Для родителей – но не для Афонсу. «Ура! Теперь я буду королем Португалии!» – кричал он, хвастаясь своим сверстникам с улицы. Что же, через три года сбылась мечта идиота: король Жуан IV, пережив несколько заговоров, в 1656 году скончался от болезни.
Луиза де Гусман, как положено, стала регентом при четырнадцатилетнем короле-оболтусе. А тому и горя мало: сначала продолжились, став еще более безбашенными, подростковые проказы, а там Афонсу (ныне Афонсу VI) и вовсе вразнос пошел. Дружкам-то что: король в их ватаге, теперь еще круче можно отжигать!
И пока юным королем и его командой портвейн по кабакам пьянствовался, бардак на улицах дебоширился, голые девки раздевались и все такое прочее, в народе зрело недовольство. Причем действительно зрело, и действительно на всех уровнях – от дворянства до распоследнего рыбака. Дескать, отец тут такую страну ему оставил, а он того и гляди все профукает! В 1662 году во время государственного совета по наущению регентствующей Луизы Афонсу даже попытались арестовать вместе с его наилепшими дружками. Но шустрый гад оказался, изловчился и сбег в Алькантеру. Ийиха, мол! Адьес, амигос! Дождик капал на рыло и на дагу с эспадой… А заговорщиков, вот незадача, не поддержала ни армия, ни самые осторожные из придворных. Пришлось королеве-матери переселиться в монастырь, где она и скончалась через четыре года, в ноябре 1666-го.
Вначале думали: женится – остепенится. Тут и французы как раз подсуетились: дескать, у нас товар, у вас купец, не проходите мимо, только в этом сезоне на политико-матримониальной арене – атансьон! – Мария-Франциска-Елизавета Савойская! Правнучка самого Анри нумер четыре, между прочим. Сейчас она вашего мальчика будет себе в женихи брать. И 2 августа 1666 года свадьба состоялась. Но жених только выпендривался и грозился, что он – о-го-го. Поскольку хрупок был он и затылком нездоров ©, то даже на и-го-го не потянул и оказался скорее бу-га-га. Ну а что вы хотели – органическое поражение головного мозга вследствие детской нейроинфекции с выраженными эмоционально-волевыми нарушениями и легким интеллектуальным снижением, как написала бы современная призывная комиссия. Негодник касаемо воинской службы в мирное время.
На брачном ложе он, конечно, постарался изобразить дебют исполнения супружеского долга, но довольно скоро долгом сим стал тяготиться: это же не развлечение теперь, а прямо какая-то нудная обязаловка – и вскоре снова отвлекся на игры и пьянки. Единая в трех именах Мария-Франциска-Елизавета, поняв, что толку с такого мужа, как с истинного козла – молока, стала поглядывать по сторонам, преимущественно налево. А слева, вот ведь совпадение, все время оказывался младший братец Афонсу, юный Педру. И вот Педру-то как раз не подвел, не обманул ожиданий. Впрочем, не только толщиной и ветвистостью рогов старшего брата был озабочен младший, но тако же и судьбами родины. Потому совсем в скором времени, 1 октября 1667 года, Педру со товарищи появился во дворце, дико извинялся за то, что пришлось его захватить, и вежливо просил фаворитов-дружков-собутыльников Афонсу следовать на выход. Куда? Сеньоры, есть в Священной Римской империи замечательный универсальный указатель направления: «nach». Да-да, вам в нашем портовом арсенале выдадут компас, вы не заблудитесь.
Месяц ушел на уговоры, и в ноябре 1667 года Афонсу расстался с короной – сохранив, впрочем, голову. Мария-Франциска-Елизавета сумела добиться развода (по тем временам – не самое легкое мероприятие, пришлось папе римскому заносить и аргументировать) и в 1668 году сменила статус любовницы на статус законной жены Педру, тогда еще принца-правителя.
А Афонсу, подержав под стражей во дворце и изрядно устав от вынужденного соседства, отправили на курорт. В смысле, на Азорские острова. Точнее – на Терсейру. Ну а что: климат мягкий, талассотерапию можно хоть каждый день устраивать, летом народ турада-а-корда регулярно устраивает (быков на веревочке по улицам запускает, кто не спрятался – бык не виноват) – самое оно для истерзанной властью и портвейном нервной системы. Однако через семь лет ссылки, принц Педру внял мольбам озверевшего от скуки брата и вернул его на материк, в Синтру, в королевский дворец. Правда, тут же, во дворце, и запер от греха подальше: чудить Афонсу не перестал. Правда, чудил все реже, а последние годы так и вовсе пребывал в полнейшей апатии.
12 сентября 1683 года Афонсу скончался, и принц Педру стал королем Португалии Педру II по прозвищу Спокойный. Мария-Франциска-Елизавета недолго купалась в лучах славы супруга: она скоропостижно умерла в том же, 1683 году, оставив Педру дочь Изабеллу-Луизу. А Педру, женившись спустя 4 года на другой Марии, Марии Софии Нойбургской, правил Португалией до 1706 года, и эти годы были вполне себе неплохими для страны.
Карл II Зачарованный, король Испании: еще одна жертва близкородственных браков
Власть – она штука такая. Манящая, сладкая настолько, что делиться ею не хочется. Ну или пусть это будет не чужой человек, если уж придется, а не какой-нибудь… не из нашего района. Хоть не так обидно.
Видимо, жадность до власти у Габсбургов была почище, чем страсть хомячков что-нибудь захомячить. И анекдота про хомячков… то есть мышей, они не слыхивали. Вы тоже? Расскажу.
Живет семья: отец, мать и взрослый сын. У отца рост метр пятьдесят, у матери метр тридцать, а у сына – метр десять.
Приходит сын к матери и говорит:
– Мам, я жениться решил. Ты как, не против?
– Сынок, я тебя не спрашиваю – кто она такая, кто родители… Ты мне скажи – рост у нее какой?
– Ну, рост небольшой – метр примерно…
– Я против!
– А что такое?
– А ничего! Так мы до мышей доженихаемся!
Нет бы им, тем Габсбургам, время от времени пускать в свой род свежую кровь – глядишь, здоровее стали бы. Но очень уж хотелось им видеть себя хозяевами всей Европы, и хотелка эта сильно била по здравому смыслу.
Так вышло и с очередным наследником испанской ветви дома Габсбургов. 9 октября 1646 года в Сарагосе вдруг взял да и умер наследник испанской короны, принц Астурийский Бальтазар Карлос.
Что только не подозревали – и оспу, и дурную болезнь, от девок непотребных приключающуюся, и (гораздо позже, уже в наши времена) перитонит. Но факт – вещь упрямая: единственный наследник почил в бозе.
Для отца, Филиппа IV, это был страшный удар. Судите сами: двумя годами ранее он схоронил жену, Изабеллу Бурбонскую, которую любил, да не сберег: короне позарез надобны были наследники, а они рождались хиленькими и мерли один за другим, всего-то двое кое-какие надежды подавали, и из этих двоих лишь один – мальчик, тот самый Бальтазар. Девять родов и несколько выкидышей подкосили женское здоровье, и один из выкидышей оказался для королевы последним.
Что делать? Восьмилетняя инфанта Мария Терезия, оставшаяся в живых, – мало того что не вариант, так еще и катализатор безобразий и заговоров из-за порядка наследования: Испания многим бы пригодилась!
«Вот вам всем, а не Испания!» – показал Филипп всем претендентам характерный жест, отловил невесту своего умершего сына и ну давай на ней жениться! Ну и что, что пятнадцатилетняя эрцгерцогиня Марианна Австрийская тоже была из Габсбургов и приходилась Филиппу племянницей – зато свой человек, зато все в дом!
Пока неизвестные еще никому генетика с евгеникой тихо рыдали в сторонке, Филипп в срочном порядке спасал страну – для Габсбургов, естественно. С фертильностью у него и юной Марианны оказалось все в порядке, и 6 ноября 1661 года на свет появился пятый в этом браке младенец. «Господи Иисусе!» – воскликнула мать, глядя на новорожденное чадо. «Матерь Божья!» – читалось в глазах младенца. «Ну вылитый Габсбург!» – умилялся отец. «Чудо!» – восклицали придворные: пятью днями ранее умер его старший брат (тоже от этого брака, маленький Фелипе Просперо), а тут, как по заказу, новый наследник.
Правда, счастье отцовства оказалось недолгим, и 17 сентября 1665 года в 4:15 утра Филипп IV умер от дизентерии, пожелав сыну на прощанье: «Пусть Бог сделает тебя счастливее меня». Так Карл в свои три года от роду стал Карлом II, королем всея Испании. Естественно, при регентстве королевы-матери и группы кабальерос.
Это наши с вами современники будут склонны считать, что у Карла имел место синдром Клайнфельтера: не самое редкое генетическое отклонение среди мужчин, когда вместо двух хромосом, ХY, человек получает одну добавочную – XXY. Ну и другие прелести близкородственных связей тоже аукнулись именно Карлу. В его случае коэффициент имбридинга (то есть тех самых близкородственных связей) составил 25 %. Говоря проще, обычный человек, посчитав свою родню до пятого колена, обнаружит тридцать два предка. А Карл II смог бы похвастать всего десятью. Десятью, Карл! Причем из этих десяти предков восемь оказывались потомками Хуаны Безумной.
Как итог – отставание в развитии: говорить мальчик начал в четыре года, ходить – в восемь лет. А поскольку рос он крайне болезненным (не понос, так золотуха – причем в буквальном смысле), его старались лишний раз не обременять учебой, и в итоге читать он научился лишь к десяти годам, и то так, постольку-поскольку. Возможно, в раннем детстве он и выглядел миловидно: белокурый, субтильный. А потом стала формироваться типичная для Габсбургов выдающаяся нижняя челюсть, которая, вкупе с непропорционально большим языком, мешала королю нормально говорить и есть (последнее, к слову, приводило к частым несварениям и прочим проблемам, связанным с питанием). Голова тоже сформировалась непропорционально крупной. Прибавьте сюда хрупкость костей, трудности с моторикой, эпилептические припадки и присоединившиеся позже галлюцинации – и вы поймете, почему Карл царствовал, но не правил. Регентский совет и королева-мать всячески берегли его болезное величество: много лет провел он в окружении карликов и прочих слуг с явными физическими недостатками и откровенными уродствами – только бы на свои поменьше внимания обращал и не переживал так сильно.