– Так, значит, с ним все будет в порядке? – спросил Стив с некоторым облегчением в голосе.
– Ну, не могу быть до конца в этом уверен. Мне никогда прежде не доводилось сталкиваться с подобным. Но знаю, что похожие инциденты у собак редко заканчиваются летальным исходом. И, конечно же, все зависит от того, какое количество наркотика он съел.
– Он и вправду съел немного. Я уверен в этом, – сказал Стив, чувствуя, что если убедить Джесс в выздоровлении Фредди, тогда он, возможно, избежит неминуемого наказания.
– Спасибо вам, сэр, – произнесла теперь Джесс. – Просто сделайте все что нужно для Фредди, он нам так дорог.
Я распечатал форму информированного согласия и обсудил стоимость лечения. Это был один из тех случаев, когда денежный штраф мог служить дополнительным сдерживающим фактором от повторения подобного эпизода в будущем.
– Лучше заплати за лечение, чем за свою очередную нычку, – сказала Джесс Стиву, подписывая форму согласия.
– Я заберу его прямо сейчас и начну лечение, позвоню вам позднее и сообщу новости. Но полагаю, что он пробудет здесь пару дней. – Я забрал сверток со стола.
Джесс перегнулась и поцеловала Фредди в голову, которая торчала из полотенца.
– Этот человек сделает тебе лучше, Фредди, – сказала она. А потом, повернувшись ко мне, добавила: – Спасибо, сэр, пожалуйста, присматривайте за ним, я знаю, что он попал в лучшее место.
– Мы сделаем все что сможем, – уверил ее я и, проводив до дверей Джесс и Стива, направился в препараторскую. Я не сомневался, что взаимные упреки продолжатся в машине по пути домой.
Хизер распаковывала хирургические инструменты, чтобы отправить их в автоклав для стерилизации. Она взглянула на меня немного озадаченно, увидев у меня в руках какой-то сверток.
– Это хорек? – поинтересовалась она. – Что с ним? Что нам нужно делать?
– Никогда не догадаешься.
– Что? – спросила Хизер, расчищая стол, чтобы освободить для хорька пространство.
– Он обдолбан! Добрался до запасов марихуаны своего хозяина.
– Ты шутишь! – ответила Хизер и расхохоталась. Но потом, когда я раскрыл полотенце, и она увидела его раскоординированное атактическое пошатывание, добавила: – Бедный малыш, каковы его шансы?
– Ну, они считают, что он съел немного, так что все должно быть хорошо. Собаки обычно легко восстанавливаются. Но я никогда прежде не слышал о хорьках, наевшихся марихуаны. Посмотрим. Думаю, у него все пройдет через день-другой.
– Какой идиот оставил ее там, куда хорек мог добраться?
Я объяснил, что произошло.
– Хорек, естественно, подумал, что рюкзак – хорошее для него убежище, а потом не смог устоять перед манящим запахом!
– Невероятно. Так каков план?
– Капельница. Положим его в темное, теплое и тихое место, чтобы минимизировать любые внешние воздействия, и просто подождем и посмотрим.
– Хорошо, мы можем отправить его в кошачье отделение, там есть матрац с подогревом. Там пока нет кошек, так что будет тихо, и я положу полотенце рядом с его клеткой. – Она уже начала ориентироваться в ситуации.
– Отлично, спасибо.
– Тебя кто-то ждет из посетителей? – спросила она.
Я сверился с расписанием, заглянув в компьютер, стоявший в углу комнаты. Следующий клиент через десять минут.
– Желтый внутривенный катетер, полагаю? Хартмана или хлорид натрия?
– Да, желтый и хартмана, 250 миллилитров.
Цвет катетера означал размер: розовый или зеленый предназначался для собак, голубой для кошек, желтый для котят, щенят, а в данном случае для хорьков.
Разложив все необходимое оборудование и установив капельницу, Хизер одной рукой удерживала Фредди, а другой отвела его переднюю левую ногу, которую я обстриг и промыл, а потом аккуратно вставил внутривенный катетер. В нормальном бодрствующем состоянии провести с хорьком подобную процедуру было бы невозможно, не оказавшись многократно покусанным. Но Фредди почти не оказывал никакого сопротивления. Я соединил катетер с капельницей, а потом примотал и закрепил иглу на лапе.
– Ты взвешивал его? Какую скорость подачи ему установить?
– Нет, извини. Тут все должно быть в порядке, он не обезвожен, но не сможет пить, пока не поправится.
При нормальных обстоятельствах для такого маленького животного, как хорек, скорость подачи лекарства составляла 60 мл на кг веса животного в сутки.
– В кошачьем отделении есть весы. Давай отнесем его туда, а потом я положу его в клетку, – сказала Хизер, поднимая Фредди, все еще завернутого в свое полотенце.
Я взял стойку с капельницей и подвешенными пакетами с лекарством. Они были соединены с трубкой, которая проходила через помпу, четко контролировавшую, какое количество жидкости вводится в час. И мы направились в кошачье отделение, находившееся за соседней дверью.
Уложив Фредди в затемненную клетку, снабдив его теплым матрацем и подоткнув несколько полотенец, чтобы он нечаянно не ударился о стены в своем невменяемом состоянии, я еще раз проверил капельницу и вернулся в кабинет, чтобы продолжить принимать пациентов по списку.
Все остальные случаи в тот день были не столь экзотичны: собака с чесоткой, хомяк с опухолью, пара вакцинаций собак, кошка с аллергией на блох и страдающая запором курица. Закончив все эти дела, я вернулся, чтобы проведать Фредди. На цыпочках зашел в кошачью палату, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не напугать его посторонними звуками. Тихонько подойдя к клетке, осторожно вынул полотенце, чтобы оценить его состояние. Я расслышал нечто, похожее на свистящее посапывание. Какое-то мгновение мои глаза привыкали к темноте, но когда я адаптировался, то увидел Фредди. Он лежал на животе, уткнувшись мордочкой в полотенце, со свернутым набок носом и раскинутыми ногами. И я понял, что шум, который я слышал, на самом деле был храпом. Он выглядел так мило, но находился в полнейшей отключке, в самом настоящем коматозном ступоре.
И в нем он пребывал два последующих дня, почти не двигаясь, громко храпя и периодически слегка приподнимаясь на звук открываемой дверцы клетки, когда в нее заводили и выводили хвостатых пациентов. А может быть, он предпринимал попытку узнать своих хозяев, пришедших проведать его: хорек явно выглядел довольным, пребывая в каком-то странном, полуобморочном сонном состоянии.
На третий день, когда я пришел на работу, дежурившая ночью медсестра сообщила, что наш пациент, похоже, отходит от своего продолжительного сна. Я пошел к нему, чтобы проверить его, и эта новость подтвердилась. Он действительно проснулся и был активен, бегая по клетке в поисках выхода.
– Доброе утро, Фредди? Как прошла твоя сиеста?
– Может быть, дать ему немного корма? – спросила Джулия.
– Да, это было бы неплохо. Он уже вполне проснулся для того, чтобы поесть.
– А что ему предложить?
– Лучше всего кошачий корм, пакетик чего-нибудь.
Через несколько минут Джулия вернулась с маленькой миской корма. Когда она открыла дверцу клетки, реакция Фредди ошеломила. Не успела Джулия поставить миску с кормом, как он мгновенно развернулся, воткнулся в миску и в считанные секунды проглотил все до последнего кусочка. После чего начал бешено кружить по клетке в поисках добавки.
– Думаю, что он голоден, – сухо прокомментировала Джулия.
– Полагаю, это они называют «пробило на хавчик».
– Забавно. Может, дать ему еще?
– Да, почему бы и нет. Положи ему еще столько же.
Когда Джулия вернулась, Фредди уже залез на дверцу клетки в нетерпеливом ожидании новой порции еды. Смотреть на это без смеха было невозможно: без всяких околичностей он просто погрузился с головой в миску и сожрал все, похрюкивая.
– Мне кажется, он чувствует себя получше, как думаешь? – спросил я.
– Думаю, да.
Мы отсоединили его от капельницы, пока она не пала жертвой его голодных спазмов, а потом я позвонил хозяевам.
– Хорошие новости. Фредди проснулся и выглядит вполне здоровым. Так что вы можете прийти и забрать его. О, и я должен поблагодарить вас за то, что просветили меня. Никогда прежде мне не приходилось наблюдать состояние, когда «пробивает на хавчик», и теперь могу с полной уверенностью сказать, что хорьки тоже испытывают его.
ХОРЬКИ: КОРОТКИЕ ФАКТЫ
Mustela putorius furo: хорек.
Ареал: хорек – это одомашненный вид черного хорька, который встречается на всей материковой части Европы и на большей части территории России.
Продолжительность жизни: 6–10 лет.
Среда обитания: в дикой природе хорьки обитают преимущественно в лесах, но также встречаются везде, где живут объекты их охоты: мыши, крысы, маленькие птички, пресмыкающиеся или земноводные.
Питание: хорьки ведут ночной образ жизни и являются безусловными всеядными, съедая свою мелкую добычу целиком, вместе с костями, перьями и шерстью. У них нет слепой кишки, поэтому они не способны переваривать растительную пищу.
Период беременности: 42 дня, в выводке бывает от 3‑х до 7 детенышей.
Вес: при рождении весят 10 г, во взрослом возрасте достигают веса 0,7–2 кг.
Развитие: новорожденные хорята появляются на свет с закрытыми глазами и ушами, они абсолютно беспомощны. В 5 недель у них открываются глаза, и их отлучают от матери. В 3 месяца они уже независимы, а в 4 – полностью взрослые. Но и самцы и самки достигают половой зрелости примерно в 7 месяцев.
Температура тела: 37,2–40 °С.
Интересный факт: у самок индуцированная овуляция, что означает, что они овулируют, только когда спариваются. Неудачное спаривание приводит к удлинению периода гона, а соответствующее повышение уровня циркулирующего эстрогена – к опасной для жизни апластической анемии. В этом случае самец может быть вазэктомирован, чтобы спаривание происходило, но при этом овуляция не будет сопровождаться рождением потомства.
Охрана: в развитых странах численность хорьков высокая. Их держат в качестве домашних питомцев или в сельской местности для охоты на зайцев. Они выгоняют соперников из нор, где их поджидают сети. Их дикий собрат, черный хорек, признан Международным союзом охраны природы видом, находящимся под угрозой исчезновения. В 1987 году было объявлено об исчезновении данного вида в дикой природе. Но программа по разведению животных в неволе, запущенная Службой охраны рыбных ресурсов и диких животных США, позволила постепенно восстановить их численность в восьми западных штатах. В настоящее время насчитывается свыше 1000 рожденных в дикой природе особей, представляющих 18 популяций. См.: