Ни Чжоу Эньлай, ни Линь Бяо ни словом не обмолвились о так называемой кампании «чжэнфэн», которая была в разгаре в Яньани и в связи с которой они были туда вызваны.
После отъезда Чжоу Эньлая временного официального представителя КПК в Чунцине не оставалось. Неофициально КПК представлял Дун Биу, являвшийся тогда членом Национально-политического совета.
Если некоторые ответственные гоминьдановские деятели сомневались в возможности Японии выступить против СССР, то иной точки зрения придерживался по этому вопросу Дун Биу. Говоря о циркулирующих в Чунцине слухах о том, что гоминьдан может попытаться разрешить вопрос о компартии одновременно с нападением Японии на Советский Союз, Дун Биу сказал, что Япония увеличила свои войска в Маньчжурии на 22 дивизии, сосредоточила подводные лодки в районе Курильских островов и авиацию недалеко от границ СССР, провела военную конференцию в Корее под председательством генерала Ямасита, в которой участвовала большая группа японских генералов, а также представители нанкинского «правительства» и «правительства Внутренней Монголии». Именно участие в военном совещании последних двух представителей, по словам Дун Биу, являлось доказательством того, что оно направлено против СССР.
Из бесед с Дун Биу 2 и 7 июля 1943 г. мне стали известны некоторые подробности отношений между гоминьданом и КПК. В частности, я узнал, что Чан Кайши написал и отправил вместе с Чжоу Эньлаем письмо на имя Мао Цзэдуна. В этом письме он приглашал Мао Цзэдуна в Чунцин. Далее Дун Биу рассказал о телеграмме Чжу Дэ на имя военного министра Хэ Инциня от 4 июля 1943 г., в которой говорилось о сосредоточении вооруженных сил центрального правительства Китая вокруг Особого района Шаньси — Ганьсу — Нинся. Дун Биу сказал, что копию телеграммы Чжу Дэ со своим сопроводительным письмом от направил Чан Кайши, а также генеральному секретарю Национально-политического совета Ван Шицзэ и другим деятелям Китая. Он также сообщил, что содержание телеграммы Чжу Дэ, согласно указанию из Яньани, было доведено до сведения английского и американского посольств, а также до английских и американских корреспондентов. Я и раньше слышал о тесных связях руководства КПК с представителями США, о поездках американских эмиссаров в Яньань и т. д. Это сообщение Дун Биу явилось новым подтверждением услышанного. В беседах со мной представители КПК никогда не говорили о существовавших контактах руководства КПК с американцами.
На мой вопрос о возможности развязывания гражданской войны в Китае Дун Биу вновь заявил, что он считает это маловероятным в настоящее время.
15 сентября 1943 г. я встретился с бывшим послом Китая в СССР Шао Лицзы. Он не занимал в тот период какой-либо официальной должности, но входил в круг руководящих деятелей гоминьдана. Он рассказал мне об 11‑м пленуме ЦИК ГМД, на котором обсуждался вопрос об отношении к КПК. При этом Шао Лицзы заметил, что начиная с июля 1943 г. китайские коммунисты предприняли кампанию нападок лично на Чан Кайши, распространяя различные листовки и брошюры против него. Шао Лицзы заявил, что китайские коммунисты после ознакомления с резолюцией пленума ЦИК ГМД должны подумать и по крайней мере вернуться к положению, которое было до июля 1943 г., когда не делалось нападок лично на Чан Кайши.
После роспуска Коминтерна отношения между гоминьданом и КПК еще более обострились. Гоминьдановцы считали, что КПК лишилась международной поддержки, поэтому гораздо легче будет вынудить ее принять требования гоминьдана. Статистическое бюро при орготделе ЦИК ГМД (гоминьдановская разведка) разработало ряд мероприятий по борьбе с КПК.
В июле 1943 г. правительство Чан Кайши предприняло ряд военных приготовлений, в частности подтянуло свои войска непосредственно к границам Особого района Шэньси — Ганьсу — Нинся. Официальные представители США и Англии в Чунцине неодобрительно отзывались о мероприятиях китайского правительства против КПК. Они считали, что международное и внутреннее положение Китая не позволяет Чан Кайши начать гражданскую войну. Эта позиция союзников была известна руководству КПК и лично Мао Цзэдуну. Тем не менее, в конце июля 1943 г. Мао Цзэдун дал указание о переброске части войск КПК с восточного берега Хуанхэ в пределы Особого района Шэньси — Ганьсу — Нинся.
Воспользовавшись роспуском Коминтерна, Мао Цзэдун решил нанести удар прежде всего по китайским коммунистам-интернационалистам и по всем тем, кто в какой-то степени не был согласен с ним и его кампанией «чжэнфэн». Для этого он добился сокращения и обновления состава секретариата ЦК КПК и вывода из него Ван Мина, Во Гу, До Фу, Чэнь Юня, Чжоу Эньлая. В обновленный секретариат вошли Мао Цзэдун, Лю Шаоци и Жэнь Биши. К секретариату перешла вся полнота власти. Тем самым Мао Цзэдун получил решающее слово в руководстве КПК. Затем он укрепил свое положение в других руководящих органах, в частности возглавил агитационно пропагандистскую комиссию и военный совет ЦК КПК, а также добился назначения себя председателем КПК.
Утвердившись в руководящих органах КПК, Мао Цзэдун стал более решительно проводить кампанию «чжэнфэн» в нужном ему направлении. По его указанию была объявлена кампания по борьбе с гоминьдановской агентурой среди членов КПК. В отношении тех членов партии, в том числе и руководящих работников, которые в прошлом работали в гоминьдановских районах, было выдвинуто обвинение, что они могли «стать гоминьдановскими агентами и контрреволюционерами». Поэтому от них требовали писать «исповеди» и «чистосердечно признаваться в совершенных ими преступлениях». Покорных не трогали, а кто не признавался в приписываемых им «преступлениях», того пытали и расстреливали как гоминьдановского шпиона, контрреволюционера или как национального предателя. В результате погибло немало честных и преданных коммунистов. В то же время в ходе этой кампании были освобождены действительные гоминьдановские агенты и контрреволюционеры, засланные специальными службами гоминьдана в Особый район, поскольку они написали «исповеди» и «чистосердечно» признались в своих преступлениях.
Перебазирование частей 8‑й армии с фронта в Особый район под предлогом защиты его от гоминьдановских войск еще более ухудшило и без того крайне тяжелое экономическое и финансовое положение района. Так, к 1943 г. в Особом районе Шэньси — Ганьсу — Нинся было выпущено много бумажных денег (около 6 млрд. кит. долл.), которые не имели материального обеспечения. Поэтому деньги постепенно обесценивались и положение трудящихся, естественно, ухудшалось. Чтобы выправить положение, по указанию Мао Цзэдуна в 1943 г. на «внешний рынок» было выброшено 1 млн. 200 тыс. лян[40] опиума. Главным поставщиком опиума являлся район дислокации 120‑й дивизии 8‑й армии. Большинство китайских коммунистов считало, что торговля опиумом нечистоплотное дело, но они выполняли указание Мао Цзэдуна, который заявил, что опиум в данном случае играет революционную роль.
Участие вооруженных сил КПК в японо-китайской войне на разных этапах было различным. В начальный период, примерно до 1939 г., коммунисты активно участвовали в боях, в той или иной мере выполняя указания центрального правительства и командования. В 1939–1940 гг. активность значительно снизилась, но бои с японскими войсками продолжались. Начиная с 1941 г. участие вооруженных сил КПК в японо-китайской войне стало ничтожным, причем столкновения с японскими и марионеточными войсками происходили в интересах самих воинских подразделений 8‑й и Новой 4‑й армий, а не диктовались интересами японо-китайской войны в целом. Выступали против оккупантов только тогда, когда надо было добыть продовольствие или в целях самосохранения, и таких боев было очень мало. В 1943 г., в соответствии с установкой Мао Цзэдуна «на сохранение сил», вооруженная борьба подразделений 8‑й и Новой 4‑й армий против японских захватчиков фактически была свернута. Таким образом, к 1943 г. взяла верх линия Мао Цзэдуна, который стремился свести на нет активные антияпонские действия вооруженных сил КПК, готовя их на случай гражданской войны и пренебрегая интересами единого национального антияпонского фронта, основой которого был блок КПК с гоминьданом.
24 марта 1944 г. я встретился с представителем КПК, членом постоянного комитета Национально-политического совета Китая Дун Биу. По поводу взаимоотношений между гоминьданом и компартией он сказал, что период наибольшего напряжения в этих отношениях, который пришелся на ноябрь и декабрь 1942 г. и январь 1943 г., уже кончился, наметилось определенное смягчение и улучшение отношений. Причину этого Дун Биу видел в изменении международной обстановки. Если осенью 1943 г. нападки американского конгресса на президента Ф.Рузвельта за поддержку идеи скорейшего открытия второго фронта в Европе, «болезнь» Черчилля после Тегеранской конференции, негативное выступление Идена в палате общин и возникновение советско-польской проблемы вносили определенную неясность и напряженность в лагерь антигитлеровской коалиции, то с февраля 1943 г. происходит целый ряд изменений. Международное положение СССР еще более укрепилось, блок союзников продолжал крепнуть, польская проблема сходила с повестки дня, об открытии второго фронта в Европе уже всерьез и вслух стали говорить везде. Поэтому Чан Кайши ничего не оставалось, как резко изменить свою позицию, понимая, что момент вооруженного выступления против КПК является совсем неподходящим. Одним из симптомов смягчения обстановки Дун Биу считал также обед, данный 21 марта 1944 г. генеральным секретарем гоминьдана У Тэчэном, руководителям всех партий в Чунцине. На обеде присутствовал и Дун Биу. Последний рассказал мне о намечавшейся поездке китайских и иностранных журналистов в Особый район Шэньси — Ганьсу — Нинся.
Коснувшись экономических трудностей, которые переживал Китай, Дун Биу сказал, что из-за экономических трудностей военная промышленность стала сокращать производство. Он также сообщил о новых попытках японцев склонить Чан Кайши на мир с Японией.