25 мая 1943 г. У Гочжэнь сообщил мне, что, в соответствии с моим вчерашним заявлением о положении на нефтекомбинате, китайское правительство дало срочную телеграмму дубаню Синьцзяна Шэнь Шицаю оказать всяческое содействие эвакуации оборудования и советских служащих нефтекомбината в Тушанцзы. Он добавил, что указание, данное дубаню Шэнь Шицаю, предусматривает и гарантию безопасности для советских граждан, покидающих Синьцзян.
16 июня 1943 г. я посетил Чан Кайши в его городской резиденции и сделал ему от имени Советского правительства заявление по синьцзянскому вопросу:
— Советское правительство поручило мне подробно информировать вас о тех решениях, которые оно вынуждено было принять в связи с положением, создавшимся в последнее время в Синьцзяне. В свое время я уже сообщал министерству иностранных дел Китая о тех препятствиях, которые чинились синьцзянскими властями деятельности советских специалистов и организаций, а также об отдельных мерах, которые в связи с этим Советское правительство должно было принять. Во время нашей беседы 16 июля 1942 г. вами было сказано, что Шэнь Шицаю будут даны указания поддерживать сотрудничество с Советским Союзом и относиться с уважением к советским представителям. Истекший период показал, однако, что синьцзянские власти не сделали соответствующих выводов из ваших указаний и не изменили своей линии в этом вопросе, а, напротив, еще больше осложняли условия для пребывания советских специалистов и для работы советских организаций в провинции Синьцзян. Так, синьцзянские власти стали чинить всяческие препятствия, делающие невозможной нормальную работу авиазавода в Урумчи и нефтекомбината в Тушанцзы. По этим вопросам 17 мая 1942 г. я, по поручению Советского правительства, информировал господина У Гочжэня и вручил ему памятную записку. Синьцзянскими властями чинились всяческие препятствия деятельности советских торговых организаций: местным купцам было запрещено заключать сделки с советскими торговыми организациями, были введены таксированные цены и настолько повышены пошлины, а также налоги на торговый оборот «Совсиньторга», что дальнейшая деятельность его стала явно убыточной и невозможной. Производились массовые, ничем не вызванные аресты служащих этих организаций из числа местных граждан, искусственно создавались трудности в передвижении советских торговых работников по синьцзянской провинции и т. п.
По просьбе провинциального правительства Синьцзяна, Советское правительство в течение ряда лет оказывало помощь этой провинции в области здравоохранения, развития местного хозяйства, строительства дорог и т. д. Однако, несмотря на это, для советских специалистов за последнее время были созданы нетерпимые условия. Советское правительство не могло мириться с подобного рода действиями синьцзянских властей и было вынуждено принять следующие меры:
— ликвидировать авиазавод в Урумчи, возвратить из Синьцзяна в Советский Союз советских рабочих и административно-технический персонал и вывезти советское оборудование;
— прекратить работы по добыче и переработке нефти в Тушанцзы, отозвать специалистов и вывезти свое оборудование в СССР; 261
— свернуть деятельность советских торговых организаций в Синьцзяне;
— отозвать других советских специалистов из Синьцзяна.
Синьцзянские власти в ряде случаев пытались препятствовать осуществлению этих мер, прибегая к произволу и насилию. Конкретные примеры этих незаконных враждебных действий синьцзянских властей мною уже сообщались китайскому министерству иностранных дел. По полученным из Урумчи сведениям, в настоящее время число случаев враждебных действий властей в Синьцзяне уменьшилось, но нельзя считать теперешнее положение удовлетворительным и советский консул в Урумчи продолжает принимать меры. Мне поручено сделать настоящее заявление для того, чтобы у вас было правильное представление об этих мероприятиях Советского правительства и причинах их вызывавших.
Чан Кайши, выслушав меня, сказал, что отношение синьцзянских властей к советским представителям и специалистам должно быть изменено и центральное правительство Китая отдаст приказ провинциальному правительству о том, чтобы впредь указанные в заявлении действия местных властей не повторялись. Чан Кайши далее попросил передать Советскому правительству, чтобы впредь генеральный консул СССР в Урумчи поддерживал непосредственную связь с дипломатическим комиссаром МИД центрального правительства в Синьцзяне и обращался к нему по всем вопросам. Он полагал, что если генконсул будет сноситься не с Шэнь Шицаем, а с представителем МИД, то дело пойдет лучше. Я ответил, что немедленно доложу моему правительству об этом его пожелании.
8 октября 1943 г. я посетил У Гочжэня и по поручению Советского правительства просил его передать для Чан Кайши новое заявление о напряженном положении в Синьцзяне. В нем я привел далеко не полный перечень всех антисоветских провокаций, осуществлявшихся синьцзянскими властями, в том числе аресты советских граждан, нападение полицейских и других лиц на советских работников, отказ синьцзянских властей обеспечить советских граждан необходимыми продуктами питания. Дело зашло так далеко, что в аэропорте г. Хами были задержаны советские работники посольства. Они не могли приобрести билеты на самолет до Чунцина. На мои представления в министерство иностранных дел и в министерство коммуникаций, где 22 сентября 1943 г. я имел беседу с министром коммуникаций Чжан Янфу, отвечали, что китайские самолеты будто бы не имеют горючего для отправки советских пассажиров.
Советский генеральный консул в Урумчи неоднократно обращался к уполномоченному МИД Китая при синьцзянском правительстве У Цзэсяну. Однако все эти обращения оказывались безрезультатными. Поэтому, по поручению Советского правительства, я просил Чан Кайши дать соответствующие указания синьцзянскому провинциальному правительству и уполномоченному МИД Китая в Синьцзяне о прекращении провокационных и дискриминационных действий со стороны синьцзянских властей в отношении советских граждан и организаций и о наказании виновных в этом лиц, а также об освобождении советских граждан, находящихся под ареcтом.
Глава 43Китай и союзники. Каирская конференция
Весной 1943 г. в политических кругах Китая обсуждалось предложение Соединенных Штатов провести в Вашингтоне в конце апреля конференцию четырех держав, — США, Великобритании, Китая и СССР по вопросу экспорта и импорта продовольствия. Государственные деятели Китая говорили, что их мало беспокоит этот вопрос. Бывший посол в США Ху Ши говорил мне в беседе 1 апреля 1943 г., что продовольственный вопрос имеет большое значение для европейских стран, страдающих от голода в связи с немецкой оккупацией. Неплохо ориентировавшийся в американской политике Ху Ши сказал также, что американцы выступают инициаторами в этом вопросе потому, что хотят заработать на снабжении продовольствием стран Европы, но боятся повторения старой истории, когда Великобритания и другие страны отказались платить Соединенным Штатам долги после первой мировой войны. Он говорил, что Рузвельт ставил целью обеспечить определенные доходы американским фермерам, которые наживались на войне меньше, чем фабриканты, имея в виду получить их поддержку на очередных президентских выборах.
Коснувшись вопроса об участии китайского правительства в предполагавшейся конференции, Ху Ши сказал, что китайская делегация будет состоять из 10–12 специалистов и что в ее составе от министерства иностранных дел будет представлен коммерческий атташе китайского посольства в Вашингтоне. Китайская делегация не получит полномочия давать какие-либо определенные обязательства без указания правительства. Окончательное решение может быть выработано правительством только в ходе самой конференции. Он высказал предположение, что и решения конференции будут носить скорее декларативный, нежели обязательный характер.
Через неделю, 9 апреля 1943 г., меня пригласил в министерство иностранных дел Китая исполнявший обязанности министра иностранных дел У Гочжэнь. Он высказал пожелание установить тесный контакт со мной в связи с предстоящей конференцией. Он заявил, что Китай и СССР сходятся в том, что ныне оккупированные районы двух стран после войны окажутся наиболее пострадавшими, и поэтому помощь этим районам была бы весьма желательной. Не будучи уверенным, что Советское правительство примет решение об участии в этой конференции, я уклонился от обсуждения данного вопроса, высказав лишь некоторые личные соображения.
2 июня 1943 г. меня пригласил на чашку чая Кун Сянси. Он заговорил о необходимости предоставить советские дальневосточные базы союзникам, которые могли бы предпринимать рейды на Японию. При этом он доказывал, что такой факт можно было бы приравнять к факту предоставления Японии французским правительством Виши территории Индокитая, откуда, мол, японцы предпринимают налеты на китайскую территорию, хотя правительства Виши и Китая формально не состоят в войне. Он также ссылался на то, что в СССР находились английские летчики, принимавшие участие в бомбовых налетах на немцев, что будто бы на таком же положении во Владивостоке могут находиться американские летчики и бомбить общего врага. Кун Сянси пробовал даже придумать оправдание перед японцами вроде:
Американцы, мол, прилетели, обосновались, что с ними поделаешь».
Я, разумеется, отверг все эти «доводы» Кун Сянси, напомнив ему о той роли, которую играет Советский Союз в борьбе с гитлеровской Германией. Кун Сянси долго распространялся на счет того, что Японии доверять нельзя, что она коварна, что по ней надо ударить первым. Он сравнивал ее с бешеной собакой, которая бросается на всех, и поэтому такую собаку следовало убить как можно скорее.
10 июня 1943 г. я дал обед министру информации Чжан Даофаню. Я поздравил министра с крупной победой, одержанной китайскими войсками в районе Учана. Он, в свою очередь, указал на три момента, благоприятствовавшие победе. Во-первых, невыгодные для японцев особенности местности этого района, сковывавшие активность противника; во-вторых, китайские войска впервые были прикрыты с воздуха авиацией; в-третьих, успеху китайских войск способствовал факт разложения марионеточных войск и переход последних на сторону законного китайского правительства.