Потом за спиной мелкого была грызня за влияние, неразбериха с указами о налогах, отчего болельщики и фанаты быстро перековались в повстанцев и борцов – дескать, нам, французам, все равно: что чествовать – барагозить, что бесчинствовать – барагозить, лишь бы сосед по морде отхватил да в ближнем супермаркете было чем на халяву прибарахлиться.
В общем, сами видите – детские психотравмы не просто налицо, а и вовсе куда ни плюнь. Но ничего, выжил, окреп, подковы руками ломать научился, и тогда дядья, которые нехило так разгулялись за время регентства, решили Карлушу оженить – дескать, пусть лучше в том направлении энергию выплескивает, а то, не ровен час, начнет об порулить Францией задумываться. На кастинге невест претенденток было достаточно: принцесса лотарингская, принцесса ланкастерская, принцесса австрийская, принцесса баварская… так, а вы, бордель-маман, куда со своим выводком? В итоге с хорошим отрывом по очкам победила представительница рода Виттельсбахов (о, этот род себя еще покажет и Белой Принцессой, и Сказочным Королем) – та-дам – Изабелла Баварская! 18 июля 1385 года епископ амьенский венчал молодых, и в тот же день, чтобы два раза регалии да реликвии не расчехлять, Изабеллу короновали.
Через три года после женитьбы Карл VI вдруг вспомнил, что он же не только жену хотел, но и Францию. А его отвлекли. В общем, дал он дядьям отставку. Но самому управлять государством, как оказалось, было довольно муторно. И бразды были переданы группе товарищей, которые, хоть принцами и не были, но до королевского уха были допущены. Прозвали эту партию «маленькими людьми». А еще – мартышками, мармузетами. И продолжалось их фактическое правление (с разоблачениями, изобличениями, пресечениями и прочими непременными атрибутами контрольно-ревизионной комиссии) четыре года, ровно до того момента, как король двинулся глуздом.
В апреле 1392 года король захворал. Горячка с ним приключилась. Думали уже, что все, но монарх сказал – мол, не дождетесь – и пошел на поправку, да по дороге малость заблудился. Стали замечать за ним странное: дерганый он какой-то сделался, подскакивал от резкого шума, срываться начал на подшефных. А еще, когда такие приступы с ним приключались, выдавал он странные и неприличные движения и жесты, кои не пристало делать просвещенному монарху. Современные доктора заподозрили бы синдром Жиля де ла Туретта, но ни его самого, ни тех современных докторов еще и близко в проекте не было.
Тут бы монарху отлежаться или прокатиться на воды целебные, да вот незадача: кузен королевский, Пьер де Краон, подкузьмил. Мало того что деньги Людовика Анжуйского промотал по куртизанкам да кабакам, так еще и едва не зарезал аж цельного коннетабля Франции, Оливье де Клиссона. Подрезал и бежал в Бретань. Делать нечего, пришлось королю вместе со всей его королевской конницей и со всей его королевской ратью (ну хорошо, не всей, но в плепорцию) двигать в Ле-Ман, чтобы оттуда выдвинуться в Нант и как следует покарать кого попало. В дороге королю нездоровилось – сказывались последствия лихорадки. И вот 5 августа 1392 года Карл VI, весь смурной и несчастный, едет на своей лошади, удаляясь от Ле-Мана. Кавалькада успела отъехать от города несколько лье, и тут под ноги королевской скотине с криком: «Остановись, король! Тебя предали!» – бросается некто в порванном дублете, босоногий и без шляпы. Ясен пень, тут и у здорового человека острый приступ паранойи приключится. Так мало того, еще и королевский паж дал стране угля: задремал, подлец, и выронил аккурат в тот момент свое копье. А копье возьми да и тресни по шлему идущего рядом пехотинца. Дальше события понеслись вскачь. Король выхватил из ножен свой меч, возопил: «Вперед! Вперед! На предателей!» – и заколол едва проснувшегося злосчастного пажа, следом – бастарда де Полиньяка, ранил еще троих рыцарей и помчался за родным братом, но тот понял, что дело пахнет явно не кельнской водой, и рванул в дремучий лес. Битый час король с мечом наголо носился по рядам своей армии в поисках предателей, пока меч его не сломался, а кастелян двора Гийом Мартель с криком: «Помру я на этой долбаной службе!» – не кинулся на круп королевской лошади. Лошадь всхрапнула – дескать, когда ж я сдохну! – и упала.
Короля, соответственно, повалили и повязали. Тот от избытка чувств и последствий лихорадки впал в кому, в коей и пребывал два дня. Все снова принялись ждать, что монарх помрет, и снова не дождались. Король пришел в себя, погоревал над убитыми, назначил пенсии сиротам и вдовам, вновь позвал дядьев рулить страной, мармузетов погнал поганой метлой, а сам удалился в парижскую резиденцию – страдать, отдыхать, играть в теннис и охотиться на птиц. Ибо вредно для здоровья так активно управлять государством. Второй раз безумие догнало короля в следующем году. И снова толчок произошел извне. Изабелла, супружница королевская, учинила бал по поводу свадьбы своей фрейлины, Катерины де Фатоврен. Карл и пятеро его товарищей явились на бал ряжеными в диких людей: волосы дыбом, лица перемазаны, одеты в льняные рубища, что обмазали воском и приклеили, пока тот был горяч, клочки пеньки навроде шерсти. Всем было дико весело. Ровно до того момента, когда Людовик Орлеанский не подошел со своим факелом слишком близко к ряженым. Костюм одного из них тут же занялся огнем, загорелись и другие костюмы, и вскоре пожар уже бушевал вовсю. Этот бал потом так и назовут – «Бал объятых пламенем».
Карла спасла герцогиня Беррийская: просто накрыла своими юбками и укутала в них, сбив пламя. Зрелище горящих людей помутило разум короля: он перестал узнавать окружающих, уверял, что никакой он вам не Карл, и королем отродясь не был, и не женат, и вообще, уберите от меня эту женщину, которая зовет себя моей женой, – я же знаю, она следит за мной и задумала недоброе!
После второго приступа безумие стало посещать короля часто и регулярно – всего за тридцать лет, вплоть до смерти, хронисты насчитали то ли сорок четыре, то ли пятьдесят два приступа. Тогда король становился то буен, неистов, и его приходилось запирать в резиденции, то слезлив и трагичен, и тогда, внемля его мольбам Господу о прощении, плакали и молились все приближенные. А иногда король словно впадал в детство: заливисто смеясь, он бегал по комнатам и коридорам, ломая мебель, швыряясь посудой и раздирая занавески. Изабелле тоже изрядно доставалось; ей в итоге пришлось поселиться с детьми отдельно, чтобы не рисковать.
Еще одной идефикс Карла стало убеждение, будто кости его, а то и он весь целиком, сделались из стекла: король жутко боялся в эти периоды разбиться и требовал, чтобы его облачали в железные латы. В 1405 году Карл на пять месяцев расхотел мыться, стричься и переодеваться. Даже до отказа от еды дошло. Тогда пришлось нанять дюжину крепких лакеев, поддеть им под верхнюю одежду кирасы – и только силой удавалось помыть-постричь-причесать-переодеть буйного монарха.
Скончался Карл VI 21 октября 1422 года в Париже, после тридцати семи дней малярии. Сорок два года царствования безумного монарха, который, к тому же, особо и не горел желанием вникать в управление страной, Франции на пользу не пошли. Ее еще предстояло выхаживать заново.
Генрих VI, последний из Ланкастеров, сумасшедший король Англии и Франции
6 декабря 1421 года в Виндзорском замке разрешилась от бремени француженка, по совместительству главная англичанка – королева Англии Екатерина Валуа. Младенца, не мудрствуя лукаво, окрестили Генрихом (или Генри, или Анри, это уж кто как привык произносить), в честь отца. Добрую весть родителю отправили тут же: он в тот момент был в командировке, ибо негоже королю, победителю битв под Арфлером и при Азенкуре, нагибателю Франции, оставаться в стороне, когда Столетняя война в разгаре. Да и сама королева поспешила к мужу уже весной 1422 года, оставив младенца на попечение нянек и кормилиц. Казалось бы – еще немного, додавить самых недовольных – и о Франции как об отдельном государстве можно будет забыть, ведь Карл VI Безумный двумя годами ранее, в мае 1420 года, по договору в Труа отдавал французский престол Генриху V по наследству, а свою дочку – ему в жены; оставалось лишь уконтрапупить недовольных. Но… Скажу откровенно: окажись рядом с Генрихом V в ту пору какой пророк или вовсе проанглийски настроенный попаданец – я бы не позавидовал ни тому ни другому. Ну вот как донести до его величества весть, что он имеет все шансы помереть не от доброго клинка и даже не от случайной стрелы, а от кровавого поноса? Как это – сгину засранцем? Эй, там, дежурного палача сюда!
Отца малыш так и не увидел: во время осады городка Мо Генрих V таки заболел (и да, скорее всего, то была дизентерия), да так до конца и не поправился. Городок-то он в итоге взял и даже с Екатериной встретился, но за лето болезнь не отступила, и 31 августа 1422 года король умер. Ну а раз так – да здравствует Генрих VI, и неважно, что ему нет еще и года! Интриги добавило и то, что двумя месяцами позже освободился французский трон: Карл Безумный ушел вслед за зятем, и тоже не от стали и не от яда, а от заразы – обычной по тем временам и в тех краях малярии. Вы только представьте всю мощь коллективного оргазма регентского совета: сразу два трона, сразу две страны! Малыш, ты, главное, не спеши подрастать! 28 сентября 1423 года лорды присягнули Генриху VI на верность. Ну а регенты принялись править. В Англии остался рулить дядя Хамфри Ланкастерский, герцог Глостер, а во Францию поехал дядя Джон Ланкастерский, Первый герцог Бедфорд. Ах да, еще дядя Генриха V, епископ (а вскоре и целый кардинал) Генри Бофорт входил в регентский совет, да не только входил, но и плечами усиленно толкался. Вдовствующую королеву тоже не забыли: в Англии ей нарезали землицы, а сама она присутствовала вместе с сыном на заседаниях парламента. Правда, стали ходить слухи, будто вдова уж сильно весела и горяча: то с графом Эдмоном Бофортом (племянником того самого епископа из регентского совета) встречается, то с валлийцем Оуэном Тюдором любовь закрутит – говорят, даже тайно с этим солдафоном, который валлиец, они обвенчались. Хамфри Ланкастерский даже подбил Парламент, чтобы те издали закон: всяк, кто посмеет королеву… сорри, на королеве жениться, пусть отдает все нажитое непосильным трудом: деньги, земли, лю