неравные половины равные доли: эта долька Хлодвигу, эта долька Нантильде, а эта долька старшему сыну покойного короля, Сигиберту III, королю Австразии.
В 641 году Эга умер от лихорадки, и майордомом Нейстрии (и по факту ее следующим за Эгой правителем) стал Эрхиноальд, которому Хлодвиг II, по некоторым данным, приходился внучатым племянником. В принципе, все удачно складывалось – и для мелкого короля, которого с трона никто просить не собирался, и для самого Эрхиноальда: Нейстрией, в которой у него было немало собственных владений, он мог рулить спокойно.
Когда Хлодвиг подрос и стал проявлять живой интерес к противоположному полу, Эрхиноальд его обнадежил: мол, не боись, твое величество, жену мы тебе найдем! Без… э-э-э… заскоков, но работящую. И в самом деле ведь нашел. Вернее, это Хлодвиг присмотрел себе ту самую-самую, которая жила в доме Эрхиноальда. Ну и что, что рабыня! Ну с кем не бывает: юную Батильду (тогда еще не канонизированную как святую) умыкнули пираты где-то на берегах Туманного Альбиона. Ну и толкнули франкам по сходной цене. А майордом ее выкупил. И стал склонять то ли к сожительству, то ли к замужеству, но Батильда изобразила ему индейскую национальную избу: мол, не для тебя цветочек цвел, я, может, в королевы намылилась! А тут и Хлодвиг на кружку пуаре заглянул. И увидел. И пропал. В общем, деваться Эрхиноальду было некуда (опять же, человек он был неглупый и свой недогляд превратил в правильную инвестицию), и в 648 году Хлодвиг и Батильда поженились. Увы, молодого короля подкосило праздное времяпрепровождение. Ведь чем еще заняться, если царствуешь, а не правишь, и в распоряжении куча времени и денег? Правильно, кутить и прелюбодействовать. А ведь майордом говорил, ведь майордом предупреждал: доведут бабы и кабаки до цугундера!
Что уж на самом деле было тому виной – сейчас даже вскрытие не покажет. Может, задатки уже с рождения имелись, может, и впрямь алкоголь или черепно-мозговые травмы свою роль сыграли, а может быть, то на то наложилось и суммировалось. А только начались у Хлодвига припадки – развернутые, с судорогами и помрачением сознания. До того дело дошло, что уже и на лошадь монарх перестал садиться: мол, если припадок на скаку шарахнет, так можно и шею свернуть, из седла вылетев. По факту, Хлодвиг II стал первым королем франков, который с коня пересел в карету. Законодатель новой моды поневоле, можно сказать. Ну а за припадками и память стала пошаливать, и с интеллектом проблемы начались.
Правда, полной развернутой картины эпилептического (или все же алкогольного, сопровождающегося эпиприпадками?) слабоумия подданные не успели увидеть: где-то между 11 сентября и 16 ноября (по другим сведениям – аккурат 31 октября) 657 года Хлодвиг II скончался. И был похоронен в аббатстве Сен-Дени: там при отце, короле Дагоберте, были найдены останки казненного у подножия Монмартра святого Дионисия, там же хоронили Дагоберта, и это же аббатство стало впоследствии официальной усыпальницей французских королей.
Император Го-Едзей: когда жестокость не мешает поэзии, но несовместима с карьерой
Родился будущий пятьдесят седьмой император Японии 2 января 869 года. Назвали мальчонку Садаакира. Правда, имя это носил он недолго, всего семь лет. Так уж вышло, что у бати, пятьдесят шестого японского городового императора Сэйва, он был первым сыном из десяти (!), и в 876 году этот самый Сэйва вдруг объявил: дескать, дорогие японцы, я устал, я ухожу. Буду теперь простым буддийским монахом… ну хорошо, не совсем простым, но васаби вы меня из монастыря обратно выковыряете! Было, правда, мнение, что в тот самый монастырь его ушли – мол, нечего лезть в контры с могучим кланом Фудзивара: как назначили, так и снимут, ибо император лишь нэцке, а коллектив – это коллектив. Да и прожил Сэйва в том монастыре всего-то четыре года, после чего был представлен Будде лично – что наводит на легкие паранойяльные размышления.
Товарищи в клане провели внеочередное клановое собрание и высказали мнение, что пора семилетнему Садаакире поменять имя на благозвучное Едзей (вернее, Го-Едзей, то бишь Едзей-Более-Поздний, ибо один Едзей уже рулил Японией, и хорошо рулил) и… как там нинге поют? Оставайся мальчик с нами, будешь нашим… тэнно, короче. Дедушка императора, Фудзивара-но Мотоцунэ, стал регентом. То есть фактически правителем Японии – практика клана Фудзивара ничуть не поменялась. И несколько лет мелкий Го-Едзей особо не отсвечивал. Потом, правда, осмелел. А может, гормон пришел, мозги ушиблись. Или подошел срок для манифеста психопатии – впрочем, одно другому не мешает.
В общем, стали придворные все чаще замечать, будто императора кто-то подменил. Ну был же мальчик-зайчик – и откуда что прорезалось? Стал парнишка неуправляем и буен, стал на придворных покрикивать, а то и поколачивать. Особенно полюбились Го-Едзею жестокие забавы: то собак заставит стравить между собой и наблюдает, как летят клочки по закоулочкам, то обезьян дворцовых (не в смысле челядь, а настоящих, которых в том дворце держали) поссорит и за дракой следит, да еще и подзуживает.
Так-то японцы не отличались особой мягкостью, и даже вовсе наоборот, но император стал отчебучивать такое, что впоследствии нэнго (то бишь девиз правления) Дзеган – «незамутненный взгляд», что достался от бати, сменили на Гэнге – «источник радости». Ну это так, очень символично и политкорректно. Ибо радость император доставлял прежде всего и исключительно себе. И одними собачьими да обезьяньими боями эта радость не ограничивалась: Го-Едзей быстро нарабатывал опыт хорошего тамады с интересными конкурсами. А если при этом еще и раскрасить свое кимоно гербами клана Фудзивара, то есть выпить ©…
В клане зрело мнение, что услуги аниматора казне слишком дорого обходятся. И это если не считать поведения товарища императора. А не считать с каждым годом удавалось все сложнее. В итоге на седьмом году правления было решено отправить тэнно на хутор бабочек ловить поохотиться. 4 марта 884 года охотники собрались и выехали из дворца. Император предвкушал новое веселье. Ну ему и устроили похохотать: дедушка Мотоцунэ встретил его с бойцами своего клана и объявил результаты кланового собрания – партбилет на стол, служебный дворец освободить, рикши и гейши переходят в распоряжение… короче, кого выберем, в того распоряжение и переходят. Го-Едзей горько заплакал и обещал, что больше так не будет, но дедушка был непреклонен. Мол, горбатого могила исправит, гены пальцем не раздавишь, так что вали-ка ты, внучок, по холодку, не доводи до греха.
Позже клан убедился, что решение было правильным: Го-Едзей чудить не перестал. Да, стихи у него хорошими получались (а после низложения – так еще и пронзительными), но он по-прежнему любил полюбоваться ранней весной, как пролетают белые журавли над проливом Саругасима, – то есть опять же выпить. И хорошенько побуянить под это дело. Да и на трезвую голову у него оно хорошо получалось. Как-то раз на ипподроме, когда на скачки собралось посмотреть немало народу, он затребовал себе скакуна, разогнался как следует – и скрылся в толпе зрителей, которые не успели увернуться. После этого бывшего императора прибить не прибили, но на публике появляться запретили.
Го-Едзей прожил долгую и интересную жизнь, написал много стихов, попортил много нервов окружающим и умер 23 октября 949 года в возрасте 81 года.
Эрик Рыжий, психопат-первооткрыватель
Случай, о котором пойдет речь, не строго клинический. А кто-то из коллег и вовсе вскинется, негодуя: дескать, где же вы тут психопатологию узрели – может, у человека просто характер такой! Но давайте я просто расскажу, а вы уже сами выберете себе тип вашей ответной реакции. Или он выберет за вас – тут как получится.
Итак, в далеком 950 году в Норвегии у Торвальда Асвальдсона (то есть по правилам тамошнего именования – сына Асвальда) родился наследник. Назвали мальчонку Эриком – соответственно, Торвальдсоном.
Нрав батя имел самый что ни есть викингский (не путать с нордическим). То есть такой, какими обычно и описывали этих любителей военно-морского туризма и экспроприационных способов обретения начального капитала: чуть что не так – и вот уже в воздухе летают топоры, кулаки и сапоги, причем иногда отдельно от тела. Оно, конечно, в походах и набегах очень полезно, но с мирной жизнью не всегда сочетается.
Вот и у Торвальда не срослось: в 960 году взыграло у него ретивое, и порешил он несколько человек – а ведь это он даже мухоморовки не успел пригубить. Так что в тот раз обошлась Норвегия малой кровью. Впрочем, Хакону Доброму, тогдашнему конунгу, и этого хватило, чтобы сильно огорчиться. И отправился Торвальд с женой и сынишкой в изгнание.
В ссылке, которую указал Хакон Добрый, значилась Исландия. Тут вот какая ирония судьбы оказалась: отцом Торвальда был Асвальд Ульфсон, отцом того, соответственно, Ульв Торирссон, отцом Ульва, как сами понимаете, – Торир по прозвищу Вол, а вот братом того Торира Вола – Наддод. Так этот самый Наддод когда-то и открыл Исландию. Так что не совсем уж незнакомые места – о них Торвальд хотя бы слышал.
Прибыв на место, семья обосновалась на северо-западе, на полуострове Хорнстрандир, где Торвальд и построил свое имение, символически обозвав его Drangar – то бишь «Натиск». Мог бы вообще и «Бурю» добавить, но не стал – этого добра вокруг и так хватало. Характером Эрик удался весь в отца – такой же буйный и суровый. Так-то, пока от бати коррекционных звездюлей получал, еще ни во что не вляпывался, а вот когда отец умер – в тот же год и отличился.
Если рассудить иначе, формально Эрик был прав: один из смертельно потерпевших соседей взял в долг лодку, да никак не хотел отдавать, еще и лаялся, собака страшная. Другой так и вовсе двоих трэллов Эрика пришиб, ну вот и прилетел топор в ответку. Эрику попеняли – дескать, не по понятиям ты, викинг, поступаешь: надо бы сначала в суд обратиться, адвоката нанять – глядишь, и виру бы получил за оба инцидента. Что же сразу так-то? Попеняли – и сослали куда-то на Юга, в район Брейдафьорда. Там Эрик снова учудил – на острове Оксней убил двоих – и снова вроде было за что – и почти развязал маленькую (аккурат по количеству тамошнего населения) гражданскую войну. Тут уже местные окончательно разобиделись, забанили его в местных соцсетях и велели Эрику убираться из ихней прекрасной Исландии совсем. И чтобы три года носу не казал.