Военно-политическое давление японской военщины на Чунцин
Летом-осенью 1941 г. японское командование предприняло наступление на Чжэнчжоу и Лоян в провинции Хэнань с задачей овладеть участком Лунхайской железной Дороги и угрожать району Тунгуань-Сиань с дальнейшим наступлением на Чунцин. Однако это наступление японцев не увенчалось успехом. Следует сказать, что вое японские планы наступательных действий летом-осенью 1941 г. потерпели провал. Это объяснялось тем, что японское командование недооценило военно-политическую обстановку в стране и выделило недостаточное количество сил и средств для реализации своих замыслов. Вое это поставило правящие круги Японии в затруднительное положение. В середине октября кабинет Коноэ подал в отставку. Новый японский капнет возглавил генерал Тодзио, который был известен своей крайней враждебностью к СССР. 30 октября 1941 г. министр финансов Кун Сянси спросил меня во время встречи, как я смотрю на смену правительства Японии в свете будущей японской экспансии на север? Я ответил, что из истории японских кабинетов известно, что ни один из них дружески не относился к Советскому Союзу. Что же касается возможности японской экспансии на север, то она прежде всего будет определяться реальными силами Японии, которые она могла бы противопоставить советским войскам на Советском Дальнем Востоке.
Чтобы ослабить волю китайского народа к сопротивлению и парализовать поставки чунцинскому правительству вооружения из-за границы, в том числе и из Советского Союза, японская военщина, начиная с мая и до осени 1941 г., продолжала наносить массированные воздушные удары по коммуникациям Западного Китая и по военной столице Чунцину.
Одновременно японцы, используя прояпонские элементы и свою агентуру в правящих кругах Китая и в гоминьдане, предпринимали все меры к тому, чтобы убедить Чан
Кайши в целесообразности прекратить сопротивление Японии в связи с изменившейся международной обстановкой, примириться с нанкинским правительством Ван Цзинвэя и объединенными силами обрушиться на общего и ненавистного врага — Китайскую коммунистическую партию и ее вооруженные силы. В этих же целях японское правительство добилось дипломатического признания 4 июля 1941 г. Германией и Италией нанкинского правительства Ван Цзинвэя. Однако это признание вызвало такое бурное негодование в Китае, что гоминьдановское правительство было вынуждено разорвать дипломатические отношения с Германией и Италией.
Летом-осенью 1941 г., чтобы подкрепить политическое давление на Чан Кайши, японская военщина активизировала военные действия на фронтах японо-китайской войны. В частности, было принято решение начать второе наступление в районе Чанша, овладеть этим городом и важным стратегическим районом на подступах к временной военной столице Китая — Чунцину. Бои завязались в начале сентября. Японцы захватили г. Ичан в провинции Хубэй, порт на р. Янцзы и развили наступление на Чанша. К концу месяца им удалось прорвать внешний оборонительный пояс и выйти к городу. Однако прибывшие в район боевых действий части 10‑й гоминьдановской армии выбили японцев из города. Китайские войска освободили также и г. Ичан. Во время боев за Чанша на фронт выезжал Чан Кайши. С ним приезжала и жена его Сун Мэйлин, которая везла подарки на фронт.
С приходом к власти Тодзио в китайских политических кругах с еще большей настойчивостью заговорили о предстоящем нападении Японии на Советский Союз. Сначала время нападения связывалось с захватом немцами Ленинграда. Когда же положение на Ленинградском фронте стабилизировалось, а немецкие войска начали наступление на Москву, новый срок японского нападения связывался с падением Москвы. Разговоры об этом усилились в связи с тем, что иностранные посольства в СССР были переведены в Куйбышев.
Одновременно китайские политические деятели усилили провокационный нажим на советское правительство с целью вырвать у СССР согласие на заключение военного соглашения с Китаем против Японии. Об этом говорили в беседах со мной министр иностранных дел Го Тайци 17 октября 1941 г., генеральный секретарь Высшего совета национальной обороны Ван Чунгуй, министр пропаганды Ван Шицзэ и др. Пищу для таких разговоров давала провокационная политика Японии на Дальнем Востоке. Так, 23 октября 1941 г. произошло столкновение советского и японского пограничных отрядов. Еще ранее, в августе 1941 г., в японской печати была поднята шумиха по поводу американских поставок нефти Советскому Союзу через Владивосток. Японцы были против того, чтобы горючее и другие товары, закупленные Советским Союзом в США, доставлялись через Владивосток «вблизи японской территории». Об этом недвусмысленно заявил японский посол в Москве Татэкава наркому иностранных дел В.М.Молотову 25 августа 1941 г., указав, что отправка из США во Владивосток закупленных Советским Союзом материалов якобы создает для Японии весьма деликатное положение. В.М.Молотов решительно отверг поползновения японских милитаристов ущемить интересы Советского Союза, заявив, что попытки препятствовать торговым отношениям между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки не могут не рассматриваться иначе, как недружественный акт Японии в отношении Советского Союза. Это решительное и твердое заявление Советского правительства было положительно встречено в правительственных кругах Китая. Они рассматривали это заявление как твердую решимость Советского правительства отстаивать интересы Советского Союза на своих дальневосточных рубежах. Однако японские власти стали чинить препятствия нормальному судоходству на Тихом океане, не пропуская суда, идущие во Владивосток и другие дальневосточные порты. Американцы, не желая обострять отношения с Японией, решили прекратить поставку нефти в Советский Союз через Владивосток. Идя на уступки Японии, правительство США рассчитывало направить японскую агрессию в северном направлении — против Советского Союза. Ради этого оно было готово пойти и на определенные уступки Японии и в отношении Китая.
Глава 23Реакция тормозит торговые и культурные связи
Несмотря на, казалось бы, дружественные отношения между СССР и Китаем, на частые встречи с видными государственными деятелями, китайское правительство постоянно тормозило развитие советско-китайских торговых и культурных связей.
Война с фашистской Германией вынуждала меня более остро ставить вопрос о советско-китайских торговых отношениях. Китайская сторона, вопреки заключенным контрактам, по-прежнему не выполняла в установленные сроки поставки важнейшего стратегического сырья, такого, как вольфрам, олово, сурьма и др. Мне приходилось неоднократно в беседах с министром экономики Вэнь Вэньхао, заместителем президента Исполнительного юаня Кун Сянси и другими государственными деятелями поднимать эти вопросы и способствовать их скорейшему разрешению. Желая облегчить Китаю выполнение контракта за 1940–1941 гг., я попросил Кун Сянси поставить нам в Рангун вместо определенной части чая тысячу тонн вольфрама и тысячу тонн олова. Кун Сянси не возражал и обещал также ускорить отгрузку шерсти по северо-западному тракту. Правда, он заговорил о том, что Советский Союз затягивает выполнение заказа на артиллерийские снаряды. Я заметил в этой связи, что тех снарядов, которые Китай уже получил от Советского Союза, при нынешней степени их использования, китайской армии хватит на 10 лет военных действий.
С большими трудностями шли переговоры о заключении ежегодного протокола по товарообороту на 1941–1942 гг. При этом китайские правительственные чиновники завышали цены на китайские товары, отказывали Советскому Союзу в тех товарах, которые особенно были необходимы фронту. 30 октября в беседе с министром финансов Кун Сянси я указал на ненормальное положение с ценами на сельскохозяйственную продукцию Китая. Так, например, стоимость пикуля[38] шерсти на нью-йоркском рынке определялась в 31 долл., а китайский чиновник Лин на торговых переговорах с представителями советского торгпредства назначал цену по 50 долл. за пикуль.
Неоднократно я ставил вопрос о прокате советских фильмов на китайских экранах, указывая министру пропаганды Ван Шицзэ, что цензурные рогатки и прочие препятствия на этом пути с каждым годом увеличиваются. Так, к примеру, если в 1940 г. фильм «Ленин в Октябре» был пропущен цензурой без единой зацепки, то аналогичный фильм «Ленин в 1918 г.» подвергся такой большой обработке, что потерял всякую ценность как по содержанию, так и по форме. Кроме того, фильмы часто задерживались в цензурном комитете и подолгу не выпускались на экраны. Так обстояло дело в столице Китая Чунцине. В провинциях же зачастую не допускались к демонстрации фильмы, прошедшие через цензуру центрального правительства. К примеру, в г. Сиань местные власти запретили демонстрацию фильма «Боевые подруги», детского фильма «Золотой ключик» и др.
Не лучше обстояло дело с распространением советских книг, журналов и другой печатной продукции. Полицейские органы часто запрещали продавать журнал «Москоу Ньюс» и даже китайский журнал, выпускаемый советско-китайским культурным обществом «Культура Китая и СССР».
7 ноября 1941 г. по случаю 24‑й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в нашем посольстве состоялся традиционный дипломатический прием. Примерно за час до начала прибыл Чан Кайши, чтобы лично поздравить нас с национальным праздником и засвидетельствовать свое дружеское отношение к Советскому Союзу. Поздно вечером мы узнали о состоявшемся в этот День параде войск на Красной площади. Это известие еще более укрепило нашу уверенность в том, что Москва выстоит, хотя гитлеровцы хвастливо утверждали, что «дни Москвы сочтены.»
В эти трудные для нас дни в Китае меня довольно часто посещал маршал Фэн Юйсян. Его позиция не отличалась от позиции других представителей китайского правительства. Он высказывался за немедленное вступление Советского Союза в войну с Японией. Во время встречи 24 ноября 1941 г. Фэн Юйсян говорил, что 90 % китайского народа несомненно стоит на стороне Советского Союза, причем часть людей с волнением следит за героической борьбой Красной Армии и искренне радуется каждому ее успеху.