ошо сохранившуюся память, испытуемый уже на третьем месяце пребывания в больнице на все вопросы относительно его прежней жизни стал отзываться «запамятовал», «не помню»; впрочем, потом опять оставил эти отговорки и вновь оказался имеющим удовлетворительную память.
Таким образом, Ш. является не столько психически больным, сколько нервнобольным. Он страдает раздражением спинного мозга (irritatio spinalis sive neurasthenia spinalis hyperaesthetica) и падучею болезнью (epilepsia vera sive simplex) в ее классической или обыкновенной судорожной форме, причем частота отдельных припадков у него, по-видимому, различна, именно от одного раза в неделю до одного раза в месяц и реже. Обе названные нервные болезни, как видно из слов самого испытуемого, ведут свое начало с 1858 года, т. е. именно с того времени, когда рядовой Ш., как отмечено в указе об его отставке, был наказан 200 лозанами. Такое обстоятельство есть причинный момент, которого вполне достаточно для объяснения происхождения оказавшихся у испытуемого нервных (по преимуществу спинномозговых) болезней.
Кроме некоторого изменения в характере (угрюмость, отчасти раздражительность и сварливость) и в известной степени (весьма умеренной) слабоумия, являющегося последствием долговременной эпилепсии, Ш. никаких признаков умственного расстройства в настоящее время не представляет.
Предположение д-ра Бавина (произв. следов. л. 57) относительно страдания Ш. общим прогрессивным параличом должно считаться положительно не подтвердившимся.
Результаты моего наблюдения вполне согласуются с данными, добытыми следствием. Зять обвиняемого, П. Ж., объяснил, что он считал Ш. лишь за физически больного (произв. след. л. 42 и об.), но ничего странного или особенного в его поведении, из чего можно было бы заключить о ненормальности его умственных способностей (произв. след. л. 21 об. и 22), не замечал. В таком же смысле высказались и другие свидетели.
Врач Чиж, наблюдавший Ш. в Кронштадском Морском госпитале в 1880 году, показал (произв. след. л. 59 об.), что обвиняемый страдал гиперемиею спинного мозга, расстройства же умственных способностей не представлял.
Остается обсудить, в каком состоянии мог быть обвиняемый 2 июля 1881 г. и в каком состоянии он действительно находился в этот день. Наблюдение показало, что обвиняемый страдает простою эпилепсиею (травматического происхождения), а не так называемою психоэпилепсиею. За все время испытания у Ш. не было никаких транзиторных расстройств (как эпилептических, так и иных) в психической сфере, разумеется, за исключением того, что во время вышеописанных неподдельных припадков падучей болезни он временно лишался сознания; помимо этих припадков эпилептического беспамятства, и свидетели не замечали у Ш. никаких временных расстройств в психической сфере. Наукою установлено, что все скоропреходящие психоэпилептические состояния (галлюцинаторный бред, stupor с автоматическими двигательными актами, сноподобные эпилептоидные состояния и т. п.) характеризуются тем, что как самосознание, так и сознание внешнего мира у больного на это время или совершенно прекращаются, или же, по меньшей мере, бывают в высокой степени помраченными или измененными (спутанными); соответственно этому больной, по возвращении к своему обыкновенному состоянию, или совсем не имеет никакого воспоминания как относительно субъективных, так и относительно объективных фактов, совершаемых во время психоэпилептического приступа, или же сохраняет воспоминание лишь крайне общее, в высшей степени смутное и сбивчивое.
По делу прямо видно, что 2-го июля 1881 г. Степан Ш. находился в своем обыкновенном состоянии, причем действовал не только целесообразно, но и вполне сознательно и мотивированно (выбрал удобный момент для покушения, уговаривал девочку; естественно растерялся, когда в сам момент покушения вошла мать девочки и подняла тревогу; старался благовидным образом объяснить свое поведение и проч.). Во время предварительного следствия, равно как и во время слушания дела в суде, Ш., отрицая свою виновность, повторял свои прежние объяснения (будто бы хотел зашить на девочке разорванные ею панталоны), ничуть не пытался ссылаться на беспамятство или на какое-либо иное временное болезненное состояние, а, напротив, всем поведением своим ясно показывал, что он хорошо помнит все произошедшее в утро 2-го июля 1881 года.
Не могу не прибавить, что раздражение спинного мозга (irritatio spinalis) есть болезнь почти всегда более или менее отражающаяся на половой функции; несмотря на то, что сила и продолжительность эрекции полового члена при этом обыкновенно бывают уменьшенными, половое побуждение здесь часто бывает усиленным. Обусловленное долговременной эпилепсией ослабление воли и морального чувства, несомненно, имело влияние на то, что обвиняемый не сдержал своего полового побуждения, которое, может быть, было у него в день покушения болезненно усиленным.
Основываясь на четырехмесячном личном наблюдении за обвиняемым и на данных, добытых следствием (в числе их в особенности на обстоятельствах данного дела), заключаю:
I. Степан Ш. есть человек нервнобольной; он страдает с 1858 г., вследствие вынесенного им телесного наказания, раздражением спинного мозга и падучею болезнью.
II. К числу лиц сумасшедших или безумных от рождения обвиняемый не принадлежит; у него констатируется лишь известная степень приобретенного слабоумия вследствие долгого страдания падучею болезнью.
III. Хотя Степан Ш. страдает болезнью, выражающеюся, между прочим, в припадках совершенного беспамятства, тем не менее по делу ясно видно, что во время покушения, а также непосредственно перед покушением и непосредственно после него обвиняемый не находился ни в припадке беспамятства, ни в одном из припадков, равнозначащих с умоисступлением, из чего следует, что в то время мог иметь понятие о противозаконности и о самом свойстве того деяния, на которое покушался.
IV. Страдание спинного мозга могло быть у обвиняемого причиною возникновения болезненно усиленного полового побуждения.
Составлено в С.-Петербурге 2-го февраля 1883 года.
Прим. изд. В судебном заседании С.-Петербургского окружного суда 19-го сентября 1883 г. гг. присяжные заседатели признали сам факт покушения доказанным, признали в то же время подсудимого Ш. действовавшим в состоянии умственного расстройства и на вопрос о виновности Ш. ответили: «не виновен». Суд постановил считать подсудимого Ш. по суду оправданным.
IV. Медицинское заключение о состоянии умственных способностей Т.-Ф., обвиняемого по 354 и 359 ст.
1886 г. февраля 10-го дня С.-Петербургский окружный суд, на основании мнения экспертов, определил: подвергнуть бывшего кандидата на судебные должности Т.-Ф. испытанию в состоянии его умственных способностей, с тем, чтобы наблюдение за ним было поручено ординатору больницы св. Николая Чудотворца врачу Кандинскому, не наблюдавшему за ним при первоначальном испытании его в той больнице.
Вследствие этого определения Т.-Ф. находится в больнице св. Николая Чудотворца с 5-го марта сего года по настоящее время, причем он состоял под наблюдением у меня, нижеподписавшегося старшего ординатора Кандинского. Результаты моего наблюдения вместе с моим заключением изложены в нижеследующем.
Испытуемый, 28 лет от роду, имеет среднее телосложение при правильном, взаимно соответственном развитии всех частей тела. При росте в 161 см окружность груди равна 90 см. Череп по своей конфигурации ничего особенного не представляет; окружность его равняется 59 см, продольный размер 20 см, наибольший поперечный размер 16 см.
Отдельные части лица взаимно пропорциональны. Образование твердого неба и постановка зубов правильные. Мышцы развиты удовлетворительно. Легкие и сердце здоровы. Пульс обыкновенно слегка ускорен (88–96 в минуту). Испытуемый часто страдает запорами, вообще легко подвергается расстройствам желудочно-кишечного канала; по словам испытуемого, ему для правильного действия желудка необходимо перед завтраком и перед обедом выпивать по рюмке водки. Исхудалости испытуемый не представляет, но вследствие общего малокровия лицо и доступные для осмотра слизистые оболочки являются у него бледными.
В сфере собственно нервной деятельности должно быть отмечено следующее: позвоночный столб испытуемого почти на всем своем протяжении оказывается весьма чувствительным даже к легкому прикосновению, а давление на верхней половине позвоночника обусловливает боль; на уровне остистого отростка 4-го спинного позвонка испытуемый ощущает, по его словам, постоянную тупую боль, по временам усиливающуюся. Чувствительность кожи к внешним раздражениям на спине, груди и животе повышена; в прочих местах тела изменений чувствительности нет. Мышечные рефлексы с кожи туловища повышены. Рефлекс на cremaster отсутствует. Сухожильные рефлексы без изменений. Электровозбудимость мышц нормальна. Анестезий и паретических явлений нет. Судорогами ни общими, ни местными испытуемый не страдает. Резких сосудодвигательных расстройств я не наблюдал у него. Помимо упомянутых болей в спинном хребте, сам испытуемый жалуется на не всегда удовлетворительный сон, на бывающие у него иногда нервные головные боли и на потерю способности к нормальному половому соитию (мужское бессилие), причем признался, что с 14-летнего возраста предан онанизму и что, в силу давней привычки, и в настоящее время совершает мастурбаторный акт несколько раз в неделю.
Обращаясь к сфере чисто психической, я должен отметить, что сам испытуемый замечает в себе уменьшенную способность к требующим усидчивости умственным занятиям, так что при них у него сравнительно скоро наступает утомление; кроме того, он находит, что память у него, сравнительно с тем, как он обладал ею в своем 16–18-летнем возрасте, ослаблена. Ничуть не желая отрицать этого относительного умственного ослабления (которое сам испытуемый признает за последствие вредной привычки к рукоблудию), в нем объективно убедиться, естественно, я не смог; абсолютной же слабости памяти я не нашел у испытуемого и совершенно неспособным к умственным занятиям его не считаю. Болезненных ложных идей и обманов чувств у испытуемого не бывает. По-видимому, испытуемый не имел блестящих способностей и не отличается выдающимся умственным или нравственным развитием. Однако нет основания думать, что испытуемый успел заметно ослабеть в своих умственных силах сравнительно с тем временем, когда он (в 1883 и 1884 гг.) исправлял обязанности судебного следователя.