еменные органы, содействующие его работе, и осуждение, и наказание в его функции никак не входят. Этот суд всегда занимал четкую и однозначную антисербскую позицию. И когда ему указывали на массовое захоронение сербов в Хорватии или в Боснии, на территории, контролируемой мусульманами, они говорили, что у них малый штат и они не могут расследовать. Но вождя сербов преследовать из дома в дом — на это у них штата хватало. Может быть, решение Совета Безопасности, которое уполномочивало НАТО на бомбардировки сербов в Боснии, тоже было принято при участии России? А эти бомбардировки проводились, как теперь выяснено, при помощи бомб, начиненных радиоактивными материалами, которые сейчас вызывают массовые болезни на этой территории, сейчас поступают об этом документы. Можно считать, что все это печальное прежнее, так сказать, козыревский период нашей дипломатии. Но и последующая, условно говоря, примаковская эпоха сохранила ту же самую тенденцию. Например, решение Совета Безопасности от сентября этого года по вопросу о Косове, принятое, конечно, также при согласии России, распространяет на район Косова деятельность этого же незаконного гаагского трибунала. Но мне кажется, что самое важное, что проявилось сейчас, — это то, что в вопросах о косовском конфликте все власти России, и дипломатия, и президент, и правительство, и Дума, включая оппозицию, проявили уступчивость, нестойкость в отстаивании российских интересов. НАТО, например, выступило с весьма конкретными угрозами ударов по 600 целям. В ответ Россия ограничилась неопределенными угрозами о возможном ухудшении отношений. Позиция российской дипломатии кратко выражается газетами так: ответ на агрессию будет сформулирован, когда она произойдет. Это, конечно, невозможный в такой ситуации ответ. Это напоминает анекдот о милиционере, к которому пришли с жалобами на угрозы, а он не принимает заявление, потому что пока еще не произошло преступление. Когда вас зарежут, вот тогда и приходите со своим заявлением. А ведь Россия способна принять ряд конкретных контрмер, и отнюдь не бряцая оружием. Ну, несколько примеров.
Вопрос о военных давлениях союза НАТО на независимое государство Югославия должен быть поставлен в Совете Безопасности. Это уже прямая, самая несомненная угроза миру, то, чем и должен Совет Безопасности заниматься. Соглашения, принятые под давлением, должны быть признаны недействительными, как всегда это делалось. Федеральное собрание должно в одностороннем порядке отменить еще не отмененные международные санкции против Югославии. Они были введены с согласия России, в них участвовала Россия, большая часть их отменена, но некоторые не отменены, наиболее сейчас важные. Это ограничение на сотрудничество в военной и военно-стратегической области. Законное право Федерального собрания эти санкции отменить. Федеральное собрание должно объявить об отказе рассмотрения и ратификации соглашения в области партнерства с НАТО и соглашения СНВ-2 с Соединенными Штатами по стратегическим ракетам. Это то, что должно ратифицировать и может ратифицировать только Федеральное собрание. В его силе только заявить, что от этого отказывается или откажется в случае агрессии против Югославии. Все это сводится к тому, что Россия должна начать формулировать новую геополитическую доктрину, отвечающую новой ситуации. Следует полностью пересмотреть весь комплект отношений России не только с НАТО, но и с ООН, вплоть до возможного выхода России из ООН, которая перестала содействовать тем целям, ради которых она была создана. Следует разработать концепцию особых отношений России с Югославией. Ведь Югославия в данный момент — это последний оставшийся в мире союзник у России и самая западная точка влияния России. Россию с Сербией связывает то, что они славянские наследники Византии, это тысячелетняя связь. Но в новейшее время Россия вступила в войну 1914 года только ради защиты Сербии. Если бы Россия решила тогда предать Сербию, то у нас не было бы ни войны, ни революции, ни гражданской войны и вся русская история пошла как-то по-другому. Это была колоссальная жертва, принесенная Россией ради Сербии. А позже Сербия, Югославия пожертвовала собой ради России. Нападение Гитлера на СССР по плану «Барбаросса» было запланировано на два месяца раньше, чем состоялось. Предварительно заставил Гитлер Югославию признать свое господство и присоединиться к его союзу. Но 27 марта 1941 года подчинившееся Германии правительство Югославии было свергнуто, и Югославия вышла из гитлеровского союза. Разъяренный Гитлер снял группу войск, подготовленную к нападению на СССР, расположенную уже в Польше, и бросил ее на Югославию. Югославия, таким образом, была обречена на четыре года кровопролитнейшей войны, в которой потеряла около четверти своего населения. Но нападение Гитлера на Советский Союз было отсрочено на два месяца. И страшно представить себе, как повернулась бы история тогда, когда все колебалось на острие ножа, если бы немцы оказались в Подмосковье не в ноябре, когда ударили особенно суровые морозы, а на два месяца раньше. Сейчас Россия слаба и выклянчивает у Запада займы и какие-то траншы, но на сколько же поколений наш народ будет деморализован, если в истории останется, что Россия продала последнего своего союзника ради транша. Транша, которого она к тому же не получила, а если получит, только себе, вероятно, во вред. Именно в условиях кризиса и ослабления страны ее может защитить только предельно жесткая позиция и упорное отстаивание всех своих интересов.
— Я помню огромные митинги, когда сербы выходили на демонстрацию под предводительством Дражковича. Там звучала английская речь и были английские и американские флаги. Сербы очень неоднородны, у них много людей, ориентированных на Запад. Расскажите о соотношении сил в современной Сербии.
— Мне кажется, что демократы, лидером которых является Дражкович, составляют меньшинство, очень незначительное в Сербии и в основном в крупных городах, а может быть, в столице сконцентрированное. Положение похоже на положение в России, демократы у нас тоже сильны в крупных городах, где финансы сконцентрированы, капиталы. И как когда-то в Москве были крупные демократические демонстрации, вот точно такие же демонстрации были и в Белграде. Они вышли с лозунгами: «Вместе с Европой нас 300 миллионов». Это был обычный лозунг сербов, только перевернутый: «Вместе с русскими нас 200 миллионов». Ну вот, они считали, что, когда войдут в Европу, их будет 300 или 500, я не помню сколько, миллионов. Но настроение сербов все-таки однозначно патриотическое, и временно они забывают о своих разногласиях и поддерживают правительство, существующее сейчас в Сербии. И даже вот этот самый Дражкович выступал у нас в программе с Познером, который так и ждал от него, что он будет критиковать правительство, его оппозицию, а он правительство поддерживал. Тот говорит: ну, вы же, наконец, оппозиционер, вы же должны против него выступать. Тот сказал, что в чем оппозиционер, а в чем нет, есть вопросы, в которых Сербия едина. То есть они все-таки не оппозиционеры в своей стране, в отличие от наших демократов.
— Мне представляется, что дух нашего народа и народа Югославии зависит от православной веры. К сожалению, нынешняя вера более обрядоверная, нежели, так сказать, соответствует истинно православию. Скажите, пожалуйста, вы поддерживаете эту мысль: чтобы поднять дух, надо вернуться к истокам истинного православия, которым поклонялся, например, митрополит Филипп, задушенный во времена Ивана Грозного, Пономарь и другие?
— Среди славян в целом далеко нет единства. Поляки, например, тоже славяне, но они католики. И среди православных тоже единства нет. В НАТО входит Греция, хотя в народе у них очень велики симпатии к русским. Но вот комбинация православия и славянства создает какое-то основание для единства. И у меня даже такое впечатление, что в XIX — начале XX века сказалось, что и религия, и национальность — это какие-то пережитки чуть ли не Средневековья, которые с марксистской точки зрения, при помощи пролетарской революции будут преодолены, все нации сольются в социалистическом человечестве. Сточки зрения либеральной, они будут прогрессом и гуманностью преодолены, ну, когда-то о них забудут — и они уйдут. Сначала с национальностью стало ясно, что это не так. И Первая, и Вторая мировые войны — это был страшный удар по этой концепции либерального усовершенствования человечества. Оказалось, что страшно сильны национальные силы и интересы и они ведут к жестоким, уничтожительным конфликтам. А сейчас проявилась и вторая сила — религиозная, так что вот война, которая в Сербии была, это, конечно, чисто религиозная война, война в Югославии, я имею в виду. Это война сербов, хорватов и мусульман. На самом деле это все сербы, этнически совершенно один и тот же народ, ну только принявший три разные религии.
И все это, мне кажется, наталкивает на мысль о том, что человечество возвращается примерно в эпоху религиозных войн — XVI–XVII веков, когда судьба Европы решалась на религиозной почве. И религия, значит, снова начинает играть ту же какую-то определяющую в истории роль, которую она играла. Вероятно, это и относится к России, и, конечно, консолидация и национального чувства, и религиозного, она является сейчас колоссальным фактом, усиливающим каждое государство. Вот я видел в так называемой Республике Сербской, маленькой части Боснии, которая отторгнута от Югославии, но населена сербами, их фильмы о войне, когда они отстаивали свои сербские земли от мусульман. Воинская часть становится сначала на молитвы, а затем уже идет в бой, точно так же, как это происходило в Тридцатилетнюю войну в Германии или во время гражданской войны в Англии. В школах преподается Закон Божий, это их объединяет духовно, это дает какое-то колоссальное духовное единство. Я думаю, это в каком-то смысле и урок для России.
— Игорь Ростиславович, русский народ очень плохо сопротивляется внутреннему врагу и всегда сплачивается, когда появляется враг внешний. Вот вы сказали, что происходящее с Югославией определяется глубинной ненавистью Запада к Востоку и желанием преподать урок России, то есть как сбросили атомную бомбу на Хиросиму не ради японцев, а ради нас. И соответственно, это же можно воспринимать уже как угрозу России. Кстати, Зюганов даже сказал, что в случае атаки на Сербию это будет означать войну России. Вот как вы полагаете — возможна ли ситуация, когда в русском народе почувствуют, что это война против России, реальная угроза Запада нам, и возникнет желание сплотиться? Как вы полагаете такую перспективу?