Следует сказать, что Чжоу Эньлай правильно оценил мое отношение к этому вопросу, и я раньше знал, что Мао Цзэдун и его сторонники сознательно провоцируют столкновения с гоминьданом. Выслушав Чжоу Эньлая, я спросил его:
— Есть ли какие документы данного совещания и располагаете ли вы таковыми?
Чжоу Эньлай ответил, что у него нет никаких документов и что он имеет лишь устное сообщение одного из участников совещания. Однако Чжоу Эньлай уклонился от ответа на вопрос: «Кто из участников совещания военного комитета сообщил ему об этом?».
Мао Цзэдун, г. Яньань, 30-е гг.
Высказывая свое мнение по этому вопросу, я заметил Чжоу Эньлаю, что КПК следовало бы использовать поездку Чан Кайши в Сиань для того, чтобы расстроить его планы разгрома КПК, если таковые имеются. Я порекомендовал ему посоветовать руководству КПК в Яньани, где находился в то время Мао Цзэдун, организовать встречу представителя Яньани с Чан Кайши и поговорить с ним по всем спорным вопросам. Чжоу Эньлай ответил мне, что Чан Кайши не встречается с ним якобы уже более 7–8 месяцев, и Мао Цзэдун предложил ему также не ходить к Чан Кайши и вообще не обращать на него никакого внимания. Я сказал Чжоу Эньлаю, что именно сейчас как никогда необходимо встретиться с Чан Кайши, а не ждать, что он сам придет на поклон к КПК, ибо обстановка требует этого, и эта встреча будет только на пользу КПК и Китаю в целом. При этом я подчеркнул, что такая инициатива со стороны КПК, во-первых, обезоружит те круги гоминьдана и центрального правительства, которые толкают Чан Кайши на принятие активных мер против КПК, и поддержит те круги в гоминьдане, которые стоят на позиции мирного разрешения вопросов, связанных с взаимоотношениями между КПК и гоминьданом. Во-вторых, я сказал Чжоу Эньлаю, что встретившись с представителями КПК, Чан Кайши вынужден будет выслушать их и дать какие-то разъяснения и обязательства, от которых он не сможет отказаться по крайней мере в ближайшее время. Наконец, при встрече можно будет поставить перед Чан Кайши ряд острых требований и претензий, которые до сих пор не были разрешены. Удачное проведение такой встречи и беседы покажет всем, что у коммунистов кет никаких тайных замыслов против Чан Кайши и центрального правительства, что коммунисты лояльно настроены в отношении Чан Кайши, что они готовы продолжать борьбу против врага китайского народа — японских захватчиков. Я считал неправильным восстанавливать Чан Кайши против КПК и давать повод реакционным элементам развязать руки для борьбы против КПК. Мои высказывания явно не понравились Чжоу Эньлаю, хотя он и заявил, что передаст эту точку зрения ЦК КПК.
Дней через 10 после встречи с Чжоу Эньлаем у меня состоялась беседа с вдовой Сунь Ятсена — Сун Цинлин, которая пришла в посольство с дружеским визитом. Отвечая на мой вопрос, она сказала, что поездка Чан Кайши не связана с подготовкой выступления против коммунистов. Беспокойство Чжоу Эньлая, заявила Сун Цинлин, по этому поводу напрасно, и она якобы уже сказала ему об этом. Это заявление Сун Цинлин не только успокоило, но я бы даже сказал, обрадовало меня, поскольку оно подтвердило правильность моего отношения к заявлению Чжоу Эньлая. Сун Цинлин, являвшаяся близкой родственницей Чан Кайши, но симпатизировавшая коммунистам, была, конечно, в курсе дел Чан Кайши. И ее словам можно было вполне доверять.
Во время этой беседы Сун Цинлин, в частности, сказала о том, что престиж Соединенных Штатов в Китае растет с каждым днем. Это связывалось не только с американской помощью, но и с той ролью и поддержкой, которую Америка, по расчетам правящих кругов Китая, могла оказать в будущем Китаю на мирной конференции.
Глава 27Внутренние трудности Китая. Курс на втягивание СССР в войну с Японией
Крайне трудный 1941 г. закончился блестящей победой советского народа — разгромом фашистских полчищ под Москвой. Трудности в советско-китайских отношениях по-прежнему существовали. Торговое соглашение на 1941–1942 гг. заключено не было. Некоторые китайские газетенки продолжали публиковать антисоветские и провокационные сообщения. Хотя это было и не всегда приятно, но со всеми этими вопросами приходилось обращаться к различным государственным деятелям, вплоть до самого Чан Кайши.
10 января 1942 г. Чан Кайши устроил прием для послов и посланников иностранных государств по поводу назначения нового министра иностранных дел Китая Сун Цзывэня, который еще не вернулся из США. После краткой церемонии, связанной с поздравлениями по поводу назначения нового министра, у меня состоялась небольшая беседа с Чан Кайши, в которой, он, между прочим, заявил, что он уже отдал Распоряжение соответствующим китайским органам о принятии необходимых мер по заключению договоров на поставку Советскому Союзу товаров.
В то время я довольно часто встречался с представителем Синьцзяна при центральном китайском правительстве — Чжан Юаньфу. Это был осведомленный политик, поддерживавший тесные контакты с американцами и англичанами в Чунцине. Он говорил, что ему приходится вести большую работу по разъяснению политики Советского Союза в Синьцзяне. По его словам, в Соединенных Штатах, например, многие не понимали взаимоотношений СССР и Синьцзяна, веря всяким слухам о том, что Советский Союз якобы построил железную дорогу и держит свои войска в Урумчи и в других местах Синьцзяна. Поэтому он предложил политическому советнику Чан Кайши американцу О.Латтимору поехать в Синьцзян и самому убедиться в беспочвенности подобных слухов. Говоря о внутриполитическом положении Китая, о его экономическом и финансовом положении, Чжан Юаньфу сказал, что, несмотря на трудности переживаемого момента, экономика и финансы Китая были в состоянии известное время нести на себе бремя военных расходов. Сила Китая заключалась в его сельскохозяйственной экономике. Продовольствия в стране было достаточно, чтобы прокормить армию и народ. Это подтверждалось хотя бы тем, что в январе 1942 г. продавался рис урожаев 1939 и 1940 гг. Чжан Юаньфу говорил тогда, что правительству были гарантированы сбор и закупка 60 млн. пикулей риса. Однако финансовое положение было чрезвычайно серьезным. В бюджете существовал пассив в 1 млрд. долл., который покрывался выпуском бумажных денег. К 1942 г., по словам Чжан Юаньфу, их было выпущено на 12 млрд. долларов, в то время как до войны их насчитывалось только около 2 млрд. В этой связи существовало определенное мнение среди некоторых членов Национально-политического совета о том, чтобы максимально сократить второстепенные расходы государства, закрыть учреждения и органы, дублирующие друг друга или не имеющие первостепенного значения в военное время.
Говоря далее о внешней политике Японии, Чжан Юаньфу утверждал, что Япония непременно выступит против Советского Союза, пытаясь захватить Владивосток, который японцы считают острым ножом, занесенным над их спиной. Выступление Японии, по его словам, ожидалось в ближайшие недели. Такого же мнения, говорил он, придерживались англичане и американцы, и оно было основано на том, что Владивосток для Японии слишком важен как стратегический пункт, владея которым она сможет спокойно действовать на юге.
На мой вопрос, когда США сумеют начать активные действия на Тихом океане, Чжан Юаньфу ответил, что Соединенные Штаты пока следят за действиями Гитлера на Западе и Ближнем Востоке. По его словам, Гитлер считал тогда, что взятие Москвы вообще не имело смысла. Поэтому он пытался склонить Францию к передаче ему морского флота для того, чтобы противопоставить его Англии и вторгнуться на Советский Кавказ через Турцию. (В этой связи некоторые китайцы говорили мне, что китайское правительство располагало совершенно достоверной информацией о том, что парашютные части, использованные немцами в борьбе за Крит, предназначались вовсе не для операции по захвату Крита, а для выброски над нефтяными районами Баку. Фашистское командование планировало сбросить десант, чтобы не допустить разрушения нефтепромыслов. Ожесточенная борьба в Средиземноморье якобы вынудила немцев прибегнуть к помощи как раз тех ударных парашютных частей, которые готовились совсем для другой Дели. Я вполне допускал такую возможность, о чем сказал Чжан Юаньфу. Однако победа советского оружия под Ростовом, а также разгром немцев под Москвой, безусловно, имели гораздо большее значение для сдерживания любых новых германских акций на восточном фронте.)
Успехи японской армии на тихоокеанском театре военных действий, захват Сингапура, вторжение в Бирму, в Голландскую Индию, безусловно, находились в центре внимания политических деятелей Китая и иностранных послов в Чунцине. Одни возмущались слабостью сопротивления англичан и американцев, их неподготовленностью к войне на Тихом океане, другие строили догадки о будущих военных планах Японии. Зимой 1942 г. в китайских газетах вновь замелькали сообщения о предполагавшемся выступлении Японии против Советского Союза. Появились такие сообщения и в японской печати. На одну из статей японских газет «Правда» была вынуждена дать отповедь.
Китайские государственные деятели, ссылаясь часто на данные китайской разведки, сообщали о том, что Япония начнет военные действия против Советского Союза в марте 1942 г. При этом нападение японцев увязывалось с предполагавшимся весенним наступлением гитлеровской армии на советско-германском фронте. То же самое заявляло и яньаньское руководство КПК. Оно без тени сомнения утверждало, что Германия и Япония развернут против СССР весеннее наступление. Естественно, это не могло не волновать меня как советского посла. 17 февраля 1942 г. У меня состоялась беседа с заместителем начальника генштаба китайской армии генералом Бай Чунси. Он сообщил мне, что, по последним данным китайской разведки и показаниям ряда японских военнопленных, Япония располагала будто бы в начале 1942 г. 12 тыс. самолетов. Из этого числа примерно 2,5–3 тыс. — самолеты первой линии. Говоря о количестве японских вооруженных сил в Маньчжурии, Бай Чунси указал, что японцы имели там от 25 до 27 дивизий и около 700 самолетов. До начала тихоокеанской войны японцы держали в Маньчжурии до 3 тыс. самолетов, но в ходе войны им пришлось перебросить значительное количество самолетов на театр военных действий в южной части Тихого океана. Предполагалось, что после завершения операций в Голландской Индии японское командование вновь передислоцирует значительное количество войск и техники на север, в Маньчжурию. В этой связи указывалось, что Германия и Япония заключили в январе 1942 г. военное соглашение, которое предусматривало определенную синхронизацию действий Японии и Германии против Советского Союза.