с еще живых птиц? А мозги соловьев? А соловьиные же языки в меду? А отварной горох, пересыпанный золотыми шариками? А рис вперемешку с жемчугом? Считают, что такие вот пиры позволили императору просидеть на троне дольше, чем могло бы оказаться – сумел удивить и восхитить. Правда, чувство меры тут и рядом не валялось: однажды пирующих чуть было не погребли под ворохами розовых лепестков. А в другой раз ширнармассам показали навмахию (в смысле настоящий морской бой в большом бассейне) – и бассейн был наполнен не водой, а вином. Мол, захотел романтичный император, чтобы все было как у Гомера в «Одиссее» – он там писал про море цвета вина. На этом фоне выезды Гелиогабала голышом на золоченой (хорошо так золоченой) повозке, запряженной голыми же девушками, восхождения на Ватиканский холм на колесницах, запряженных слонами, тиграми и львами, обучение согнанных на форум порн[12] сексуальным практикам с обещанием призов за лучшие позы и телодвижения – уже и не особо удивляли. Хотя чего уж там, удивляли, конечно. И начинали мало-помалу бесить. А тут у императора еще и гомосексуальные наклонности прорезались.
Сложно сказать, в какой момент Гелиогабал переключился на мальчиков и мужей (может, это его еще в Сирии плохому научили?), а только не хватило у него ума хотя бы не сильно эти наклонности декларировать. Ну зачем, спрашивается, раздавать должности, деньги и недвижимость тем, у кого больше и толще, кто лучше удовлетворит? Зачем любимого танцора – в префекты Рима, любимого цирюльника – в продовольственные префекты, своего грубого возницу – начальником охраны? Зачем рыскать по портам и притонам в поисках самых маскулинных образчиков, отдаваться им, а потом назначать самых умелых (в том числе и рабов, которым тут же даровалась свобода) консулами, легатами, наместниками? Зачем публично объявлять, что у него теперь есть муж – Гиерокл, бывший раб и колесничий (ага, тот самый начальник охраны)? Зачем бегать от мужа по лупанариям, отдаваясь другим мужчинам, а потом терпеть побои Гиерокла? И зачем, будучи в очередной раз побитым, заявлять, что раз бьет – значит, любит, и обещать сделать Гиерокла цезарем (не в смысле на салат пустить)? Ах да, еще про мужа Зотика в старых текстах упоминается, но это не точно.
В итоге уже не только Сенат, но и простые римляне стали поминать Гелиогабала исключительно бранным словом, обозначающим нетрадиционную сексуальную ориентацию. А преторианцев просто трясло от одного лишь упоминания его имени. Баба Юля с мамой Юлей фишку просекли и даже пытались образумить – мол, что же ты творишь, мелкий пи… пифий? Причем больше старалась бабуля, поскольку матушка уже хватанула интоксикацию властью и пребывала в нирване средней степени тяжести.
Но парень пошел вразнос. И по рукам. Пытаясь хоть как-то спасти ситуацию, баба Юля уболтала назначить преемником бездетного (что неудивительно) Гелиогабала другого своего внучка, сына тети Юли (была еще одна Юлия, Юлия Мамея) Александра. И даровать ему титул цезаря. Уболтать-то уболтала, но вскоре до Гелиогабала дошло, что под него копают. Опять же, когда-то родные сирийские жрецы напророчили, что своей смертью мальчонка не помрет. Он, кстати, довольно серьезно отнесся к пророчеству, и по всему дворцу на всякий пожарный были разложены предметы для экстренного суицида – то есть понимал человек, что если придут убивать, то убивать будут больно. Вот и разложил в стратегических местах удавочки, колюще-режущие предметы, флаконы с ядом. А еще замостил двор золотыми плитами и дорогим камнем: мол, если придется сигать вниз головой, чтобы пораскинуть мозгами красиво. Но вышло все как с теми унитазами в анекдоте: не пригодился ни один. Однако не будем торопить повествование.
Итак, поняв, что двенадцатилетнего двоюродного братишку готовят ему на экстренную смену и что преторианцам Александр нравится больше, Гелиогабал то ли распорядился прибить его по-тихому, то ли просто пустил слух, что малец при смерти – чисто проверить реакцию легионеров. Проверил на все свои полушария. Преторианская гвардия взбеленилась и затребовала, чтобы оба, Гелиогабал и Александр, показались на люди – в их лагере. Император понял, что деваться некуда, прихватил с собой маму Юлю и двоюродного брата, и 11 марта 222 года они предстали перед гвардейцами. Преторианцы, подчеркнуто игнорируя императора, горячо приветствовали Александра. Гелиогабал пришел в ярость и как заорет, как ножками затопает: мол, я вам покажу, как бунтовать! Всех арестовать, казнить и изнасиловать! «Не поняли!» – воскликнули гвардейцы и накинулись на императора. Как писал Дион Кассий:
«Он попытался тотчас ускользнуть, спрятавшись в ящик, и почти улизнул, но был схвачен и убит в возрасте восемнадцати лет. Его мать, которая держала его в объятиях, была убита вместе с ним. Их головы были отрублены, тела раздели и волокли по всему городу. Затем Сарданапал был брошен в Тибр, а труп его матери в другое место».
Насчет «ящика» нет единодушия: кто-то возражает, что прятаться они с матушкой пытались в сортире, где их и того…
Вскоре добрались и до тех, кого приблизил и возвысил Гелиогабал. И постарались, чтобы смерть каждого напоминала способ, которым человек добился от императора жизненных благ. Не то чтобы римляне были злопамятны – просто осерчали сильно и на амнезию не жаловались. Религиозные реформы быстренько поотменяли, женщин более в Сенат не допускали. В отношении самого Гелиогабала Сенат постановил применить «проклятие памяти» – уничтожить, вычеркнуть, стесать и закрасить все, где могло бы упоминаться его имя. Как видите, получилось не очень.
Хлодвиг II, худший из «Ленивых королей»
Легко ли быть королем, когда тебе всего пять лет? Едва ли Хлодвиг II сильно об этом задумывался, да и выбора у него особо не было: умирая от тяжелой болезни в январе 639 года, его отец, Дагоберт I, просил верного Эгу, майордома Нейстрии, приглядеть за сыном и женой Нантильдой (Гоматруду король к тому времени уже десять лет как бросил, за Рагнетрудой и сын, король Австразии, мог присмотреть, Вулфегунда и Берхильда же наследниками не порадовали). Знал бы добрый король Дагоберт, что окажется последним из могикан Меровингов, которые правили сами… впрочем, а если бы и знал – поздно уже было пить «Перье».
«Кловика на царство!» – кричали добрые оружные люди Нейстрии и Бургундии на вилле Мале-ле-Руа. Вон как пацаненок уверенно на троне сидит – ну прирожденный же монарх! Только ты это, Эга… сдвинь ему корону набок, чтоб не висла на ушах. И – удивительное дело – дела в королевстве Нейстрии пошли своим чередом, без особых перегибов, революций и дворцовых переворотов. Даже королевскую казну, сокровища Дагоберта I, в Компьене удалось поделить без драки на три