3. Во время пребывания в больнице Евграф В. жаловался на чувство дурноты в голове и на головную боль, причем боль почти всегда чувствовалась сильнее в правой половине передней части черепа. Испытуемый рассказывал также, что у него издавна, через неправильные промежутки времени (иногда от паренья в бане, иногда после усиленного пьянства), бывают припадки головокружения, умозатмения и полного беспамятства. Все этого рода заявления В. заслуживают внимания, ибо они подтверждены имеющимися у следствия в деле показаниями его братьев и однодеревенцев и кроме того наблюдением в больнице.
4. 29-го июля испытуемый отправился в больничную баню, и там в 12 часов дня с ним сделался (как после оказалось – от паренья на полке) припадок кортикальной эпилепсии. Внезапно издавший крик В. упал на пол в беспамятстве, с пеной у рта и с судорогами, причем последние были резче выражены в правой половине тела. Я увидал его вскоре после этого, уже перенесенного из бани в арестантские палаты: судорог тогда уже не было, но испытуемый продолжал находиться в состоянии бесчувственности (Stupor), зрачки его были сужены и не реагировали на свет, а лицо его, вследствие паралича правых лицевых мышц, было весьма сильно перекошено в левую сторону. Вскоре он, на моих глазах, стал возвращаться к сознанию, причем первое время имел совершенно бессмысленное выражение лица и с трудом понимал даже самые простые из предлагавшихся ему вопросов; правая же рука его, очевидно парализованная, висела, как плеть. Через полчаса после этого он заснул и на другой день находился уже в своем обыкновенном психическом состоянии, жалуясь на чувство общей разбитости и на дурноту в голове, паралитические же явления, постепенно уменьшаясь, были замечены у него в течение двух дней. Другой припадок в больнице был у Евграфа В. 5-го августа и тоже случился в бане: на этот раз судороги были с полной потерей сознания и приступ состоял во внезапно появившемся параличе мышц произвольного движения преимущественно в правой стороне тела, в потере способности речи и во вдруг наступившем состоянии отупелости. Способность речи возвратилась к испытуемому весьма скоро; отупелость исчезла через несколько часов; парез правой руки, постепенно уменьшаясь, оставался в течение двух дней, а резкий парез правой стороны лица (усиленное против обыкновенного искривление лица в левую сторону) был заметен в течение целой недели. После этого Евграфу В. было запрещено (из опасения апоплексии) ходить в баню, и припадки до сего времени не повторялись.
5. В больнице испытуемый до сих пор держал себя тихо и ровно. Бессонницы, приступов раздражения, бреда, галлюцинаций у него не было. На вопросы врача отвечал охотно и довольно толково, подчинялся всем требованиям больничной дисциплины, ни с кем не ссорился. Наклонности в симуляции ни малейшей не обнаружил. Все его жалобы на нездоровье, в соответствии с результатами объективного наблюдения моего, оказались нимало не преувеличенными. Давая мне свои объяснения, испытуемый производил на меня впечатление человека, говорящего искренне и бесхитростно, без недомолвок, колебаний и предварительного обдумывания. В объяснениях со мною касательно обстоятельств преступления ему, как и прежде в показаниях у следователя, не приходилось вступать в противоречие с показаниями свидетелей по его делу. От общения с другими арестантами Евграф В. не уклонялся, но сам этого общения не искал и ни с кем не сближался. Нам показался человеком апатичным и мало думающим, по характеру – тихим и несколько угрюмым. Память у него резкого ослабления не представляет: однако он сам находит, что память у него за последние десять лет ослабла, и есть достаточное основание этому поверить. Слова и поведение испытуемого нелепостей или странностей не представляли. Евграф В. оказался не совсем безграмотен: он может читать печатное, но охоты к чтению, как и ко всяким другим занятиям (праздность его не тяготит) не проявляет; чтение дается ему с трудом; коверкая слова, не понимая многих фраз, он по прочтении страницы выносит смутное суммарное и притом не всегда даже приблизительно верное представление, о чем на этой странице шла речь. Знает главные молитвы, но к религии равнодушен и ходит в церковь неохотно. До известной степени умеет считать; 15 и 20 складывает в уме быстро, а 76 и 80 складывает уже с большим трудом. Мелкие деньги, монету за монетой, может счесть безошибочно. Верит в домовых и рассказывал мне, как однажды с него, полусонного, но совсем трезвого, домовые стащили валенок (по всей вероятности – кошмар и судорога). Ко всему довольно индифферентен. Не обнаруживает большого интереса к дальнейшему ходу своего дела и, по-видимому, не чувствует ни раскаяния, ни простого сожаления о содеянном. Убежден, что Господь ему простит, ибо так сказала ему Агафья, явясь ему во сне, причем она не только не выражала никаких к нему претензий, но сама слезно просила у него прощения.
6. От природы Евграф В. здоров и не слабоумен. Наследственной предрасположенности к нервным и психическим заболеваниям у него нет. В детстве он две зимы учился у деревенского учителя грамоте – выучился читать букварь и молитвослов, начинал было писать, но после разучился. Счету его научила житейская практика. Лет 15 от роду испытуемый поступил на железную дорогу кочегаром и работал в этой должности более двадцати лет. Теперь он хвалится, что без посторонней помощи выучил устройство паровоза и может свободно справиться за машиниста. Водку пьет с 20-летнего возраста, не запоем, но часто и помногу. В последние десять лет пьянствовал усиленно и нередко бывал пьян по несколько дней и даже по неделе подряд (предв. следствие л. 45). Припадки беспамятства, то с судорогами, то без них, стали с ним делаться лет 20 тому назад. Невзирая на их непосредственную связь с пареньем в бане или с чрезмерным потреблением водки, Евграф В. относил их происхождение к действию хлороформа (при резекции отдавленных локомотивом пальцев ноги Евграф В. был в больнице хлороформирован). Оставив службу на железной дороге, он поселился в родной деревне и, отдав свой клочок земли соседу, занимался с тех пор поденною работою у окрестных землевладельцев, собиранием ягод и грибов, а также рыбною ловлею. Лет 16–17 тому назад Евграф В. вступил в связь с вдовою солдатскою Агафьею Ав. Живя много лет в избе Евграфа В., Агафья тоже добывала деньги поденною работою и вместе с тем в основном сильно пьянствовала. Как видно из показаний некоторых свидетелей (лл. 28 об. и 35 об.), она не уклонялась от мимолетных и новых сближений с другими мужчинами. Время от времени, поссорившись с Евграфом, Агафья уходила из Старых Крупелей в Лугу и неделю, две жила там, пребывая большею частью в трактирах и кабаках. Евграф В., который в силу давней привычки не мог обходиться без Агафьи и всегда страдал от разлуки с ней, шел ее отыскивать и возвращал ее к себе. Все интересы жизни для Евграфа, как видно, исчерпывались Агафьею и водкою. Помимо этой женщины, обвиняемый ни с кем особенной дружбы не имел; с братьями он виделся не часто; с однодеревенцами своими и другими мужиками вел компанию лишь тогда, когда он и Агафья пьянствовали не дома, а по трактирам и кабакам. Агафье (за путанье с другими или при простых ссорах) нередко приходилось терпеть побои от Евграфа В. В 1885 году в Луге он избил ее в кровь и до полусмерти (л. 28 об.), так что был под следствием за нанесение тяжкой раны (л. 19), но по выздоровлении Агафьи это дело было окончено примирением.
7. Теперь мы можем уяснить себе состояние умственных способностей Евграфа В. в последние годы его жизни, respective – в настоящее время. Не будучи слабоумным от рождения, он путем многолетнего пьянства дошел до состояния психической слабости, причем последняя (как обыкновенно и бывает в первой степени приобретенного слабоумия) в сфере нравственной выражена у него резче, чем в сфере собственно интеллектуальной (dementia moralis potatorum). Вследствие легкой раздражимости, свойственной всем алкоголикам (irritability morosa potatorum), а также вследствие отпадения сдерживающего влияния мотивов, противоположных первоначальному побуждению (libertas consilii incompleta dementicorum), аффекты ревности и гнева должны принимать у Евграфа В. характер неудержимости. Вследствие того же пьянства у обвиняемого делаются припадки умопомрачения и беспамятства, которые (как показало наблюдение в больнице) носят характер то апоплектоидный, то часто эпилептический Epilepsia potatorum). Во время приступов эпилептического головокружения Евграф В. вдруг терял понимание и «становился как дурак» (л. 45) или бессознательно шел куда попало (л. 41 об). Впав в бане в умопомрачение, он бормотал непонятные слова, выскакивал из бани и бежал нагим, куда придется, на изгороди и на ямы (л. 41). Припадочные состояния обвиняемого должны быть рассмотрены не как функциональные расстройства, но как результат органического страдания головного мозга. Физическое исследование открывает у Евграфа В. и несомненные признаки атеросклеротического поражения периферических артерий и устья аорты. Это страдание, собственно, свойственно возрасту, но у давних пьяниц оно бывает резко выраженным и уже между 40–50 годами жизни. Головномозговые припадки обвиняемого заставляют заключить, что перерождение артериальных стенок у него распространяется и на артерии головного мозга. При этом несомненно уясняется происхождение замечаемых у Евграфа В. расстройств головномозгового кровообращения, и становится понятным, почему вышеописанные припадки обвиняемого не всегда имеют характер чисто эпилептический и почему они на некоторое время оставляют после себя парез одной половины тела.
8. Из слов некоторых свидетелей и самого обвиняемого видно, что Евграф В., по крайней мере в прошлом, имел основания бояться неверности со стороны Агафьи. Однако из-за этого не следует забывать того обстоятельства, что, страдая хроническим алкоголизмом, Евграф В. мог бояться измены своей сожительницы и без всякого повода со стороны последней. По науке и по практике психиатрам известно, что хронические алкоголики (вследствие страдания головного мозга, а частично и вследствие перерождения эпителия семенных путей) весьма ревнивы и подозрительны по отношению к своим женам или сожительницам, каковая особенность больных этого рода весьма часто принимает характер патогностического для алкоголизма «бреда супружеской неверности». Бред (т. е. ложные убеждения органического происхождения и потому исключающие возможность логической поправки), собственно, и делает человека сумасшедшим.