– Ах ты, самозванка! Это я Алла Пугачева, люди, не верьте ей! – И вцепилась новой пациентке в волосы.
Как-то стихийно круг больных разделился на два лагеря поклонниц, что определило зрелищность и масштабность палатного побоища. Четко действовали санитарочки, которые сновали между участницами спонтанного шабаша, всплескивая руками и приговаривая: «Ах, батюшки, да что ж такое творится, прямо срамота!» – ловко набрасывали одеяло то на одну, то на другую больную, выводя их из зоны конфликта, пока не остались две главные героини. Женщин разняли, и до конца лечения они находились в разных палатах. Во избежание.
Батюшка
У психиатрии непростые отношения с религией. С одной стороны, психиатрии как дисциплине научной пристало на веру ничего не принимать, посему откровения пророков рассматриваются лишь как материал для ознакомления и с целью повышения общеобразовательного уровня. Относительно самих пророков и мессий выдвинуто немало предположений, особенно по части психопатологии. С другой стороны, предмет, являющийся объектом внимания психиатров, сам не поддается измерению и не может быть представлен к столь же тщательному осмотру и анатомированию, что и бренное человеческое тело. Посему на многие вопросы ответ «бог его знает» остается преобладающим.
Сейчас между психиатрией и РПЦ установилось некое подобие негласного перемирия. Психиатры не щурятся пристально на заявления пациентов о том, что они блюдут пост и ходят на литургии, а священники убеждают прихожан из числа наших больных, что Господь одобряет не только горячую, от сердца, молитву, но и регулярный, от участкового психиатра, прием лекарств. Более того, у нас при дневном стационаре открыт храм Святого Пантелеймона.
Мне приходилось общаться с разными священниками, одного даже довелось лечить. Более же всего запомнилась мне беседа с одним батюшкой. Весь облик этого священника можно охарактеризовать словом «породистый»: батюшка высокий, статный, плотно сбитый, крест отклоняется от вертикали на должный солидный градус, борода лопатой, густющая, но главное – взгляд. Такой добрый-добрый. И с лукавой искоркой. И бас. Таким не то что бокалы – чугунки крошить можно. И степенные, экономные движения. Перекрестил – что душу заштопал. Не идет – шествует. Сразу видно, Божий человек. Такому на исповеди и не захочешь, а поведаешь, с кем, когда и сколько раз, не считая размеров взятки, данной-взятой намедни.
В нашем разговоре речь зашла о том, какова, с точки зрения церкви вообще и батюшки в частности, причина психических расстройств.
– Ну, сын мой, с неврастенией все более-менее понятно. Сие страдание суть наказание души за грех гордыни. Не оценил человек истинного запаса своих душевных сил, возомнил о себе больше, нежели чем на самом деле из себя представляет, – вот и растратил лишнего. Вот тебе и страдания, и душа комком за грудиной сжалась, и члены затряслись, и сердечко бьется трепетно, да и от любого звука-блика вздрагивает аки заяц под кустом.
– А, положим, обсессивно-фобические явления?
– Это, чадо мое, есть одержимость. Демонические мысли.
Брови святого отца чуть сдвинулись, и я почувствовал легкий дискомфорт. На месте демонических мыслей я бы поспешил убраться подальше в геенну огненную, подалее от карающей пудовой десницы.
– А истерический невроз, батюшка?
– Истерический невроз, равно как и кликушество, суть необузданный разгул страстей низменных, распущенность и отсутствие внутренней сокровенной строгости к себе. Ох и беда с такими прихожанками! От иной не знаешь чего и ожидать – то ли лоб расшибет, молитву творя, то ли под рясу к тебе полезет – мол, проникся ли отче ея срамною красотищей, тьфу ты, Господи, прости!
– А с ипохондриками что? Что по этому поводу думает святая церковь?
– Церковь, сын мой, знает. Это вы, люди светские, думаете, в том удел души вашей незрячей, чтобы к истине на ощупь брести, аки котята слепые, несмышленые. Ипохондрия сиречь сотворение кумира из своего драгоценного здоровья. Помнишь, чадо, слова о том, что тело – храм? Так вот храм-то храм, но только лишь как хоромы для души, не более. А до кого-то не дошло слово Божье; ну да что ж поделаешь, видать, пока Господь мудростью одаривал, эти охламоны в своей хоромине евроремонт делали. Или унитаз импортный ставили.
– Отче, мы с вами все о неврозах толковали. А психозы – это что. С бредом, галлюцинациями…
– А вот это, сын мой, от лукавого. С этим биться и нам, и вам. Нам – молитвой и постом, вам – галоперидолом.
– То есть одной лишь молитвой – никак? – решил я подначить батюшку.
Он взглянул на меня очень терпеливо и понимающе – дескать, иной бы огреб и за меньшее, да что с тебя, материалиста диалектического, возьмешь, окромя анализа кала на гельминты…
– Чадо, вот ежели б Богу было угодно чудеса творить направо и налево, да на оленях разъезжать, да каждому подарочек под елку ховать – он бы так и делал. Да только мудрость его превелика, и чует Спаситель – зело велика в народе страсть к халяве. Дай вам поблажку, вы не то что Бога – вы как ходить и хлеб насущный добывать разучитесь, а будете только милостей клянчить да адвокатам жаловаться – мол, тут не по списку благодать снизошла да там вовремя елей с манной небесной недопоставили. Дудки! Только пóтом и кровью, трудом ежедневным да благодарностью превеликой за хлеб насущный. Аминь.
Я даже перекрестился, чем заслужил степенный наклон головы и одобряющий взгляд. Батюшка ушел, оставив в душе невольное восхищение и белую зависть: бывают же люди!
Диета по-нашему
Как заявил Метатрон в любимом мною фильме «Догма»: «Всякий, кто утверждает, что слышал Бога, на самом деле слышал меня или свое воображение». История общения человека и сверхъестественных сущностей очень обширна и уходит корнями в столь давние времена, что было бы непростительной смелостью пытаться ее проследить. По долгу службы нам чаще приходится работать именно с теми, кто вместо голоса Бога слышит свое воображение.
Как-то пришла ко мне на прием пациентка, которая наблюдается в диспансере много лет. Обычно ее визит проходит по стандартному сценарию: приехала, доложилась о состоянии, пожаловалась на жизнь, получила лекарства, уехала. Но тут сразу возникло ощущение, будто что-то не так. Это ощущение трудно объяснить словами, оно вырабатывается с опытом, в процессе наблюдения за пациентом. Ты видишь походку, мимику, выражение глаз – и мозаика складывается.
– Что с тобой случилось?
– Я за две недели похудела на семь килограммов.
– Ничего себе диета!
– Это не диета, это Бог.
– В смысле? Сделал липосакцию? Поставил целебную клизму?
– Нет. Он запрещает мне есть.
– Опаньки… То есть так и говорит – мол, не ешь еды, Гертруда?
– Не-е, он не говорит – он дает понять, что он так хочет.
– А ты не пробовала его не слушаться?
На меня посмотрели как на вандала, устроившего в местном соборе конкурс гангста-рэперов.
– Если я его не послушаю, он порвет мой мир.
– Это как это?
– Он уже делал мне ощущение, что мир мой разрывается на части, и от этого мне помогал только галоперидол.
– Ну галоперидол вообще страшно крут и радикален, просто чудо-оружие в руках воинствующего атеиста. А ты уверена, что это Бог? Таких поступков как-то больше ждешь от лукавого, право слово.
– Он дает понять, что он Бог.
– Ну да ладно. Не буду тебе подсказывать радикальный мусульманский метод дифференциальной диагностики Бога и шайтана. Мы пойдем другим путем. В отделение.
– Ой, спасибо, доктор. А то кушать очень хочется…
Лицо психдиспансера
Есть у косметических компаний и глянцевых журналов такой ход – выбирать известную модель или актрису в качестве «лица». Ярко, запоминается и создает нужные ассоциации. Если нашему психдиспансеру позарез понадобится кандидат на подобную роль, то есть мнение, и не только мое: это Саша.
Саша – давний и всеми любимый больной. Органика со слабоумием, эпизодические эпиприступы[13]. При этом – безобиднейший человек, который почти все свободное время проводит на территории дурдома, причем по доброй воле: тусуется похлеще Тимати, общается с другими больными, стреляет деньги у пришедших на водительскую комиссию, чтобы купить в буфете сигарет или чайку. Впрочем, зная Сашу как родного, чай ему наливают и так, Христа ради. Внешне – классический юродивый с паперти, вплоть до косоглазия и неполного набора зубов, а также жутко невнятной дикции, почти без согласных. Мы даже интересовались, не калымит ли он около какой-нибудь церкви, на что Санек разразился длинным плаксивым монологом из гласных букв, с явным преобладанием нецензурных их сочетаний, из коего следовало, что на любой паперти существует жесткая конкуренция, царит голимый протекционизм, да еще и крыше надо отстегивать. Кому конкретно отстегивать, мы так и не поняли и долгое время перебирали варианты, но Саня никого не сдал.
Одевается Саша соответственно ситуации и поставленной цели. Если пришел тусоваться – одет неброско и относительно аккуратно. Если пришел проситься в отделение – почти наверняка наденет телогрейку с надписью хлоркой на спине «шуба лисья», драный малахай и трофейные валенки времен бегства Наполеона из России. А один раз он сразил нас на месте. Уже подходя к крылечку родного дурдома, мы обнаружили Саню вальяжно восседающим на лавочке в ослепительно-белой рубашке, черных брюках с отутюженными стрелочками – муха, пролетая, крылышки порежет – и в черных солнцезащитных очках а-ля «Men in black», хотя куда им! Наш Саша такой охотник за глюками и бредовыми фабулами на тропе войны с атомным мегатомагавком, что Уилл Смит роняет скупую мужскую слезу и лезет в карман за антидепрессантом! Слегка обалдев, мы приблизились и спросили суперагента, чего это он сегодня такой красивый.
– Кто куда, а я по бабам, – гордо заявил тот.