Как мне стало известно позднее, эти сведения Чжоу Эньлая не соответствовали истине. В действительности причиной гибели Сян Ина было другое.
Сян Ин (он же Хан Ин), уханьский текстильщик, был выдающимся деятелем китайского рабочего и коммунистического движения. Вступив в КПК с момента ее основания в 1921 г., он долгое время работал по организации рабочего и профсоюзного движения в Китае, был одним из организаторов и руководителей исторических забастовок: в феврале 1923 г. на Пекин-Ханькоуской железной дороге и 30 мая 1925 г. шанхайских рабочих. На IV съезде КПК (1924 г.) был избран членом ЦК, а на VI съезде (1928 г.) членом Политбюро ЦК КПК. В конце 1930 г. был назначен руководителем бюро ЦК КПК в Центральном советском районе в провинции Цзянси, а на первом Всекитайском съезде Советов в ноябре 1931 г. был избран заместителем председателя Центрального советского правительства и заместителем председателя Реввоенсовета китайской Красной армии. После ухода главных сил китайской Красной армии из Центрального советского района осенью 1934 г. был оставлен в тылу противника, возглавлял бюро ЦК КПК и в исключительно трудных условиях подполья руководил партизанскими действиями в бывшем Центральном советском районе. Был одним из основателей Новой 4‑й армии после начала японо-китайской войны в 1937 г. и являлся фактически ее руководителем. В КПК считался одним из сильных руководящих работников партии и лучшим организатором массовой работы; среди членов КПК пользовался большим авторитетом и уважением. Он был давнишним идейным противником Мао Цзэдуна. Мао Цзэдун пытался расправиться с ним еще во время футяньских событий в 1930–1931 гг., причислив к группе так называемых руководителей «Антибольшевистского союза» в Цзянси, пробравшихся якобы в ряды КПК. Только вмешательство Политбюро ЦК помешало Мао Цзэдуну расправиться с Сян Ином. Позднее Мао Цзэдун считал, и не без оснований, что Сян Ин будет серьезной помехой на его пути к узурпации власти в партии и армии, ибо он был принципиальным коммунистом-интернационалистом и выступал против мелкобуржуазно-националистических, авантюристических установок Мао Цзэдуна, особенно во время японо-китайской войны. Поэтому Мао Цзэдун использовал все возможности для того, чтобы скомпрометировать Сян Ина или избавиться от него.
В январе 1941 г., не дождавшись исхода сражения на юге провинции Аньхуэй и еще не зная о судьбе Сян Ина и Юань Гопина, которые были убиты в этом сражении, Мао Цзэдун сфабриковал так называемое решение ЦК КПК «Об ошибках Сян Ина и Юань Гопина». В этом совершенно секретном документе, предназначенном только для высших руководящих работников КПК, говорилось: «Еще в начале войны тов. Сян Ин имел расхождение с ЦК относительно принципов и военных установок. Он не признавал независимости и борьбы КПК внутри единого фронта, не возглавлял борьбы против постепенного нарастания антикоммунистической политики гоминьдана. Морально он давно уже стал пленником гоминьдана и подготовил тем самым поражение армии в Южной Аньхуэй. В этих вопросах начальник Политотдела Юань Гопин был полностью согласен с Сян Ином». Таким образом Мао Цзэдун всю вину за так называемый инцидент с Новой 4‑й армией свалил на Сян Ина и Юань Гопина. От имени ЦК он обвинял их в том, что они якобы «систематически открыто нарушали директивы ЦК, улаживали все с гоминьданом, были против развития действий Новой 4‑й армии в северном направлении (т. е. против военных действий с гоминьдановскими войсками Хань Дэциня и создания за их счет так называемых антияпонских баз в северной Цзянсу. — А.П.) и упорно придерживались своей оппортунистической линии. Они очень мало докладывали ЦК о внутреннем, партийном, политическом и военном положении 4‑й армии и допускали полный произвол. Неуважение к ЦК (т. е. к Мао Цзэдуну. — А.П.) развилось у них за три года до крайне необычной степени».
Во всем этом сквозил вымысел, типичный для борьбы Мао Цзэдуна против своих противников. В действительности Сян Ин осуществлял политику единого фронта и не хотел следовать авантюристическим, провокационным установкам Мао Цзэдуна, направленным на разрыв единого фронта и развязывание гражданской войны. Это больше всего и бесило последнего.
Обвиняя Сян Ина и Юань Гопина в правом уклоне, Мао Цзэдун писал: «В прошлом Чжан Готао и теперь Сян Ин и Юань Гопин потерпели поражение именно потому, что они не подчинялись ЦК (т. е. Мао Цзэдуну. — А.П.) и это должно послужить печальным примером для всей партии и армии». И далее: «В настоящее время мы пока еще не сравниваем Сян Ина с предателем Чжан Готао и подождем, чтобы он на деле доказал это».
По гоминьдановским данным, Сян Ин был застрелен своим же подчиненным в Тайпине. Если это так, то эти данные заслуживают самого тщательного изучения на предмет выяснения, кто направлял руку убийцы Сян Ина.
По версии Мао Цзэдуна при переправе на северный берег Янцзы «можно было избежать потерь». Однако Сян Ин и Юань Гопин якобы с самого начала колебались и продолжали искать пути к отступлению. Пройдя 30 ли[37], они расположились у деревни Моулин, где были окружены гоминьдановскими войсками, которые в ходе сражения уничтожили примерно 7 тыс. человек. Все бойцы и командиры, за исключением якобы Сян Ина и Юань Гопина «и еще нескольких человек, которые все еще продолжали позорно колебаться», семь суток продолжали ожесточенно сражаться во главе с командиром Е Тином и заместителем секретаря Юго-Восточного бюро ЦК Жао Шуши (секретарем этого бюро был Сян Ин. — А.П.), но будто бы из-за ошибок Сян Ина и Юань Гопина «потерпели поражение».
Такова была совершенно секретная версия Мао Цзэдуна относительно «инцидента с Новой 4‑й армией» в южной части провинции Аньхуэй. Согласно тем же данным, штабная колонна Новой 4‑й армии, которая подверглась разгрому, составляла «примерно одну треть старой 4‑й армии и одну девятую Новой 4‑й армии».
15 января 1941 г. представительство 8‑й армии в Чунцине, в соответствии с указанием из Яньани, размножило в виде листовки телеграмму от имени Чжу Дэ, Пэн Дэхуая, Е Тина и Сян Ина, составленную Мао Цзэдуном. Телеграмма адресовалась «ко всем рабочим, крестьянам, торговцам и соотечественникам в западных странах». В ней говорилось: «4‑я армия и другие наши войска, около 10 тыс. человек под командованием Е Тина, выполняя приказ Чан Кайши, переходили на север, однако неожиданно были окружены национальными войсками в количестве свыше 70 тыс. человек, и с 6 по 12 января 1941 г. продолжались кровопролитные бои. Мы несли большие потери, боеприпасы и продовольствие были израсходованы, но Е Тин и его части, выполняя приказ верховного командования, продолжали двигаться на север. Войска Е Тина двигались через провинцию Цзянсу по маршруту, утвержденному Гу Чжутуном, но «неожиданно» подверглись нападению. По сведениям, которые мы имеем, план нападения был разработан заранее, была произведена расстановка сил. Они использовали нашу неподготовленность и произвели полное окружение».
Телеграмма заканчивалась следующими словами: «В стране ведется подготовка к массовым арестам и расправам, к нападению на представительства 8‑й армии. В Центральный Китай послано свыше 20 дивизий регулярных войск для проведения больших наступательных операций, дело идет к изменению существующей обстановки. Наши войска на передовых позициях ведут борьбу с врагом, а в тылу вынуждены сопротивляться атакам национальных войск. Для борьбы с предателями просим принять немедленные меры, выпустить из окружения наши части на юге Аньхуэй, немедленно освободить Е Тина и других, пропустить их на север, отменить окружение в Центральном Китае, ликвидировать блокаду на северо-западе, прекратить расправы по всей стране, во имя спасения родины и судьбы нации приостановить разгул реакции».
20 января 1941 г. меня посетил представитель 8‑й армии в Чунцине генерал Е Цзяньин. Он сообщил, что 19 января Чжоу Эньлай получил телеграмму из Яньани, в которой указывалось, что из событий по разгрому Новой 4‑й армии можно сделать вывод о том, что Чан Кайши решился на окончательный разрыв с КПК. Поэтому Чжоу Эньлаю предлагалось отправить всех членов КПК из Чунцина в Яньань, газету «Синьхуа жибао» выпускать маленьким форматом. Чжоу Эньлаю было также предложено отправить видных левых деятелей, сотрудничавших с КПК, через Гонконг в СССР или в страны Южных морей. По словам Е Цзяньина, всех левых деятелей, которых необходимо было немедленно отправить из Чунцина, насчитывалось до 40 человек, наиболее видных — 10–18. Он также просил отправить в Советский Союз через Ланьчжоу около 30 видных коммунистов, находившихся тогда в Чунцине.
Далее Е Цзяньин сообщил, что 19 января Чан Кайши отдал секретный приказ 3‑му и 5‑му военным районам, в котором указал, что с Новой 4‑й армией в данное время покончено. Теперь гоминьдановцам надо было не допустить выхода частей 18‑й АГ и оставшихся частей. Новой 4‑й армии из провинции Аньхуэй в западном направлении. По мнению Чан Кайши, этот выход должен был осуществиться в район Дабешань, что на стыке трех провинций: Аньхуэй, Хэнань и Хубэй. Во исполнение приказа Чан Кайши командующий 5‑м военным районом Ли Цзунжэнь 19 января 1941 г. отдал своим войскам приказ в течение двух месяцев уничтожить войска 18‑й АГ и Новой 4‑й армии. Он стал главнокомандующим по ликвидации войск КПК в провинциях Хэнань, Аньхуэй и Цзянсу. Командующий 31‑й армейской группой гоминьдановских войск Тан Эньбо должен был действовать в районе севернее р. Хуанхэ; южнее р. Хуанхэ действовал командующий 21‑й АГ Ли Пинсян. В центральной части провинции Хубэй против партизанских войск КПК должны были действовать части под командованием Фэн Чжианя.
По имевшимся данным, 31‑я АГ должна была двигаться на восток для расправы с частями 8‑й и Новой 4‑й армий в провинции Цзянсу. 21‑я АГ под командованием Ли Пинсяна, находившаяся в восточной части провинции Аньхуэй, готовилась к боям с частями Новой 4‑й армии в данной провинции.
В соответствии с вышеуказанной установкой Яньани, Чжоу Эньлай начал вызывать к себе всех работников так называемого культурного фронта (не членов гоминьдана), предлагая им покинуть Чунцин по политическим соображениям. Некоторые отказались выполнить это указание, другие же, хотя им и не угрожал арест, бежали из Чунцина, не зная, что тем самым навлекли на себя немилость спецслужбы гоминьдана. Понятно, что тем, кому угрожал арест, нужно было бежать, и Чжоу Эньлай, знавший об опасности (он имел списки, составленные спецслужбами гоминьдана на арест левых), должен был предупредить их. Но вызывать всех, в том числе и тех, кому не угрожал арест, конечно, было нецелесообразно; тем более, что некоторые из отказавшихся выехать стали поговаривать, что «Чжоу Эньлай паникует». Такой массовый побег работников культурного фронта, естественно, ослаблял силу сопротивления реакционным