— Кажется, в палате.
— Позовите его.
Появился Вольдемарыч:
— О, шеф! Что случилось, будет операция?
— Пока нет. А скажи-ка мне, Петя, это ты кровь затеял переливать?
— Я, у Думбадзе из второй палаты ранение печени, гемоглобин низкий, решил восполнить, а что?
— А ты пробы на совместимость проводил?
— А как же!
— А покажи мне, где пробирка с его сывороткой?
— В холодильнике, — слегка побледнел Минусинский.
— Ну, неси.
Вольдемарыч исчез и через пару минут появился снова.
— Дима, ты знаешь, сыворотки Думбадзе нет. Может, медсестра вылила?
— Я ничего не выливала! — заявила медсестра.
— Петя, как можно вылить то, чего там никогда не было?
— Как не было? Я же сам совмещал!
— Петя, вчера ночью, когда я оперировал Думбадзе, мы ему кровь на совместимость не брали, потому что выполнили реинфузию. Когда собственную кровь переливают, пробу на совместимость не берут. А ты этого не видел, так как мне Степа ассистировал.
— Ну, значит, сегодня утром взяли.
— И утром не брали. Я не просил, и ты тоже, процедурная медсестра подтвердила. Петя, ты соврал мне!
— Дима, ну прости! Знаешь, заработался, туда-сюда! Из головы вылетело! Ну какая разница, делал пробу, не делал? На этикетках же группа стоит!
— Ты что, глупый? Это же преступление!
— Ну, сразу и преступление?
— Петя, да! Это преступление! А не зайди я сюда, ты бы еще протокол переливания заполнил, где указал, что пробы выполнил. А это еще и подлог документации!
— Слушай, ну не кипятись! — попытался успокоить меня Вольдемарыч. — Виноват, сейчас все исправлю. Я, между прочим, твоему больному кровь хотел перелить, ты же его оперировал!
— Моему? Он что, мой личный? Ты, кажется старший ординатор, а я, напомню тебе, освобожденный заведующий! Не хочешь в стационаре работать, иди на прием в поликлинику!
— Ну все, разошелся! Я же пошутил! Что из мухи слона делать?
— Петя, больной не слон, а кровь не муха!
— Но я же не перелил!
Я не стал раскручивать эту историю, сам не знаю почему. Может, потому, что Минусинский клятвенно обещал больше ничего подобного не допускать… Но до меня дошло наконец-то, что почувствовали все остальные: Вольдемарыч ох как непрост.
После этой истории Минусинский стал еще вежливее разговаривать со мной и с преувеличенным рвением исполнять малейшие мои просьбы.
— Смотри, Дима, скоро какать не сможешь, — как-то подколол меня Иван.
— С чего это вдруг?
— Да Минусинский тебе скоро весь зад залижет!
— От дурак! Он просто исполнительный!
— Ой, уморил, исполнительный! — захохотал Иван. — Не будь ты начальником, он бы тебя давно послал!
— А что, тебя уже посылал?
— Ну, меня, сам знаешь, посылать вредно для здоровья! Но если я его о чем попрошу, он сто отговорок найдет, лишь бы не делать!
— Ну, наверное, плохо просишь?
— Он уже в нашем отделении адаптировался и всех мягко и интеллигентно посылает куда подальше. Только ты один этого избежал. Ох, хлебнешь ты с ним!
И я снова пропустил мимо ушей слова Ивана. Я не был искушен в интригах, не распространял сплетни и вообще не играл в подобные игры, а привык доверять только своим собственным глазам и ушам.
Доктор Минусинский как хирург совершенно меня устраивал и, кроме того, освобождал меня для административной работы. И я решил, что, если он негодяй, то рано или поздно это всплывет.
Ждать пришлось недолго.
Перед Новым годом в дверь моего кабинета требовательно постучали.
— Войдите, не заперто! — крикнул я, не отрывая взгляд от годового отчета, над которым в тот момент работал.
— Вы заведующий хирургического отделения? — без предисловий спросила разгневанная женщина, отряхивая снег с одежды прямо на пол.
— Я, а в чем дело?
— Отлично, вы-то мне и нужны, наконец-то застала! — заявила гостья и плюхнулась на диван, расстегнув пуговицы на дешевом и стареньком бордовом пальто.
— Вообще-то я ни от кого не прячусь. А кто вы и что вам нужно?
— Не прячетесь? Странно, а мне сказали, что вы в командировке. Я вас третий день караулю!
— Прекратите говорить загадками и выскажитесь по существу или оставьте мой кабинет. У меня много работы.
— Я думала, вы мне все объясните.
— Хорошо, — попробовал успокоиться я. — Начнем с имен. Я — Дмитрий Андреевич Правдин, а вы?
— Нина Петровна Теплакова! — подсказала незнакомка.
— Нина Петровна, я действительно очень занят: пишу годовой отчет. Так что, если у вас что-то серьезное, начните говорить об этом, а если пришли подурачиться, тогда закройте дверь с той стороны.
— Действительно, мои действия могут показаться вам странными, — согласилась Нина Петровна. — Я почти тридцать лет проработала учительницей в сельской школе, преподаю русский и литературу. Я — сельская училка! Возможно, с головой у меня и не все в порядке, но вы знаете, какая у меня зарплата?
— Понятия не имею, — ответил я, подозревая, что дама слегка не в себе.
— Что вы отодвигаетесь от меня? — словно читая мои мысли, произнесла Нина Петровна. — Не бойтесь, я не сумасшедшая! Я жена Теплакова Геннадия Яковлевича, вы ему неделю назад удалили камни из желчного пузыря и пупочную грыжу!
— Помню, — подтвердил я. — А разве с ним что-то случилось? Я утром на обходе смотрел, настораживающих моментов не увидел.
— Настораживающих моментов, как вы изволили выразиться, нет! Это правда! Но меня настораживает ваш аппетит! Это безобразие, господин Правдин! У меня нет таких денег!
— Так. Стоп. О каких деньгах вы говорите?
— О тех, которые вы взяли за операцию!
— Ничего не понимаю… Мы оперируем бесплатно! И никаких денег ни с вашего мужа, ни с кого другого я не брал!
— Правильно, вы сами не берете, — кивнула Нина Петровна. — Вы других врачей подсылаете! Они берут и вам приносят!
— Что за чушь! — возмутился я. — Вы отдаете себе отчет, в чем вы меня обвиняете?
— Я отдаю! А вы понимаете, что мы с мужем живем только на мою зарплату? Он инвалид — пенсия копеечная, а у нас еще дочь-студентка, ее надо на ноги поднять! Я и так себе часов набрала выше крыши, еще репетиторством занимаюсь! Мы с вами договорились, что за две операции, за желчный пузырь и пупочную грыжу, я вам передам десять тысяч рублей! Я передала! А сейчас вы требуете еще пять тысяч! Где я их возьму? Вы и так меня разорили! Я требую, чтобы вы вернули мне все деньги! Немедленно! А иначе я пойду в газету и расскажу о ваших художествах! Еще и в милицию заявление напишу! Вам небо с овчинку покажется! Теперь я ясно выражаюсь?
— Так, мадам Теплакова, на меня кричать не надо, я с вами ни о чем не договаривался. А милицию я и сам могу вызвать и обвинить вас в шантаже.
— Перестаньте прикидываться! Мне доктор Минусинский все про вас рассказал!
— Минусинский?!
— Да, Минусинский! Ведь это вы заставили его взять с меня деньги, а когда я отдала требуемую сумму, то вам показалось мало! А у меня нет больше денег! Я — училка! Где я вам их возьму? Думаете, если один раз дала, то и дальше доить можно, да? А тут вы просчитались!
— Кажется, я понял. Нина Петровна, я не требовал у вас никаких денег. Слово хирурга. И вообще первый раз сегодня о них от вас и узнал. Но я знаю, кто нам поможет разобраться в происходящем. Пересядьте, пожалуйста, на стул — так вас не будет видно из коридора, и проведем очную ставку.
Теплакова пересела, я выглянул в коридор и подозвал постовую медсестру.
— Валя, срочно пригласите ко мне в кабинет Петра Вольдемарыча! Срочно!
— Звал, шеф? — мягко, как кошка, прокрался в кабинет улыбающийся Минусинский.
— Звал! Ты знаком с Ниной Петровной?
— Здравствуйте, доктор! А вы говорили, что заведующий ваш в командировке, — спокойно произнесла Теплакова.
— А как вы сюда попали? — удивился плут.
— Что, удивлен? Ну, расскажешь нам, как я тебя заставлял деньги за операции брать? — я посмотрел на Минусинского нехорошим взглядом.
— Какие деньги? О чем это вы? Я ничего не брал! — заверещал Петя.
— Хватит врать! — стукнул я по столу кулаком. — Ты постоянно врешь и выкручиваешься! Сумел нагадить, сумей в этом признаться! Еще и меня приплел!
— Шеф, она все врет!
— Не шеф я тебе больше, сволочь!
— Дима, она полоумная баба! Пришла, наплела с три короба, а ты купился!
— Это кто полоумная? — подала голос Нина Петровна. — Я полоумная? У меня и свидетели есть! Не только муж! Он с нашего села еще троих человек оперировал и со всех деньги взял!
— Так ты уже не первый раз руки мараешь? И тем людям тоже говорил, что заведующий тебя заставлял? Отвечай, а то я за себя не ручаюсь!
— Дима, я не знаю, о чем речь! Она же не в себе, кто ей поверит?
— Я ей верю!
— Дима, это наговор! Не знаю, кому это выгодно, но я тут ни при чем!
— Все! — Я окончательно вышел из себя. — Мне это надоело! Слушай сюда! Ты возвращаешь все деньги, которые взял у этой женщины, а я найду и опрошу тех, кого ты оперировал. И если ты и у них брал, то…
— Что — то? — заговорил Минусинский совсем другим тоном. — Ну что ты мне сделаешь? Тоже мне, нашелся пуп земли! Да я в сто раз лучше оперирую! Я в городской больнице отделением заведовал, вы меня благодарить должны за то, что я согласился работать в этом сарае!
— Значит так, гений хирургии, — усмехнулся я. — Мне известно, за что тебя турнули из городской больницы. Мне доктор Чаидзе много интересного про тебя рассказал! Ага, вижу, ты его помнишь. Так что не нарывайся, дорогой товарищ. Вот как все дальше будет: ты вернешь пациентам деньги и напишешь заявление на увольнение по собственному желанию. А в противном случае Нина Петровна и остальные больные, которых ты обобрал, напишут свои заявления. И тобой займется прокуратура. Ты можешь лишиться диплома или получить реальный срок — могут ведь всплыть и твои старые делишки, которые ты в городской больнице проворачивал, — или и то, и другое вместе. Ну как перспектива?