26 мая 1942 г. у меня состоялась беседа с вице-министром иностранных дел Китая Фу Бинчаном. Я поинтересовался его мнением о планах Японии в дальнейшем. Фу Бинчан заявил, что до поражения Японии в Коралловом море почти все были уверены в том, что Япония в конце мая выступит против Советского Союза. Такая оценка исходила из того, что Германия готовилась к летним наступательным операциям, от успеха которых зависела не только судьба Германии, но и Японии. Но теперь, когда США сосредоточили войска в районе Австралии и дали отпор японцам, положение изменилось. Высказывая свою личную точку зрения, Фу Бинчан заявил, что нападение Японии на Советский Союз не облегчило бы положение Китая, кроме того, открытие второго фронта на востоке лишь бы распылило силы Советского Союза и увеличило его трудности. Это, естественно, отдалило бы победу демократических стран, ибо победа Советского Союза — это победа всех союзников, это, в конечном счете, победа Китая. Поэтому Фу Бинчан считал, что необходимо Японию удерживать от такого шага.
К лету 1942 г. японцы захватили почти всю Бирму и заняли подступы к Индии. Политика Японии в отношении Китая сводилась к тому, чтобы усилить военную блокаду, отрезать внешние пути, по которым возможно было оказывать помощь Китаю со стороны Англии и США, заставить Китай отказаться от войны. В южных районах Китая, в провинции Юньнань, было всего немногим более одной японской дивизии. Эти войска не представляли большой угрозы для Китая. Японские коммуникации были растянуты на многие тысячи километров, поэтому для широкого наступление в Китае Япония уже не располагала достаточными силами. Единственно, что она могла себе позволить — это проводить наступательные операции на отдельных участках фронта.
В обстановке усилившейся японской блокады Китая весной и летом 1942 г. Чан Кайши сделал ряд жестов, которые говорили о том, что он придает особое значение отношениям Китая с Советским Союзом. 28 мая 1942 г. начальник отдела Военного комитета Китая Пу Даомин спросил у меня, когда можно ожидать возвращения уехавшего в начале 1942 г. в Москву военного атташе генерала В.И.Чуйкова, который одновременно исполнял и обязанности главного военного советника китайской армии. Я ответил ему, что генерал Чуйков, вероятно, в Китай уже не вернется. На советско-германском фронте развернулись жестокие сражения и боевые генералы, каким являлся В.И.Чуйков, нужны были Советской Красной Армии.
Чан Кайши, а также его супруга Сун Мэйлин неоднократно приглашали меня в свою резиденцию на обед, ужин или чай, тем самым оказывая особую честь советскому послу. Возможно это было своеобразным выражением недовольства американскими и английскими союзниками и своеобразной формой давления на них. Однако на этом общем фоне в советско-китайских отношениях по-прежнему существовали трудности, прежде всего в торговых отношениях, а также в нелояльном часто отношении китайской печати к Советскому Союзу. Мы не строили иллюзий и постоянно работали над тем, чтобы улучшить отношения между двумя странами. В частности, в одной из бесед с Фэн Юйсяном я предложил последнему, чтобы он, являясь другом Советского Союза, как он постоянно утверждал, не оставался в стороне, а принял непосредственное активное участие в деятельности китайского правительства с тем, чтобы способствовать улучшению советско-китайских отношений. Фэн Юйсян согласился с этой точкой зрения.
Убеждали мы также и наших друзей из Компартии Китая, чтобы они способствовали улучшению советско-китайских отношений. В беседах с представителем КПК в Чунцине Чжоу Эньлаем я неоднократно обращал его внимание на то, что, поскольку Чан Кайши в силу ряда причин отказывается от вооруженной борьбы против КПК и переходит только к политическим средствам борьбы, необходимо принять все меры, чтобы наладить взаимоотношения КПК с гоминьданом и разрешить спорные вопросы, которые существуют между двумя партиями. Я рекомендовал Чжоу Эньлаю приступить к таким переговорам с гоминьданом. В этой связи я заметил, что было бы уместно, если бы в Чунцин приехал Мао Цзэдун и лично встретился с Чан Кайши. На словах Чжоу Эньлай соглашался со мной, но на практике делал все наоборот.
Ухудшало отношения между СССР и правительством Чан Кайши положение в Синьцзяне. Империалистические круги постоянно распространяли различного рода слухи относительно так называемой империалистической политики Советского Союза в отношении Синьцзяна. Правительство Советского Союза еще до начала второй мировой войны неоднократно указывало центральному правительству Китая, что у Советского Союза нет и не может быть особых интересов в Синьцзяне. Более того, по договоренности с китайским центральным правительством, Советский Союз оказывал большую помощь Синьцзяну. В частности, с согласия Центрального правительства Китая Советский Союз заключил с правительством Синьцзяна ряд договоров, которые имели местное значение для развития торговых отношений между Синьцзяном и Советским Союзом. Советский Союз построил там ряд заводов, в том числе и завод по сборке самолетов, нефтеперегонный завод и др., а также отремонтировал северо-западный путь и обеспечил его транспортом, который в условиях блокады Китая был единственным средством связи с внешним миром, единственным путем, по которому шли из Советского Союза в Китай вооружение, товары, горючее и т. п. Летом 1942 г. стало известно, что дубань Синьцзяна Шэнь Шицай стал заигрывать с японцами, что грозило серьезными последствиями для вооруженной борьбы китайского народа. Ведя двойную игру, Шэнь Шицай обратился с письмом к руководителям Советского Союза, в котором ставил ряд вопросов, имеющих целью затруднить связь Советского Союза с Китаем.
9 июля 1942 г. я посетил Чан Кайши и передал ему текст ответа, который министр иностранных дел СССР В.М.Молотов направил Шэнь Шицаю. Это было сделано для того, чтобы держать центральное правительство Китая в курсе отношений между СССР и провинциальным правительством Синьцзяна. 16 июля 1942 г. Чан Кайши пригласил меня в свою резиденцию. Он сказал, что, ознакомившись с письмом В.М.Молотова, хочет выразить чувство глубокого удовлетворения столь сердечной позицией Советского Союза по отношению к Китаю. Он просил меня сообщить об этом Советскому правительству. Чан Кайши заявил далее, что между СССР и Китаем не может быть спорных и неразрешенных вопросов, что Шэнь Шицаю будет дано указание о том, чтобы он беспрекословно выполнял волю центрального правительства Китая, поддерживал сотрудничество с Советским Союзом и относился с уважением к его представителям. Чан Кайши сообщил мне, что намерен послать представителя центрального правительства Китая в Синьцзян для установления контроля над Шэнь Шицаем. Одновременно он сказал, что министр экономики Вэнь Вэньхао посетил Синьцзян с целью изучения вопроса о разработке и эксплуатации там нефтяных источников, Чан Кайши выразил надежду, что Вэнь Вэньхао встретит поддержку и содействие со стороны советских работников в Синьцзяне и что договор между Китаем и СССР по этому вопросу будет заключен в возможно короткое время, так как в разработке и эксплуатации нефтяных источников в Синьцзяне заинтересованы обе стороны. Несколько позднее Чан Кайши вылетел в Ланьчжоу, где хотел встретиться с Шэнь Шицаем. С этой целью он направил в Урумчи свою жену и генерала Хэ Яоцзу, поручив им договориться относительно встречи, однако это оказалось безуспешным, Шэнь Шицай заявил, что он якобы не может покинуть Синьцзян, поскольку в его отсутствие коммунисты могут устроить бунт среди синьцзянских войск. Чан Кайши был удовлетворён такой мотивировкой. Возможно, он был доволен антикоммунистической позицией Шэнь Шицая, которая привела в скором времени к еще большему ухудшению советско-китайских отношений в Синьцзяне.
Летом 1942 г. положение на советско-германском фронте значительно осложнилось. Фашистская Германия, сняв большую часть своих войск из Франции, Бельгии, Норвегии и других стран, перебросила их на восточный фронт и сконцентрировала на южном направлении. Фашистским войскам удалось прорвать линию советского фронта и устремиться в донецкие степи с целью захватить Донбасс, а также перерезать транспортные артерии, соединяющие центр Советск го Союза с кавказскими нефтепромыслами, т. е. с одним из основных источников питания горючим Советских Вооруженных Сил. Фашистские войска рвались к Волге, Сталинграду, имея целью перерезать не только основную транспортную нить, но и обойти Москву с фланга и добиться взятия советской столицы путем обходного маневра. Активное наступление фашистских войск явилось следствием отсутствия второго фронта в Европе. Однако английский и американский послы, с которыми мне доводилось беседовать, а также личный представитель президента Рузвельта — Кэрри не высказывали каких-либо радужных надежд на скорое открытие второго фронта в Европе.
В связи с активизацией военных действий фашистской Германии вновь в Китае усилились разговоры о предполагавшемся выступлении Японии против Советского Союза. Эти разговоры, естественно, не могли не волновать меня как советского посла. К тому же посольство располагало сведениями о том, что японские войска начали сосредоточиваться в Маньчжурии. Об этом мне говорили военный министр Хэ Инцинь и представитель КПК Чжоу Эньлай.
Объясняя возможность японского нападения на Советский Союз, маршал Фэн Юйсян говорил мне в беседе 13 июля 1942 г., что, во-первых, Япония в вопросе нападения на СССР не самостоятельна, а находилась под явным давлением фашистской Германии. Кроме того, она имела и ряд обязательств перед Германией, в частности обязательства, вытекающие из антикоминтерновского пакта 1936 г. Наконец, тогда, по его мнению, был наиболее напряженный момент советско-германской войны, позволивший Японии весьма выгодно использовать его для нападения на СССР. В этой связи благоприятным для Японии фактором являлось также и то, что японцы подготовили 1–2 млн. китайских ванцзинвэевских солдат в Нанкине и до 1 млн. китайских солдат в Маньчжурии. Командовали этими войсками японцы. Военную подготовку они проходили под руководством японских инструкторов. Все это являлось, безусловно, дополнительной силой, которую Япония могла использовать в войне против Советского Союза.