Я поразился простоте решения и сшил кишки, как показала операционная сестра. Наш разговор никто не слышал, поэтому в конце операции Любовь Андреевна громко, во всеуслышание сообщила:
— Ну, Дмитрий Андреевич, молодец! Вы нашли правильное решение!
Я хотел возразить, что это она мне подсказала выход, но Любовь Андреевна заговорщицки подмигнула, и мне пришлось принять лавры победителя. Все, кто был в операционной, восхищенно посмотрели на меня.
— Ну, Дима, молодец! Если поправится, то сразу реабилитируешься! — похвалил анестезиолог.
— Слушай, после случая с реинфузией я боюсь делать какие-либо прогнозы.
— Ну ты это брось! Всякое в жизни бывает, не паникуй.
— Дмитрий Андреевич, руки у вас на месте, голова тоже работает, сегодня вот доказали, — поддержала разговор старшая сестра. — Кто из нас не ошибался! Не вешайте нос! Хирург из вас хороший выйдет, это вам я точно говорю, а я-то на всяких насмотрелась.
— Спасибо вам всем! — поблагодарил я присутствующих и поклонился в пояс.
Коля и в самом деле пошел на поправку после операции Нобля. К сожалению, я его долечить не успел — командировка закончилась. После моего отъезда его выписали, и больше в хирургию парень не попадал.
В этой командировке я узнал, что до сих пор есть больницы слабее нашей, и научился работать в еще более сложных условиях. Но какие же прекрасные люди работали в богом забытом Амазаре!
Уезжать было, честно сказать, довольно грустно. Главврач слово сдержал и не подвел — деньги я действительно получил хорошие, но как же не хотелось уезжать! Мы договорились со Штилерманом, что в следующий свой отпуск я обязательно приеду снова поработать в отделении.
В больнице, провожая меня, устроили небольшой праздничный обед, сказали много приятного, и никто не упомянул случай с реинфузией.
— Дмитрий Андреевич, может, насовсем к нам переедете? — спросила Любовь Андреевна.
— Точно, Дима, переезжай к нам! Мы тебе квартиру выбьем, благоустроенную! На охоту вместе будем ходить! — поддержал Виталий.
— Спасибо огромное, но у меня в поселке Серышево, на юге Амурской области, и квартира, и семья. Я к вам в отпуск буду приезжать, если не возражаете.
— Приезжай-приезжай! — понеслось со всех сторон.
На поезд меня сажали практически всем отделением.
Главный врач выделил «скорую», но все желающие в нее не вместились. С собой мне выдали гостинцев — мяса дикого кабана, оленя и красной рыбы. Я отказывался, но Виталий буквально силой заставил принять:
— Ешь, и нас вспоминай! Может, передумаешь, да и махнешь в наши края навсегда!
Потом я еще одиннадцать раз ездил помогать сельскому здравоохранению отдаленного северного региона. Было много интересных операций, и каждый раз меня встречали и провожали как близкого родственника.
Одно время я даже чуть было не поддался на уговоры и не переехал в далекий Амазар, но дочка пошла в школу, а жена не захотела менять работу. Но я до сих пор вспоминаю таежный поселок, его людей и свою первую командировку.
Глава 14Опять о Новом Годе
Домой я добрался без приключений. Поздно вечером 30 декабря мой отпуск закончился, и на следующий день я вышел на работу. За время моего отсутствия ничего особенно не изменилось. Бурлаков вел себя дисциплинированно, заведующему даже в какой-то момент показалось, что Саныч исправился и завязал с «зеленым змием».
Леонтий Михайлович определил его экстренным, а сам по традиции укатил к родственникам жены в соседний район, оставив вместо себя вашего покорного слугу. Саныча вдобавок ко всему, как новенького, поставили на Новый год дежурным врачом.
— Саныч, давай я за тебя первого января подежурю на дому? — предложил я Бурлакову. — А то дежуришь по больнице, а потом еще и экстренный на следующий день. Тяжело же.
— Да ну, Дима, пустяки, справлюсь! Не впервой!
— Не напьешься?
— Ты что, как можно! Я ж все понимаю!
— Смотри, Саныч, Ермаков уезжает, мы вдвоем остаемся, не подведи! С меня же спросят.
— Не волнуйся, все будет тип-топ!
Отработав без особых эксцессов последний день уходящего года, мы по традиции посидели все вместе за бокалом шампанского. Наблюдая за Еремеем, я видел, как он несколько раз приложился к рюмке. К концу обеда нос Саныча предательски изменил цвет и стал похож на перезрелую сливу.
— Саныч, ты не набрался часом?
— Нет, Дима. Я чуть-чуть пригубил, и все! Я — кремень! Сказал — отдежурю, значит отдежурю! — Саныч махнул рукой и твердой походкой вышел из-за стола. — Я практически трезв, все видели?
— Дима, ты сегодня не напивайся! — шепнул мне Иван. — А то как бы Саныч в разнос не пошел.
— Точно, — поддакнул Артур. — От него всего можно ожидать.
— Да я, собственно говоря, и не собирался пить-то.
Разошлись рано, все сотрудники торопились домой, чтоб успеть приготовить праздничный ужин. Засобирался и я, перед уходом проверил Бурлакова. Он сидел в ординаторской и смотрел телевизор.
— Саныч, ты в порядке?
— Йа, йа, майн фюрер! — отозвался Саныч.
— Ну, бывай, тащи службу! С наступающим!
Перед уходом я зашел на «скорую» и на всякий случай сообщил, где буду праздновать: мы с женой и дочкой собрались к друзьям.
Новый год мы встретили отлично: много смеялись, катались со снежных горок, дурачились; но меня не покидало дурное предчувствие. Веселье стихло только к утру, мы валились с ног от усталости, и друзья предложили поспать у них; но я отказался, и около шести утра отправились домой.
Интуиция не подвела: не успели мы дойти до дома, как из-за угла выскочила «скорая» и резко затормозила возле нас.
— Доктор, а мы вас второй час разыскиваем! Вся больница на ушах стоит! Главврач рвет и мечет! — без предисловий выпалила фельдшер.
— Не понял! А в чем дело? И почему меня ищут? Я же оставил вам адрес, днем еще!
— Дмитрий Андреевич, я насчет адреса не знаю. Мы в восемь вечера сменили дневную смену, а те нам ничего не передали.
— Ну, это уже ваши недоработки.
— Хорошо, потом разберемся, а сейчас садитесь в машину, там парня с переломом привезли, а Бурлаков пьяный валяется. Ермаков уехал, к вам уже третий раз приезжаем, вас тоже нет! Родственники скандальные, они на главного вышли, тот Лившицу приказал разобраться! Он сейчас в больнице, орет! В общем, дурдом!
Я забрался в машину, фельдшер продолжала рассказывать:
— Лившиц собрался главному хирургу области звонить, чтоб тот срочно хирурга на помощь прислал, мол, у нас все перепились.
— Он что, идиот?
— Не знаю, но слышала, что так говорил.
— Нда! С Новым годом, дорогие товарищи…
Меня сразу привезли в хирургию. В коридоре я столкнулся с начмедом, вторым человеком в больнице после главного врача, выходившим из ординаторской.
— Ну что, доигрались, хирурги? Перепились все! — заорал Лившиц.
— Семен Семенович, вы, пожалуйста, кричите дома на свою жену и тещу, а со мной разговаривайте вежливо, — предупредил я.
— Ты что, мне угрожаешь? — изумился начмед.
— Нет, просто говорю. И вы со мной разговаривайте, а не орите. И кто тут «перепились»? Вы видите, что я пьян?
— Насчет тебя не знаю, — сбавив тон, произнес Лившиц. — Но Бурлаков точно невменяемый, иди, глянь в ординаторской.
На мятой кровати сидел Саныч в серой застиранной майке и красных семейных трусах в крупный белый горошек. Из трусов торчали худые волосатые ноги, из майки пробивалась седая свалявшаяся шерсть, растущая на худой впалой груди. Дежурный хирург был мертвецки пьян, он смотрел на нас стеклянными глазами и не понимал, кто мы и зачем пришли. На столе и под кроватью валялись пустые бутылки. У изголовья лежал потертый баян.
— Ну, полюбуйтесь на этого красавца! — победоносно изрек Семен Семенович. — Пьяный в хлам! Он же еще полночи на гармошке играл, орал песни и дверь не открывал!
— Вижу, — кивнул я. — Дежурный хирург пьян. А почему вы орете, что все напились?
— А что я должен думать, простите? Вы не открываете, Ермаков не открывает, ну?
— Семен Семенович, вы же знаете, Ермаков уехал в гости в соседний район, а я сообщил «скорой», где буду. В чем проблема?
— У меня другая информация: вы тут все напились, ушли домой и дверь не открываете.
— Теперь вы видите, что это не так?
— Теперь вижу. Но я уже доложил главному хирургу области, что у нас чепэ произошло, и попросил прислать хирурга в помощь из областной больницы.
— Да вы с ума сошли! Зачем вы так поступили?
— А что мне оставалось делать? Там вон сестра прокурора своего мужа привела с переломом, а ему никто не помогает. Она уже всех на уши поставила. Брату позвонила, тот Тихому, ну а Николай Федорович уже мне.
— Понятно, — протянул я. — И что главный хирург сказал?
— Сказал, что после перезвонит, разберется. Кажется, его не очень обрадовал мой звонок в пять утра.
— Ну, надо полагать. Ладно, где пострадавший? Пойду гляну, а Саныч пусть проспится, только все бутылки полные надо убрать, чтобы он не добавил.
— Давай, Дима, выручай! Баба скандальная, еще и со связями. И извини, что наорал, я погорячился. Сам понимаешь, тут такое! — Лившиц кивнул на Саныча.
— Хорошо, Семен Семенович, проехали.
Взглянув на пациента, я похолодел. Два месяца назад я оперировал ему перелом ключицы — вбил специальный титановый гвоздь. Перед самой командировкой мужчина снова обратился ко мне: где-то упал на больное место и погнул металл. А сейчас вот нарисовался в третий раз. Сидит, пускает слюни на кушетке, а рядом стоит весьма агрессивная девица лет тридцати.
— О, неужели! Дождались хирурга! — с вызовом заголосила девица. — Мы вас, между прочим, третий час тут ждем!
— А я вас не заставлял! — спокойно ответил я, осмотрев страдальца. — У него уже третий раз ломается одно и то же место, и все по пьяни.
— Да как ты со мной разговариваешь? Ты знаешь, кто я?
— Мы с вами не на рынке, а я не картошку продаю, извольте обращаться на «вы»!