23 января 1942 г. Кларк Кэрр пригласил меня на Небольшой ужин. Он решил отметить свое новое назначение. За ужином Кэрр рассказал, что он поедет в Советский Союз через Индию, где хранятся его личные веши. В Индии он намеревался ознакомить английские власти с положением в Китае, а также изучить политику Советского Союза в отношении Индии. В шутливом тоне он спросил меня, не намерен пи я в ближайшем будущем поехать в СССР и что в таком случае он был бы рад разделить со мной путешествие через Индию. При этом он подчеркнуто заметил, что я имея бы случай убедиться в том, насколько хорошо управляется Индия и насколько прекрасно английские власти в Индии на протяжении почти столетия готовились к отражению предполагавшегося русского вторжения в Индию. Смеясь, Кларк Кэрр сказал, что английские власти в Индии всегда преследовал кошмар русского вторжения. Далее Кэрр сказал, что он является профаном в русских делах, поэтому визит министра иностранных дел Великобритании Идена в СССР и плодотворные переговоры в Москве в значительной степени облегчают его миссию в качестве будущего посла в СССР. Назначение послом в СССР для него было неожиданным.
— Когда я получил это сообщение, — заключил Кэрр, — я немедленно послал телеграмму Идену, в которой указал, что весьма мало знаком с Советским Союзом. Иден немедленно ответил, что именно поэтому он и дал мне эту новую должность.
Вопреки своим ожиданиям, Кэрр вынужден был поторопиться с отъездом. 31 января он получил предписание из Лондона немедленно выехать в СССР. В связи с этим он досадовал, что у него нарушились все планы и что он не сможет детально побеседовать со мной по ряду серьезных вопросов, как это он предполагал сделать ранее. Кэрр просил порекомендовать ему, с кем бы он мог по приезде в СССР установить полезные и необходимые для себя связи. Кэрр пояснил при этом, что если бы я был назначен послом в Лондон, то он смог бы дать мне список человек на 50 из 500 с лишним, с которыми мне пришлось бы вступить в тот или иной контакт. Эти 50 человек, по его мнению, оказались бы весьма полезными для моих деловых связей и успешной работы. Я сказал послу, что я человек военный и большинство моих друзей в настоящее время находится на фронте. Некоторые из них погибли, а местонахождение многих я не знаю сам, поэтому мои рекомендательные письма вряд ли окажутся полезными. Кэрр согласился со мной.
Он рассматривал свое новое назначение в политическом отношении как одно из наиболее ответственных и почетных поручений своего правительства, ибо с полным основанием полагал, что вопрос о взаимоотношениях между Великобританией и Советским Союзом был столь же важным в то время, как и вопрос о взаимоотношениях между Великобританией и Соединенными Штатами. Кэрр заверил меня в том, что он приложит все силы для того, чтобы укрепить взаимоотношения между двумя странами и установить дружественные отношения не только в период войны, но и в мирное время. Я заверил его, что как правительство, так и народ Советского Союза всегда искренне стремились к установлению самых дружеских отношений с Великобританией. Но беда состояла в том, что некоторые круги в Англии с враждебным предубеждением относились к Советскому Союзу. Кэрр согласился со мной. Он расценил как большое несчастье то, что прежние руководители английского правительства, Чемберлен, Галифакс и другие, не сумели избавиться от предубеждений накануне второй мировой войны и правильно понять точку зрения Советского Союза. В результате во время англо-франко-советских переговоров, проходивших в апреле-августе 1939 г., СССР и Великобритания не смогли договориться, что привело к небывалым несчастьям в истории. Кларк Кэрр подчеркнул, что ответственность за это в значительной мере несут Чемберлен, Галифакс и подобная им по взглядам группа консерваторов. Он сказал, что после того, как к власти пришли Черчилль и Иден, положение изменилось. Эти деятели, по его словам, принадлежали к тому роду подлинно государственных деятелей, которые имеют мужество признать и исправить совершенные ошибки, и он был рад работать под руководством этих государственных деятелей, которых хорошо знал с детских лет.
Затем Кэрр попросил меня оказать ему небольшую личную услугу — переслать в СССР несколько писем от жены, находившейся в Нью-Йорке. Эти письма должны были прийти в Чунцин уже после его отъезда. Я, разумеется, сказал ему, что с удовольствием выполню эту просьбу.
23 февраля 1942 г., во время приема по случаю 24‑й годовщины Красной Армии ко мне подошел австралийский посланник в Китае Эглстон и спросил, что я думаю о возможности установления дипломатических отношений Австралии с Советским Союзом. Я ответил, что лично не вижу каких-либо препятствий к этому. Разговор наш на эту тему этим и ограничился.
Через неделю, а точнее 2 марта 1942 г., Эглстон приехал в посольство и сообщил мне, что несколько дней тому назад австралийское правительство дало распоряжение своему Верховному комиссару в Лондоне Брюсу войти в контакт с советским послом в Англии И.М.Майским о возможности установления дипломатических отношений между Австралией и СССР и обмена дипломатическими представителями. Верховный комиссар Брюс уже имел разговор с советским послом в Англии относительно этого вопроса. Советский посол весьма благожелательно отнесся к предложению австралийского правительства. Эглстон сказал мне, что поскольку успешное начало уже положено, австралийское правительство предложило ему официально обратиться к советскому послу в Китае с просьбой передать правительству Советского Союза пожелание австралийского правительства об установлении дипломатических отношений между СССР и Австралией. Я ответил, что весьма рад слышать сообщение, переданное мне австралийским посланником, и обещал немедленно довести до сведения своего правительства пожелание правительства Австралии об установлении дипломатических отношений.
Во время разговора на эту тему австралийский посланник, между прочим, сообщил, что правительство Новой Зеландии также намерено было установить с СССР консульские отношения. Судя по некоторым замечаниям посланника, инициатива установления дипломатических отношений между Австралией и СССР исходила от него.
Когда речь зашла о тихоокеанской войне, посланник заявил, что он полон надежд на успешный исход войны. По его словам, беда заключалась в том, что английские военно-морские силы были разбросаны по различным театрам военных действий, в то время как военно-морские силы США еще не успели оправиться от последствий первых дней тихоокеанской войны. Коснувшись роли Австралии в тихоокеанской войне, посланник заявил, что, по его мнению, Австралия наряду с Индией и Китаем должна стать плацдармом, откуда союзники в конце концов начнут наступление на японцев. Он упомянул, что австралийские войска принимали участие во многих операциях в Греции, Ливии, на Крите, на Малайском полуострове и в других местах. За пределами Австралии, по его словам, в то время находились 4 дивизии австралийских войск, которые понесли тяжелые потери. Так, например, в Греции австралийцы потеряли не менее 10 тыс. человек. Весьма значительные потери понесли они при защите Сингапура. На вопрос, как расценивает посланник возможность угрозы со стороны японцев непосредственно для самой Австралии, он ответил, что ближайший пункт в Австралии, на который японцы могли совершить нападение, это порт Дарвин, который отделен от внутренних районов Австралии безбрежной пустыней и пригоден для размещения весьма ограниченного количества войск. Японцы могли попытаться совершить нападение на западное побережье Австралии, но в этом случае надо было идти на риск, ибо пришлось бы неимоверно растянуть и без того уязвимые морские коммуникации.
Далее речь зашла о создании второго фронта в Европе в связи с выступлением 26 февраля 1942 г. советского посла в США М.М.Литвинова. Посланник стал говорить, что создание второго фронта сопряжено со значительными трудностями, что Великобритания при попытке открыть второй фронт в Европе сама может оказаться перед угрозой германского вторжения. Ливийский фронт посланник не принимал в расчет, ибо там англичане вели, собственно говоря, оборонительные операции. Война в Ливии, по словам Эглстона, была подобна карусели и никаких решительных результатов до окончания войны в целом дать не могла. Посланник оказал, что в операциях в Ливии принимали участие и австралийские войска.
20 апреля 1942 г. мне нанес первый визит прибывший в Чунцин чехословацкий посланник Маневски. Во время беседы посланник отметил героическую борьбу Советской Красной Армии, поздравил меня с успехами на фронтах борьбы с германской армией. Он сказал, что в борьбе с немцами русский народ показывает образцовый пример для всех остальных славянских народов и возглавляет их. Советский Союз должен стать, по его словам, на будущие времена объединяющим и сплачивающим центром всех славян. Только так славянские народы могут обезопасить себя от возможной агрессии со стороны Германии, исключить навсегда повторение «дранг нах остен». Он сказал, что престиж русских среди славянских народов очень высок, что славянские народы в результате всех испытаний хорошо понимают руководящую роль СССР и с симпатией относятся к установлению в будущем руководящей роли СССР среди всех славянских народов. В ходе дальнейшей беседы посланник выразил пессимизм по вопросу открытия второго фронта в Европе, ругая при этом англичан и американцев, как неспособных сделать это. Когда речь зашла о Дальнем Востоке, он поинтересовался, как я расценивал последние слухи о возможности нападения Японии на Советский Союз. Я ответил, что такого рода слухи идут давно. Я подчеркнул тенденциозность и умышленность распространения подобных слухов, хотя, конечно, не отрицал, что в Японии имеются горячие головы, мечтающие о нападении на СССР.
Затем мне нанес визит представитель генерала де Голля в Китае С.Каре. Он добивался признания правительства свободной Франции. Каре сказал, что хотя гоминьдан и признал правительство свободной Франции, правительство Кита