Они засмеялись.
Дали мне телефон позвонить в Москву.
«Лексус» Пауло стремительно набирал скорость. Я оглядывался только для того, чтобы убедиться, что тюрьма скрывается у меня из виду.
У меня было ощущение, что сейчас нас могут остановить и попросить вернуться обратно.
Пауло твердил: «Звони в Москву, звони… давай».
Я говорил: «Сейчас, сейчас…»
Они улыбались: «Звони, звони…»
И только когда силуэт тюрьмы скрылся абсолютно из виду, я нажал кнопку, и заднее сиденье трансформировалось в оттоманку. Закрыл глаза. Набрал номер…
«Алло, Я СВОБОДЕН!»
Но полного ощущения свободы еще не было.
История еще не закончилась – я был освобожден под залог до решения суда.
Дорога в Сан-Паулу. Отель
Вот таким непростым оказался мой выход из тюрьмы.
Вообще, несмотря на весь этот стресс, чувствовал я себя прекрасно.
Омолодившимся, легким, как после хорошей парной.
С того момента, как мы вышли из тюрьмы, вернее, даже с той секунды, как я увидел открывающиеся двери последних ворот, меня не покидало ощущение безграничного счастья.
Мы ехали в машине, Пауло или Рафаэль что-то говорили мне, и я смеялся.
Просто смотрел в окно и смеялся.
Мне было хорошо. От всего.
Достаточно быстро стемнело.
Только наступление вечера немного понизило градус моего веселья.
Но мне было так уютно, так хорошо в этой машине.
Показался какой-то городок, и мы заехали в большой магазин.
Рафаэль и Пауло взяли мне и себе сэндвичей и апельсинового сока.
Я залпом выпил сок. Они рассмеялись и взяли мне еще один.
Я навсегда запомнил вкус этого кисло-сладкого апельсинового сока. Теперь он у меня ассоциируется со свободой.
Перекусив, поехали дальше.
Чувствовалось, что все очень устали.
Увидев огни большого города, я вновь, как и первый раз тогда, когда мы въезжали в город с Вилфридом (как же давно это было, как-будто в прошлой жизни), спросил: «Это Сан-Паулу?»
«Да, Сан-Паулу».
Мы еще долго ехали по городу.
Сан-Паулу встретил нас пробками.
Наконец уже поздней ночью мы приехали в отель.
Несмотря на поздний час, на стойке регистрации отеля была очередь.
Я присел в кресло.
И с интересом смотрел на всех этих людей в обычной одежде, на женщин.
Все это было для меня ново и непривычно.
Подошла наша очередь.
Возникла проблема с паспортом.
Как поселиться в отеле без паспорта?
Уверен, что в России у иностранца без паспорта в статусном сетевом отеле были бы большие проблемы с заселением. И я был уже к этому морально готов.
Но здесь проблема на удивление быстро и легко была улажена.
Рафаэль достал ксерокс моего паспорта, что-то объяснил приветливому энергичному, несмотря на поздний час, молодому человеку, и тот как-то быстро все оформил, передал мне входную карточку и даже с улыбкой пожелал спокойной ночи.
Я был рад этому, но эмоции мои были на нуле, и я даже не смог выдавить из себя ответной улыбки.
Рафаэль, и особенно Пауло выглядели очень уставшими, они спешили попрощаться со мной. Вручив банковскую карточку и свои визитки, сказали, что завтра приедут ко мне, и мы обо всем поговорим.
Я поблагодарил их.
Мы пожали друг другу руки, они уехали.
Я поднялся на пятнадцатый этаж, зашел в свой номер.
Из окна открывалась великолепная панорама ночного города.
Непонятно почему, но меня вдруг охватила жуткая депрессия.
Посттравматический стресс.
Усталость от этого бесконечного дня.
Может быть, я отвык быть один. Привык к суете, тесноте.
Я лег на кровать.
Как же давно я не лежал на кровати.
Как я мечтал о ней все это время, лежа на тюремном полу.
Но на кровати мне было неуютно!
Я не смог на ней лежать!!
Зашел в ванную, но не было сил мыться. Вышел, подошел к окну, долго смотрел вдаль. Не спалось. Неожиданно я почувствовал прилив сил.
Такие приливы – отливы.
Я уже был чертовски бодр.
Решил выйти на улицу. Оделся, спустился вниз и боязливо вышел из отеля. Было необычно. Дошел до торгового центра. Зашел в продуктовый магазин, решил, что надо отметить освобождение, купить чего-нибудь вы-пить. Может быть, настроение улучшится. Взял бутылку дорогой кашасы и корзинку нарезки сыров с виноградом и хлеб.
Вернулся в отель, в свой номер. Открыл бутылку, отхлебнул. С усилием проглотил, чуть не выплюнул – гадость. Отломил сыр, он тоже не вдохновил меня, есть не хотелось. В тот момент только виноград оказался для меня съедобным. Настроение не улучшилось.
Вновь наступил упадок сил. Отлив.
Лег на кровать – нет, непривычно, не могу. Стащил с кровати одеяло и укрылся им на полу.
Здесь мне было уютнее всего.
Меня охватило жгучее чувство одиночества.
Слава богу, через какое-то время сон и общая усталость выключили меня, и я заснул.
Этот бесконечный турбулентный день кончился.
Мое воздушное судно, несмотря на различные повреждения, смогло выдержать силу ветров.
Пилоту было нехорошо, но самолет летел.
Глава 9
Жизнь после. Пробуждение
Ощущения солдата, вернувшегося с фронта
Проснулся опустошенным, эмоционально и нервно истощенным.
Посмотрел в окно, было привычно пасмурно. Жизнь бурлила, огни горели, машины передвигались.
Надо было привыкать к обычной жизни.
Все казалось новым.
Привычные ежедневные процедуры и ритуалы, вещи, которые воспринимаются всеми как сами собой разумеющиеся, были для меня… удивительными.
Первое, что я сделал, – принял душ (вчера на это моральных сил у меня не было).
Это было волшебно и… удивительно. Теплая, горячая вода.
Удивлен был не ум, ум о ней знал, помнил, конечно, о ее существовании. Удивлено было тело. Оно привыкло уже к ледяной, холодной воде.
Далее был завтрак, который отличался от тюремного, и многое другое, но больше всего меня поразили две вещи.
И первая из них – это ВОДА. Теплая вода.
Она была очень приятна, дарила необыкновенные эмоции.
Смывала и сглаживала все.
В обычной жизни мы недооцениваем силу воды.
Второе – это ощущение свободного пространства.
В тюрьме в связи со скученностью практически отсутствует понятие личного пространства, поэтому ты постоянно сталкиваешься с кем-нибудь, даже во время сна. Ты или тебя постоянно так или иначе задевают.
Ты привыкаешь к этому, воспринимаешь это как данность и находишься в постоянном ожидании такого «нападения».
У тебя вырабатывается защитная «броня».
Организм никогда не расслабляется и пребывает в вечном стрессе. Даже ночью.
Поэтому атмосфера в тюрьмах наэлектризована.
Это результат напряжения.
Отсутствует личное пространство, ты никогда не находишься один.
Человеку же это крайне важно – ощущать
личное пространство, побыть одному.
В тюрьме у тебя нет возможности остаться с самим собой.
За исключением, может быть, душа и туалета. Но даже там нет двери. Функцию двери выполняет легкая шторка.
И вот я ОДИН сижу в номере отеля, где никого нет.
Непривычные ощущения.
Ты один в пространстве, где по тюремным порядкам должно быть человек пятнадцать, а их почему-то нет?! Тебя не покидает чувство, что сейчас кто-нибудь зайдет… Бредовая мысль, но она есть…
Психика находится в состоянии вопроса.
Я отвык быть один.
Привык к толпе, к бесконечной адреналиновой встряске, и этот штиль меня тяготит.
Отвык быть с самим собой. Мне это даже страшно.
Для меня это ново, непривычно.
Мне даже стало немного грустно без всей этой тюремной суеты.
Я отвык от тишины. Включил телевизор фоном.
Но постепенно, день за днем я стал привыкать.
Как солдат, вернувшийся с фронта.
Ожидание
Наступило время томительного ожидания.
День шел за днем.
И надо отметить, что если в тюрьме дни действительно летели, то после освобождения они были тянущимися, как жвачка.
Я все делал не спеша, спешить мне вновь было некуда.
Мой день был размерен, как у пенсионера.
Я долго лежал в кровати и, когда уже не было сил больше лежать, долго с наслаждением принимал теплый душ, радуясь его добрым струям…
После этого у меня все равно оставалась масса времени.
И я лежа смотрел в потолок. Тех, кто загружен работой и мечтает об этом бонусе неработающего человека, я разочарую: занятие это невеселое, через какое-то время, скорее всего, вы просто завоете.
Так как вам придется остаться наедине с собой, а вы будете стремиться убежать от себя. Занять себя чем угодно, лишь бы не остаться с самим с собой.
Я включал телевизор, думаю, многие так делают. Практически ничего не понимал, что там говорят, но разве это важно?
Мне надо было растянуть свой день.
Обескураженность от своего одиночества постепенно проходила.
Наступало время завтрака.
Надо отметить, что завтракал я не спеша, подолгу разглядывая людей. Это было одно из моих главных развлечений.
В номер шел с неохотой.
Вновь наступало, как и в тюрьме, самое томительное время – время после завтрака. Я включал телевизор и смотрел. Через какое-то время португальская речь начинала напрягать, выключал телевизор и просто молча лежал.
Все, полдень перевалил, можно было выбираться.
Затем шел в гигантский торговый центр и долго ходил по нему…
Покупал одежду, у меня же ничего не было. Но больше от безделья.
Обедал. Отъедался.
Иногда выбирался куда-нибудь.
В районе четырех часов солнце начинало стремительно уходить, быстро темнело и сразу становилось прохладно. И тоскливо.
И так день за днем.
Скукота.
Растительная жизнь.
Больше всего меня тяготило, что я не знал, когда будет суд и, самое главное, какое решение он примет.
При всей однообразности моего пребывания перспектива тюремного заключения страшила меня.